Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный - Андрэ Нортон

Одним быстрым движением Херрел оказался на ногах, готовый принять вызов насмешника.

— Мой Лорд? — Я схватила его за руку, гладкую и холодную. — Мой Лорд, что это значит?

Он помог мне встать, и я, наконец, смогла увидеть стоявшего за моей спиной. Он был на пару дюймов ниже Херрела, а его тело, такое же стройное и мускулистое, как и у Херрела, было намного шире в плечах. Но в целом от своих спутников он отличался только тем, что его брюки и сапоги были из коричневого меха и на застежке его пояса был небольшой красный камень. Но, походя внешне друг на друга, как братья или близкие родственники, внутренне они разительно отличались друг от друга. Гнев, надменность и самоуверенность одного из них были так велики, что он считал, что ничто в мире не сможет устоять против его воли — таков был Хальзе. Я поняла, что должна бояться его, как испуганная маленькая мышка боится охотящейся совы.

— Моя Леди, — Херрел все еще сжимал мою руку. — Я хочу представить тебя моим спутникам-Всадникам. Это Хальзе, Сильная Рука.

— Мой Лорд, — я постаралась быть мужественной и как можно лучше сыграть свою роль. — Я уважаю твоих друзей и спутников, — слова мои были формальными, и я надеялась, что в них не было заметно фальши.

Глаза Хальзе пылали не зеленым, а красным, и улыбка его жгла, как удар бича по голому телу.

— Воистину, твоя леди прекрасна, Херрел. На этот раз счастье на твоей стороне. Но будет ли счастлива Леди?

— Мой Лорд? Я знаю, что вы имеете в виду. Но пламя, обжигающее меня — огромное блаженство, и оно мое в этот час.

Так я парировала его удар бичом, хотя это и не входило в мои намерения. Он, улыбаясь, отошел, но это была вымученная улыбка, за которой он с трудом скрывал свою ярость.

— Пусть и дальше это будет так же приятно, — он поклонился и пошел прочь, не попрощавшись.

— Так и будет, — заметил Херрел. — Но я думаю, что нам предстоит борьба. И ради всего святого, Джиллан, следи за своим языком, своей улыбкой и даже своими мыслями! Хальзе и представить себе не мог, что он уедет отсюда без невесты, и что мне повезет там, где он потерпит поражение, и это вдвойне разозлило его. А теперь пошли, время не ждет.

Я увидела, что остальные тоже поднялись, и праздник кончился.

Херрел обнял меня рукой за талию, и мы вместе с другими парами пошли к тому месту, где нас ждали лошади.

Меня привезли сюда на лохматом горном пони, а эти лошади были совсем другими. У них была странная пятнистая шерсть, серая и черная, и благодаря этой расцветке они сливались с зимним ландшафтом, когда стояли неподвижно. Теперь мы снова вернулись из весны в зиму.

Лошади Всадников были крупными и более гибкими и длинноногими, чем лошади, которых я видела в долинах. Покрывала на седлах были из меха, а сами седла были маленькие и немного неуклюжие. Некоторые из лошадей были навьючены тюками, хотя мне показалось, что мы не взяли с собой ничего, чем мы подкреплялись во время свадебной церемонии так же, как мы не взяли с собой ничего из оставленных нами палаток.

Так мы уехали в ночь от долины Свадьбы, и хотя я сама не чувствовала себя настоящей невестой, я считала Херрела своим женихом. Я пока не нашла никого, кто мог бы разделить мои чувства и мое общество, и снова оказалась в стороне от тех, с кем мне придется жить.

Лошади бежали быстро и неутомимо. Я не могла себе и представить, что какие-нибудь четвероногие способны на такое. Проходили часы, но время не имело никакого значения. Может быть, Всадники с помощью своего волшебства смогли изменить ход времени. Вероятно также, что в том, что мы съели и выпили, было что-то, прогоняющее голод и усталость, потому что всё это время мы не ели и не отдыхали. Мы ехали всю ночь, весь следующий день и всю следующую ночь. Лошади не знали усталости, и всё было как во сне. Я не думаю, что мои спутницы замечали ход времени, потому что они ехали словно в трансе, и на их лицах застыло выражение восхищения.

Наконец степь кончилась, и мы въехали в высокогорную область, и здесь я впервые за все время увидела сооружение, сделанное руками человека: стену в два человеческих роста, сложенную из камней, и хижину с крышей из хвороста. Или это видела только я, потому что я услышала, как Кильдас сказала:

— Мой Лорд, как прекрасен этот зал!

И я сосредоточилась на том, чтобы видеть то, что я должна была видеть. А потом мы въехали во двор, окруженный каменными строениями с крышами из дерева, украшенного искусной резьбой.

Херрел повернулся ко мне:

— Здесь мы отдохнем, а потом поедем дальше, моя Леди.

Когда я спешилась, на меня нахлынула такая усталость, какой я давно не чувствовала, хотя и должна была чувствовать, и я подумала, что мне нравится, что Херрел не стал поддерживать меня и помогать мне. Мой отдых начался с дремоты, которая перешла в глубокий сон.

Проснулась я в полной темноте! И услышала возле себя спокойное дыхание. Я поняла, что на кровати рядом со мной кто-то лежит. Я лежала напрягшись и прислушиваясь. Но кроме равномерного дыхания не было слышно больше никаких звуков. Но я проснулась: меня разбудил внутренний зов.

Было очень темно, и я осторожно поднялась. В помещении было тепло, словно в камине горел яркий огонь, но здесь не было ни камина, ни огня. Хотя на мне было только нижнее белье, мне было не особенно холодно. Но внутри меня словно разливался какой-то холод.

И внезапно для меня стало очень важно увидеть не только это помещение, но и то или того, кто лежал на этой кровати и спал.

Мои голые ноги ступили на мягкий мех, которым был выстлан пол. Я делала шаг за шагом, ощупывая руками пространство вокруг себя, чтобы не наткнуться на мебель. Откуда я знала, что впереди меня находится источник света? Я шла к нему, наполненная потребностью что-нибудь увидеть.

Стена. Я шла с вытянутыми руками, которые не повиновались моей воле. Окно со ставнями, закрытыми на засов. Мои пальцы отодвинули засов, и я распахнула ставни. Яркий лунный свет ворвался внутрь, и все стало хорошо видно.

— Аррр… — голос или рычание?

Я обернулась и взглянула на кровать, на которой я только что лежала. Что это подняло голову и взглянуло на меня зелеными глазами? Мех, гладкий блестящий мех и острые зубы-клыки, обнаженные во внезапно пробудившейся ярости. Горная кошка и не кошка. Губы приподнялись, и клыки обнажились еще больше, готовые резать и поглощать… Это было самое ужасное и отвратительное зрелище из тех, что я видела до сих пор.

— Вот что ты выбрала! — В то мгновение, когда в моей голове прозвучали эти слова, я подавила зарождавшуюся внутри злобу. Может быть, это тот, другой, пытался добиться меня и изменить мою судьбу. И то, что я видела, было двояким, одно под другим, серебристая шкура, гладкий мех, звериная маска на лице. Только зеленые глаза оставались все теми же. И они горели готовностью к бою. Когда они открылись, в них был разум и понимание.