Звездный табор, серебряный клинок - Юлий Буркин

- Спасибо, Ваше Величество. Да хранит Вас Господь. Семецкий... Он еще совсем недавно живет в этой шкуре, и ему особенно тяжело. Он просит убить его как можно скорее.

- Я обещаю.

Опера, конечно же, давным-давно закончилась, и мы летели прямиком в логово "пчеловодов". Напоследок я спросил дождавшегося меня таксиста:

- А почему ты все-таки не любишь летать в промышленную зону?

- Потому, что там пахнет мертвечиной, - ответил он и, с вызовом посмотрев на меня, добавил: - И от таких, как ты, - тоже...

Я промолчал. В его поведении чувствовалась неосознанная готовность к бунту. Хорошо, если такие настроения царят во всем обществе. Хорошо, если люди остаются людьми. Это стало бы залогом моей будущей победы.

Глава 2

АБОРДАЖ

Переполох, который я устроил своим исчезновением, прекратился лишь тогда, когда на смену ему явился новый переполох: выяснилось, что долгожданный табор моих союзников-джипси приближается к Петушкам.

Когда цыгане расположились на орбите вокруг Петушков, мы с Аджуяр, дядюшкой и Филиппом вылетели к ним на одном из пчеловодческих "призраков". Наши корабли состыковались, и мы, миновав тамбур, перешли в корабль Гойки.

Он встретил нас, попыхивая трубкой и натянуто улыбаясь (дядюшка и Филипп явно не вызывали у него доверия), и я поразился тому, как разительно изменился он за тот не столь уж значительный срок, в течение которого мы не виделись. Даже трубка... Раньше он т предпочитал сигареты.

Я и в двадцатом веке, приглядываясь к мелькающим на телеэкранах политикам, замечал, что власть старит, на удивление, стремительно. Не минула чаша сия и моего друга атамана. Он осунулся, черты его лица стали острее, а волосы тронула седина. Правда, все это не только не повредило его внешности, но даже наоборот: он стал по-настоящему красив, и в глазах его появилась печальная значительность.

Он протянул мне руку:

- Хай, Рома, - и покачал головой. - Что это за тряпье на тебе? - показал он хмурым взглядом на комбинезон "пчеловодов", который уже стал для меня привычной одеждой.

Сам тому удивляясь, я смутился так, словно меня уличили в каком-то весьма неблаговидном поступке. И это слегка взбесило меня:

- Вот что, Гойка, - сказал я строго. - Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями, свыкнись с мыслью, что я уже не принадлежу табору, я принадлежу России. Но и вы - русские цыгане, часть ее, так что я и от джипси не отрекаюсь, а вот ты...

- Ладно, ладно, Чечигла Рома, - он похлопал меня по плечу. - Не заводись. Вижу теперь: кое-что прежнее в тебе осталось.

Неожиданно вмешалась Аджуяр:

- Да кто ты такой, Гойка, чтобы судить, хорош или плох царь?! Как ты обращаешься к нему, почему не величаешь государем?! Радуйся тому, что впервые за вечность появился шанс, что власти будут на стороне джипси, да помогай этому сбыться, если ты настоящий атаман. Не суди царя, а помоги ему освободить семью!

- А вот эта карга не изменилась ни на чуть-чуть, - выпустив изо рта клуб дыма, констатировал Гойка. - Но запомни, старуха, - наклонился он к ней, - для меня он не государь, а Чечигла Рома, так он сам велел мне его называть. Чувствовалось, что он гордится этим. - А? - оглянулся он на меня.

- Это так, - подтвердил я.

А он продолжил:

- Но хватит разговаривать, айда к людям, они ждут... Очень ждут. И все-таки оденься ты по-нашему, было бы лучше, - закончил он, вздохнув.

Теперь я понял, что его огорчало. Опасение, что изменением моей внешности будут разочарованы его цыгане.

- Надеюсь, государь, вы не собираетесь сообщать всем этим голодранцам, кто вы есть на самом деле? - шепнул мне на ухо дядюшка Сэм по пути.

- А вы думаете, они еще не знают? - поразился я его несообразительности. Это ведь Гойка нашел ваше послание на теле крысы, и он сам догадался обо всем, просмотрев его. Цыгане - не стадо послушных баранов, и, когда он отдавал им распоряжения лететь туда или сюда, он должен был как-то это объяснять... Думаю, он давно рассказал им...

Мы вышли на палубу, где собрался цыганский люд. Стоило мне появиться, как гул голосов моментально смолк, и наступила оглушительная тишина. Джипси ждали, что я скажу им. Я не готовился произносить речь, но ситуация требовала этого. Прежде всего я поздоровался:

- Хай, ромалы.

Они нестройно отозвались и смолкли, ожидая продолжения. И я заговорил:

- Я знаю, братья мои, вам неприятно видеть меня в этом чужом одеянии и в сопровождении этих незнакомых вам людей. Но судьба моя круто изменилась, и, хочу я того или не хочу, я должен жить теперь иной жизнью. В покое меня не оставят, да я и сам не хочу покоя. А изменилась моя жизнь потому, что выяснилось: в моих жилах течет кровь царского рода Романовых.

Я думал, после этих слов джипси загалдят, но они безмолвствовали. Видно, действительно, я не открыл им ничего нового. Более того, они свыклись с этой ситуацией и в ее справедливости не имели ни малейших сомнений. Что ж, тем проще.

- Я не сразу узнал об этом, - продолжал я и даже не врал, ведь о своей родословной я действительно не знал, пока не появился в этом времени, - но теперь, когда узнал, на меня легла тяжесть долга. Я должен занять российский трон. Но я не забуду и того, что я - джипси, и в тот час, когда я взойду на трон, джипси в этой стране станут избранным народом.

И это, как ни странно, тоже не было ложью. "Я - джипси..." Цыган я во всяком случае не в меньшей степени, чем, например, русским был Пушкин. И эти слова, наконец, заставили толпу загудеть. Но я еще не закончил:

- Я знаю, вы можете сомневаться в моих словах, ведь, хотя я и был у вас джузатаманом, все вы помните и то, что когда-то я пришел в этот табор, как чужак. Но залогом того, что я говорю правду, пусть послужит то, что я женат на женщине вашего табора, которой предстоит стать царицей, и то, что она родила мне наследника, которому судьбой начертано стать царевичем. Но для этого нам нужно вызволить их из вражеского плена, и я прошу в этом вашей помощи.

Гойка сделал шаг вперед и поднял руку в знак того, что хочет что-то сказать. Гул стих, и атаман обратился к своим людям:

- Ромалы! Знаю, что беспокоит вас, и мое цыганское сердце болит не меньше вашего. Как радовались мы, узнав, что наш Чечигла Рома - наследник престола, как мечтали о том, что кровь от крови, плоть от плоти, наш джипси, да еще и прославленный ганджа, не раз показавший свои ум и храбрость, взойдет на царский престол... И вдруг мы видим, что он уже не тот, уже не наш, он уже стыдится нашей одежды и якшается с нашими извечными врагами... Но придется смириться с этим. Он и не мог остаться прежним. И мы должны решить: с ним мы или нет...

Из толпы сделал шаг человек... Я не сразу узнал его. Потухший взгляд, обрюзгшее лицо... Зельвинда! Так вот каким они сделали тебя...