Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легкая дрожь земли передалась Айсыну через гладкий шелк конских боков. Скачут! Он поднял руку. Две сотни всадников-болгар вскочили на коней, натягивая луки. Они ударят в тыл арабам, которых свяжут боем полсотни нубийцев. Таков был план, и этот план осуществился прямо сейчас. Нубийцы, которые подошли к самому урочищу, повернули вдруг коней и с истошным визгом бросились на арабов, потрясая копьями.
— Рано! — сказал Айсын, удерживая своих всадников. — Рано… Рано… Вперед!
Две сотни болгар вырвались из зарослей, натягивая луки. Их стрелы полетели в арабов, и те начали валиться под копыта собственных коней. Полусотня мусульман, вооруженных копьями и мечами, не соперник двум сотням болгар и нубийцев. Луков у них было мало, да и били арабы из них куда хуже, чем люди степи.
Айсын, в короткой кольчужной безрукавке, едва уклонился от удара копья, которое лязгнуло железом по железу, и рубанул с оттяжкой замотанного в бурнус всадника с горящими нездешним блеском глазами. Всадник, баюкая разрубленную руку, упал на гриву коня, а лицо его стало серым, с землистым оттенком. Арабам не продержаться! Уж слишком их мало! Веселый, пьяный кураж затянул Айсына вглубь схватки, где он, потомок многих поколений степных аристократов, рубил, топтал и колол… И лишь конские бока, которые вновь передали его коленям дрожь земли, заставили его повернуть голову.
— Отходим! — хрипло заорал он. — Быстро! Быстро!
Лава арабских конников полумесяцем охватывала поле боя, и Айсын с горечью осознал, что это не он готовил засаду. Засаду готовили на него. И он видел абсолютно ясно, что его две сотни сейчас просто втопчут в землю, потому что… Потому что он просто молокосос и самоуверенный дурак, который посчитал себя умнее, чем он есть на самом деле. Именно эта мысль мучила его, когда полумесяц врезался своим центром в толпу болгар, многие из которых в горячке и не заметили, что попали в западню. Крылья же полумесяца начали разворачиваться вперед так, словно хотели задушить воинов Египта в своих объятиях.
— Уходим! — орал Айсын, снова дернув из колчана лук. У них всего один шанс. Всего один. Только в этом люди степи превосходят людей пустыни.
Его слышали единицы, только те, кто был рядом. Огромная масса людей и коней разворачивалась медленно, слишком медленно, скованная боем с полусотней смертников-арабов, многие из которых уже попали сегодня в рай. Многие из них стали сегодня мучениками, чтобы не дать уйти врагу. Кое-кто из воинов Айсына ввязался в сражение, уже понимая, что это бессмысленно. Они гибли на глазах, потому что арабы бились умело и зло. Легкая конница редко вступает в ближний бой. Ее оружие лук и стрелы. У самых богатых всадников есть меч с клеймом мастера Лотара, у состоятельных — клинок местной выделки, а остальные обходились обычной булавой. Булава зачастую была просто выточенной из крепкого дерева дубинкой. А потому, когда ударили арабы, то лишь резвость коня могла спасти такого воина.
Айсын повел остатки своего отряда на прорыв, засыпав стрелами фланг арабского войска. То самое острие полумесяца, которое вот-вот готово было замкнуть кольцо окружения. Там, сзади, еще отчаянно резались нубийцы, которые надели на руку легкие круглые щиты. Они не смогли уйти, волны врагов уже захлестнули их. Свирепые жилистые парни в бою на копьях не уступали арабам, но их кони были куда хуже. Коренастые кобылки мусульман, немыслимо резвые и выносливые, с задорно поднятыми хвостами, наскакивали на них, слепо повинуясь хозяину, а потом отпрыгивали в сторону, не давая ответить. Чудно! Арабы не любили воевать на жеребцах. Но и этому было свое объяснение. Кобыла, как и любая женщина, куда выносливей мужчины. А потому арабы, искушенные в искусстве такой войны, измотали отважных нубийцев, перебив их всех до единого. Перебили они и болгар, которые не успели ускользнуть вовремя, и не меньше сотни их было изрублено, пока Айсын собирал остатки своих людей. Огромная масса всадников уже разворачивалась в его сторону, выстраиваясь для погони. Арабские лошади куда резвее и выносливее степных коней, непривычных к сухому воздуху и песку, забивающему нос. Они не дадут уйти остаткам его отряда.
— Держать двадцать шагов! — крикнул Айсын. — Уходим на юг!
— Почему не по руслу старой реки? — удивились воины. — Мы же шли там!
— Там нас уже ждут! — крикнул Айсын, спуская тетиву лука в самого первого всадника, который приблизился на расстояние выстрела. Рубаха из домотканой верблюжьей шерсти — плохая защита от стрелы, и всадник упал на круп лошади, всплеснув руками, словно в удивлении. С такого расстояния сын степи не промахнется, даже если ему придется развернуться назад, стреляя на полном скаку. Арабы так не умели, и это была последняя возможность уцелеть.
Болгарские всадники уходили в сторону от той дороги, по которой пришли. Они пойдут по широкой дуге, подпуская арабов на расстояние выстрела. Те уже выстроились для погони, поставив вперед всадников на самых резвых конях. Они измотают болгар, навязав им свой темп. А потом из арьергарда подтянутся те, кто берег своих коней, и гонка начнется снова. Те же, кто до этого скакал первым, уйдет в тыл, давая лошади отдых. Три-четыре таких волны, и кони болгар просто падут от усталости. Это понимали все. И все знали, что нельзя допустить две вещи! Нельзя позволить прижать себя к зарослям у реки и нельзя позволить загнать себя в русло вади, по которому они пришли. Айсын оказался прав. Там, уложив своих верблюдов, уже стояла на одном колене пехота, подняв копья. Так с незапамятных времен делали римские легионеры, когда ждали своей очереди пойти в бой. Так делают и арабы, которые стояли с римлянами в одном строю сотни лет кряду. Десять шеренг ветеранов для легкой конницы совершенно непроходимы. Ведь от стрел защищают большие плетеные щиты, а грудь обезумевшего от скачки коня примет острие копья, которое воин упрет в землю. Но даже это случается исключительно редко. Лошади болгар, увидев лес копий, просто начнут замедлять ход, не слушая всадников, а в это время сзади подойдет конница
