Том Марволо Гонт (СИ) - Француз Михаил

– Только не делай глупостей, ладно? – попросил я, убирая пистолет от греха подальше. Слишком уж соблазн был велик выстрелить. – Ты же понимаешь, что шансов у тебя всё равно никаких, если начнешь дергаться?

– Догадываюсь, – ответил он. – У вас пистолет есть, а у меня нет, сэр.

– Ты же понимаешь, что дело не в пистолете, Наблюдатель, – вздохнул я.

– Вы наверное меня с кем-то путаете, сэр, – изобразил удивление Джеймс. И сделал это почти натурально. – Кто такой этот Наблюдатель?

– Наверное тот кто наблюдает? – спокойно и немного устало сел я на пол, прислонившись спиной к стене. – Согласен, Джеймс?

– Это звучит логично, сэр, – согласился Хортон.

– Не надо этих твоих “сэр”, – поморщился я. – Ты прекрасно знаешь, как меня зовут.

– Не очень понимаю, о чем вы? – продолжал “недопонимать” и “удивляться” он.

– Не зли меня, Джеймс, – попросил я. – Поверь, злой я тебе не понравлюсь. Очень сильно не понравлюсь. У тебя камера, на которой заснят я вместе с женой и её сыном. Ты сидишь у окна напротив единственного входа в мою гостиницу. У тебя на запястье я наверняка найду татуировку Ордена Наблюдателей. Ты хочешь, чтобы я встал и начал искать? Уверен?

– Хорошо, мистер Гонт, – предпочёл не дергать лишний раз Судьбу за усы парень. Понятливый. – Я ваш Наблюдатель. Мне поручено наблюдать за вами.

– Вот видишь. И тебе совсем не было больно, – улыбнулся я. – Почему только сейчас? Вы же давно срисовали меня у Маклауда.

– Не было уверенности, что вы именно Бессмертный. У Маклауда много друзей. И не только среди Бессмертных, – ответил Хортон, тоже садясь на пол. Десять лет для смертного – это много. В фильме ему на момент действия было лет тридцать пять – тридцать семь. Вычитаем десять, получаем двадцать пять – двадцать семь. Молодой ещё совсем, зеленый.

– Так и у Дария тоже, – пожал плечами я.

– Он вас почувствовал. Это красноречивее любых слов.

– То есть в Лондоне вы меня не срисовали, когда я рубил голову Орму Олафсону? – удивился я.

– Возможно, Наблюдатель Олафсона и “срисовал”, но у нас же связь не мгновенная. Надо ещё опознать Бессмертного, если он появился без Наблюдателя. Это время.

– Понятно, – потер подбородок я. Бороду что ли отпустить? – Джеймс, а за что ты ненавидишь Бессмертных? Лично ты?

– Я? С чего вы взяли, что я вас ненавижу? – удивился Хортон.

– То есть у тебя нет мыслей о том, чтобы начать нас убивать самому? – в свою очередь удивился уже я.

– Нет, – ответил он, а я посмотрел в его глаза и не постеснялся применить легелименцию. Он не врал. У него действительно таких мыслей не было. Пока не было.

– Надо же, не врёшь, – хмыкнул я. – Может быть ты ещё и небезнадёжен… У тебя дети есть?

– Есть, дочка, – ответил он.

– Я не Маклауд, Джеймс. Если Дарий умрет, то я убью всю твою семью. Ты умрешь последним, успев лично пронаблюдать их смерть во всех подробностях. Веришь? – посмотрел я на него. Он поёжился под моим взглядом.

– Верю, – ответил он. – Но почему я? Почему именно меня?

– В тебе чувствуется сила, Джеймс. Способность вести людей и принимать решения. Поэтому, на всякий случай, предупреждаю. Это не угроза ни в коем случае. Просто рассказываю, что случится, если крамольные мысли о смене курса Ордена в твоей голове всё же появятся и ты начнешь их осуществлять.

– Но я не собираюсь его убивать! Он же практически Святой! – не выдержал и возмутился Хортон.

– Бывает, что разные глупости в голову лезут. Со злости, с горяча, с обиды… Конкретно эта глупость будет смертельна.

– Все-таки кто-то с такой же фамилией, как у меня, вам чем-то крепко насолил, мистер Гонт, – сделал вывод Хортон.

– Том, – улыбнулся я. – Просто Том. Зови меня так. Нам ведь теперь до-о-олго предстоит быть вместе. Буквально, пока смерть не разлучит нас, – пошутил я. Джеймс несмело улыбнулся.

– Расскажете о себе, Том? Для летописи.

– “Расскажешь” . Давай на “ты”, – предложил я.

– Хорошо, Том, – кивнул Джеймс. – Расскажешь?

– Что бы такого тебе рассказать, – задумался я. – Родился в новогоднюю ночь 1926-ого года. Мать вскоре умерла. Попал в приют Вула в Лондоне. Затем учился в закрытой частной школе в Шотландии по стипендии, как одаренный ученик. Закончил школу в сорок четвертом. Потом долго путешествовал по всему миру, учился разным Боевым Искусствам. Стал Мастером. Вернулся в Британию в восемьдесят первом. Умер в горах Шотландии, навещая свою школу. А дальше все просто: стал Бессмертным, познакомился с Маклаудом… Женился. Усыновил её ребенка от прошлого мужа. В Лондоне встретился с Бессмертным Ормом Олафсоном. Убил его. В Париже провожу “медовый месяц”. Достаточно для летописи?

– Ты Мастер Боевых Искусств? – удивился Джеймс. – И успел стать им при жизни?

– Я очень старался.

– И чем планируешь заняться? Теперь?

– Жить.

– А как же Сбор? – удивился Хортон.

– Джеймс, ты вроде неглупый парень. Какой к Дзену Сбор, а? Ты сам-то в него веришь? – внимательно посмотрел на парня я.

– Но как же: “Останется только один”? – взметнулись вверх его брови.

– Как может остаться только один, если постоянно появляются новые Бессмертные? Сам подумай. Это было бы правдоподобно, если бы все Бессмертные появились разом, в одно и то же время, а после уже новых не рождалось. Тогда да, получилась бы “пирамида выживания”, на вершине которой был бы “один”. Но что происходит в реальности? Общее число Бессмертных неизвестно. Одни убивают других, третьи никого не трогают и живут себе совершенно спокойно. При этом появляются новички. А концепция “награды”? “Вечная власть над человечеством”. Ни один вид не потерпит над собой владычество представителя другого вида. Его свергнут. Да и вообще: ты представляешь себе степень сложности задачи по полной глобализации и выстраиванию властной пирамиды в масштабах всего человечества? Да такая Империя развалится, еще не успев построиться из-за внутренних противоречий. А “правитель” зае**ся так, что сам плюнет на эту идею.

– Но что тогда по-твоему Сбор? Ведь Бессмертные упорно рубят друг другу головы. Веками, – задал вопрос сильно задумавшийся Хортон.

– По-моему Сбор – это механизм саморегуляции численности особей в популяции. Механизм, который поддерживает нашу численность на примерно одном уровне. На том уровне, при котором остается возможным сохраниение Тайны, – выложил я ему свои мысли по поводу мироустройства. – А заодно способ улаживания межличностных конфликтов.

– Это не лишено смысла, – кивнул Хортон. – Жестоко, но заставляет Бессмертных развиваться, становиться сильнее. Заставляет двигаться. Не даёт вам сидеть на месте в праздности и лени, наслаждаясь преимуществами Бессмертия. Не позволяет открыто использовать способности. Отсеивает слабых и нежизнеспособных.

– Примерно так, – подтвердил я, что он понял мою мысль правильно.

– И что тогда намерен делать ты? Ведь тебя этот “механизм саморегуляции” тоже коснется.

– Не решил ещё, – пожал плечами я. – Моему Бессмертию нет ещё и года. Маловато времени, чтобы определиться.

– Понятно, – задумался Хортон. – Ты ведь оставишь нашу встречу в тайне, Том? Иначе тебе поставят другого Наблюдателя.

– Разумеется, Джеймс, – улыбнулся я. – Ты меня вполне устраиваешь. Возможно, даже будем сотрудничать.

– В чем же?

– Например, если какой-то Бессмертный говнюк начнёт “терять берега”, то ты можешь шепнуть о нем мне. А я Маклауду… или сам его успокою, – зачем я это предложил? Нет, это не спонтанное решение, а взвешенное и обдуманное. Так или иначе, а от “охоты” на себе подобных мне не уйти. Но “моральный компас” и не к месту проснувшаяся совесть не позволят мне просто без разбору рубить всех встреченных Бессмертных. Так же, я хоть буду уверен, что не “невинного” избиваю ради своих опытов с “животворной силой”. А эти опыты будут. Десяток идей уже сейчас требуют проверки.

– А силёнок хватит? – усмехнулся он. – Ты ведь еще “птенец”, даже “личинка” по их меркам.