Мне плевать! - Ная Таль

Первым вижу короткое сообщение: «Яся здесь». Второе ещё короче: «Еду».

Кто едет? Куда?

– О нет, – поднимаю взгляд на своего юриста.

– О да, – расплывается в улыбке она. – Могу поспорить, тебе влетит, – и она открывает передо мной дверь.

Я ожидала увидеть гулкий огромный зал с рядами скамеек, кафедрами для выступлений, постамент с огромным столом для судьи, как в передачах по телевизору. Даже хотела увидеть решётку с толстенными прутьями, как в сводках новостей. Но никак не ожидала, что окажусь в маленьком кабинете с длинным столом по центру.

Во главе стола стоит пустое черное офисное кресло, а вокруг длинного деревянного старожила – небольшие стулья. В углу опасно накренилась на стену металлическая вешалка для верхней одежды. Одно окно, прикрытое старенькими голубыми шторами в мелкий цветочек. Вот, собственно, и весь антураж. Нас уже ждут. Милана усаживается за стол и отодвигает для меня стул, явно показывая куда мне присесть.

Напротив сидит Андрей. Слева его мать, а справа Ксения. Балаган на выезде. Новая пассия моего бывшего мужа нарочито небрежно подпиливает свои бордовые коготки и делает вид, что ей абсолютно безразлично всё вокруг. Для чего она пришла?

Вздрагиваю от того, как громко открывается дверь. Мы встаём. Судья быстрым шагом подходит с своему креслу. Она выглядит лет на сорок пять. Яркая блондинка с короткой стрижкой и серыми глазами. Женщина машет рукой, разрешая нам присесть. Следом за ней заходят молодая девушка с кучей листков и ноутбуком в руках, и мужчина в форме.

– Все готовы? – Непроизвольно киваю головой. От Виктории Павловны веет властностью, жесткостью и уверенностью в себе. – Прошу прощения за бардак, у нас начался ремонт, а некоторые дела мы физически не смогли перекинуть в другие суды. Начинаем.

За меня говорит Милана. Я же просто наблюдаю. Пристально рассматриваю Комарова и пытаюсь понять его. Почему он так поступает? За что? Он же клялся мне в любви. Обещал быть всегда рядом. Окружал заботой.

Только вот была ли это любовь? Сейчас я вижу перед собой совершенно другого человека. Мужчину. Который борется за свои чувства. Не ко мне. Даже в такой напряжённый день она рядом с ним, и он слишком крепко держит её за руку.

Никогда за все эти годы он не смотрел на меня с затаённой нежностью, как смотрит на неё. Никогда не просил побыть с ним в сложной ситуации и просто не убирать свою руку, потому что ему нужна поддержка. Я только раздражала его своим несовершенством.

Краем сознания слышу то, что бывшая свекровь рассказывает о том, какая же ей досталась нерадивая невестка. Ничего делать не умеет, только и сидит на шее, да детей не от сыночки рожает.

Андрей что-то говорит судье и передаёт документы.

– Основание для добровольного отказа от родительских прав? – Громкий голос госпожи судьи, словно горячий нож разрезает моё сознание.

– Тест ДНК, – Андрей смотрит на меня со смесью злости и удовлетворения. – Мы с мамой провели экспертизу и оказалось, что это не мои дети. С документами ознакомьтесь, они в той же папке.

Мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Он явно ждёт, что я сорвусь, но почему-то в душе штиль.

– А я говорила. Ну, что? Выкуси, стерва, ни шиша тебе не достанется. Нагуляла выблядков. На нас их не повесишь! – Алла Валентиновна дышит, словно боец, допрыгавший до двенадцатого раунда. Её глаза искрятся бешенством и неуёмным желанием втоптать меня в грязь.

– Тихо! – Повышает на неё голос судья. – Вы согласны с экспертизой? – Этот вопрос обращён уже к нам. И вместе с ним Виктория Павловна передаёт документы. Мы с Милой вместе рассматриваем стройные ряды букв. И обе цепляемся за имя Комаров Василий Иванович. При чём тут отец Андрея?

– Мы предоставили вам все имеющиеся документы до заседания и в них есть результаты ДНК-теста из лаборатории, в которую вы нас направили. Даже, учитывая то, что Ясмина Робертовна была против этого, она согласилась с вашими доводами. Официальные документы у вас в деле и там ясно написано, что Комаров Андрей Васильевич на девяносто девять целых и девять десятых процента является отцом Вероники и Анастасии. Тут же, прошу обратить внимание, экспертиза выяснила, что Комаров Василий Иванович не является их отцом или кровным родственником, – холодная и собранная Милана Даниловна – это нечто.

Я ничего не понимаю и поэтому с восхищением таращусь на своего юриста, которая со злорадством смотрит на мать Андрея.

– Мама, – поворачивается мужчина в сторону Аллы Валентиновны, а та в ужасе смотрит на своего сына и с упрямством носорога сжимает губы в тонкую линию, уже просчитывая что-то в своей голове. – По телефону ты сказала, что всё в порядке и не стоит беспокоиться. Говорила, что результаты пришли. Где они? – Голос Андрея дрожит от негодования. Красные пятна разливаются некрасивыми кляксами по шее и лицу.

– Ай! – Вскрикивает Ксения и отбирает свою руку. Видимо, он сдавил её слишком сильно.

И это «Ай!» выворачивает время наизнанку. Алла Валентиновна за какие-то доли секунды преображается и вот уже в её глазах стоят огромные слёзы.

– Я хотела, как лучше. Хотела перестраховаться. А ты… Ты неблагодарный, – хватается она за сердце. – Мне плохо, – женщина тяжело захватывает ртом воздух и делает вид, что активно задыхается, немного отстраняясь от стола, словно это ей поможет. – А раз… Раз они наши, то я заберу их себе. Не хочешь воспитывать ты, буду воспитывать я, – вот и слёзы высохли, даже румянец на щеках проступает.