Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский

вдруг вспомнил, что именно от него я узнал, что началась воина. Вспомнил, как он подсел в солдатский поезд. – Борька?

Лузгин вышел из-за стола, мы обнялись. Он усадил меня на жесткий диван и сел рядом.

– А я смотрю твою анкету, – рассказывал он, – и глазам не верю. Юрий Коробцов – и возвращенец из-за рубежа! Давай рассказывай, где тебя носило!

Я рассказал ему – по легенде, конечно. Он слушал и только головой качал. А потом сказал сочувственно:

– Завидовать тебе не приходится. Да и сам-то ты, наверное, чувствуешь себя неважнецки. Я тут по службе, бывает, вижу ребят, которые выросли и живут на всем готовом, а когда дело доходит до святой службы в армии, нос воротят. Так и хочется такому вложить в его пустую голову свою память обо всех солдатских могилах, возле которых я прошел, пока до Берлина добрался. Ты, я думаю, понимаешь, к чему я это говорю. Не понимал бы, так не заслужил характеристику, какую тебе дал завод.

Я молчал, не зная, что говорить ему на все это. И вдруг Лузгин сказал:

– Я работал в разведке…

– В какой? – вырвалось у меня.

– В полковой, в какой же еще? Не в американской же… – рассеянно сказал он. – Ума не приложу, на какой тебя учет ставить. С последующей мобилизацией на действительную или еще как? Сам-то ты хочешь службу пройти?

– Не знаю, – ответил я.

– Не знаешь? – протянул он удивленно и надолго замолчал. – Ладно, подумаем. Я начальству доложу. Случай, конечно, не рядовой. Но и сам ты все же подумай. – Он сказал все это как-то небрежно и даже чуть насмешливо.

Я шел домой, мало сказать, встревоженный – перепуганный насмерть. Во-первых, сам этот факт – служба в армии. Мистер Глен твердо уверял меня, что таких, как я, в Советскую Армию не берут, и к тому, чтобы решать такой вопрос самостоятельно, я был совершенно неподготовлен. Но еще страшней оказалась встреча с Лузгиным. То, что он говорил, казалось мне не случайным и опасным.

Все складывалось словно нарочно, чтобы показать мне, что мое решение – слепо положиться на судьбу – попросту глупое. Я чувствовал себя, как волк в кольце облавы, хотя окружали меня безоружные и очень добрые люди. И выхода не было. Правда, где-то далеко за моей спиной был мистер Глен. Но разве я мог рассчитывать на его помощь? Он далеко. И снова безвольная мысль – пусть все идет как идет…

7

Наступило двадцать третье апреля.

После работы я зашел в отдел кадров обменять временный пропуск на постоянный. Там я пробыл минут пятнадцать и через проходную вышел на улицу вместе с поредевшей толпой рабочих. Трамвая не было, да и на остановке полно народу – и решил идти пешком. И вдруг мне показалось, что с трамвайной остановки кто-то позвал меня. Я оглянулся, но никого знакомого не увидел – в конце концов я не единственный Юрий на земле.

Я пошел вдоль заводского забора. Вдруг слышу опять:

– Юри! Юри!

От остановки ко мне быстро шел высокий молодой мужчина в сером пальто. В следующее мгновение я его узнал – это был мистер Глен. Первая мысль – бежать. Но ноги точно приросли к земле. И вот мистер Глен уже рядом.

– Здравствуй, Юри! – весело сказал он. Он крепко пожал мою руку, подхватил меня под локоть, и мы пошли рядом.

– Я уже третий день поджидаю тебя, – рассказывал мистер Глен. – Но как тебя разглядеть, когда из ворот сразу вываливается столько народа. А сегодня повезло. Бог мой, да посмотри же на меня, я не видел тебя тысячу лет! Что с тобой?

В это время нас с обеих сторон обогнали двое мужчин. Потом они резко повернули назад, и мы столкнулись с ними вплотную. Дальнейшее произошло мгновенно – рядом с нами резко затормозила легковая машина, и я увидел, как те двое повели к ней мистера Глена, держа его под руки, точно больного. Все они сели в машину, и она умчалась. Тотчас подъехала другая машина, и молодой коренастый парень сказал мне:

– Прошу.

Меня привезли в управление государственной безопасности. Я прекрасно понимал, что произошло, и всю дорогу ничего, кроме дикого страха, не испытывал. Уголком глаза я видел сидевшего рядом со мной парня – он равнодушно смотрел в боковое стекло.

Меня провели в комнату, где, кроме стола и двух стульев, больше ничего не было, и оставили там ненадолго одного. Потом вошел офицер – высокий, худощавый, с узким злым лицом.

– Давайте знакомиться, Коробцов, – сказал он, садясь за стол. – Я капитан госбезопасности Рачков. Садитесь. К вам просьба – напишите для первого раза коротко: кто тот человек, с которым вы встретились около завода? Откуда вы его знаете? Как познакомились и сколько времени знали его? Понятно? – Капитан Рачков положил передо мной бумагу и ручку: – Пишите.

Мистер Глен в свое время учил меня: если попадусь, все начисто отрицать – мол, ничего не знаю, произошла ошибка, и так далее. Но что я должен отрицать? Что я знаю мистера Глена? Это просто глупо – они же видели, как мы встретились. Но для того чтобы даже коротко ответить на вопросы капитана, писать надо, может быть, целый день. Я тупо смотрел на лежавшую передо мной бумагу и не брал ручку.

– Ну что? – спросил капитан Рачков.

– Я не знаю, что писать… – сказал я. – Слишком много всего.

– Подробно – потом, – сухо сказал капитан Рачков. – А сейчас на вопрос надо дать точный ответ. Кто этот человек? Как его зовут? Откуда он? Чем занимается?

Я начал писать. Капитан Рачков прищурясь смотрел, как