Золотые колдуны - Мэри Джентл

— Видите, я… — Блейз снова замолчал и стал смотреть на запад.

За передними всадниками, неспешно ехавшими по древней дороге, двигалось нечто, что я сначала приняла за сани. Впереди были парами запряжены восемь животных, приземистых, с длинными белым мехом и парой коротких рогов, располагавшихся на широких лбах.

Повозка двигалась, очевидно, на вспомогательных полозьях. Она блестела на снегу, яркая и красная, как кровь из артерии. В ней находились люди.

Это нечто было больше любого транспортного средства, какое я когда-либо видела на Орте, а его формы казались одновременно странными и знакомыми; оно имело плоскую яйцевидную форму, открытую сверху.

— Не испугайте их, — наивно сказала я. — Пусть у них не будет впечатления, что мы опасны.

Первые всадники поравнялись с нами и, сохраняя дистанцию, объехали вокруг нас. Животные с серыми шкурами оставляли на снегу изящного вида следы. Казалось невероятным, что такие тонкие ноги способны были носить на себе эти тела и длинные шеи.

Всадники молча смотрели на нас сверху вниз своими темными глазами. Они были вооружены короткими кривыми мечами и копьями с металлическими наконечниками. Среди них находились мужчины и женщины, насколько я могла определить это по ортеанским лицам.

Подъехали сани, из ноздрей тащивших их белых животных валил пар, скрипели на снегу полозья. Я взглянула на еще одну, меньших размеров, повозку, следовавшую за первой. Ее тащили четверо животных. Шкуры и меха скрывали то, что там находилось.

Марик сказал:

— Там, в этой штуке, аширен, смотрите!

Женщина-возница сидела на высоких, как трон, козлах выше оглоблей и держала в руках поводья. Позади нее изнутри повозки яйцевидной возле края ее толкались дети, карабкаясь также по высоким хвостовым плавникам, чтобы лучше нас разглядеть.

Блейз и Марик посмотрели друг на друга.

— Да, — сказал наемник, — но это, должно быть, не только ездит по земле, а?

— Они ездили по воздуху, когда здесь еще был город. — Глаза мальчика посветлели.

После того как он это сказал, я тоже это заметила. Формы были аэродинамическими, и мне следовало бы самой определить это, однако мое мышление не в состоянии было признать их существование. Не здесь. И не сегодня.

Лохматые животные остановились и выдохнули в морозный воздух облака пара. Борта повозки возвышались над нашими головами. Утреннее солнце заливало ее красным и золотым светом. Спустили веревочную лестницу, и по ней спустились вниз целая куча аширен. Затем сквозь них с помощью локтей вперед протиснулась женщина.

Ее грива блестела, кожа была смазана жиром или маслом. Поверх сорочки из мягкой кожи на ее теле была ремешками закреплена большая белая шуба, а за ее украшенным драгоценными камнями поясом торчал кривой нож. Однако она была не обута, а ее ребра покрывали белые шрамы, тянувшиеся вниз от одной пары грудных сосков до другой: это казалось таким знакомым на темной коже.

— Мир! — крикнула дикарка. Аширен стихли. Она широко улыбнулась и протянула вперед свои руки, чтобы взять в них мои. Я оцепенело смотрела на нее. — А вы правильно поступили. Я боялась, что вы не захотите ждать, но была больна и не могла к вам приехать. Но вот я здесь!

— Слава богу, — сказала я, а потом нас окружила целая куча аширен, толкавшихся возле нас, чтобы потрогать. Спешились и всадники, подошли к нам и заговорили на каком-то старом языке.

Я была ошеломлена и смущена; после столь долгой тишины всего этого оказалось для меня слишком много.

— Мир, — смеялся Блейз, — мы могли бы и сами это понять. Даже варвары, Кристи, не берут с собой детей на войну.

Я положила руку на плечо Марика, чтобы опереться. Он не переставал широко улыбаться.

Некоторое время царило замешательство, казалось, все хотели к нам прикоснуться, ощупывали нашу одежду и тела, прежде чем поверили, что мы действительно есть.

— Мои братья. — Дикарка подтолкнула вперед двух молодых мужчин, которые прикрыли глаза, потому что, видимо, были смущены, а затем так живо стали мне что-то говорить, что я не поняла ни слова. — А вот это — аширен моей сестры и мои.

Я не могла их отличить от других детей. Их гривы были темными, гладкая кожа — черного или кирпично-красного цвета за некоторыми исключениями; я заметила ребенка с молочно-белой кожей и серебристой гривой. Они были любопытными, дерзкими и уверенными в себе, как все ортеанские дети.

— Что… я хочу сказать, кто?.. — Впечатления целиком захватили меня.

— Ты, — сказала дикарка, — и твои друзья тоже, вы должны ехать со мной.

Лишь теперь мне стало ясно, что она была не просто женщиной племени, а предводительницей или женой вождя, может быть, тем и другим вместе. Она никогда не говорила больше, чем то было необходимо, а подобная молчаливость часто воспринимается как глупость.

— Нам придется довериться им, — сказал Марик.

— Да. Беги и принеси все, что бы ты хотел взять с собой. Живо.

Я притронулась к стенке яйцевидного транспортного средства. Она была ни из дерева, ни из металла, а обладала структурой, напоминавшей мне пластик. Повозка была легкой, судя по небольшому погружению в снег. Окраска отличалась однородностью и равномерностью. Приглядевшись поближе, я заметила на материале пятна и следы эксплуатации. Как долго мог существовать предмет подобного рода?

На Земле находят стекло финикийского периода и пластмассы начала двадцатого века. Но что вот это дошло до наших дней со времен Золотой Империи — через две тысячи ортеанских лет или более, возможно, две с половиной тысячи стандартных земных лет — в такое просто никак не верилось. Однако выглядело это так, как если бы было цельнолитным, поэтому я подумала, что конструкция такого рода обладала чрезвычайной прочностью…

— Кристи. — Дикарка попросила меня подняться внутрь по веревочной лестнице.

Упряжка животных налегла, возница прокричала команды, повозка тронулась со скрипом с тонкого слоя льда и начала скольжение. Я села на заднюю деревянную скамью, покрытую шкурой. Дикарка уселась рядом со мной, держа на коленях одного из многочисленных аширен.

Марик сидел на скамье пониже нашей рядом с Блейзом, прислонившись к моим коленям.

Холодный ветер перехватывал дыхание. Мы плотнее закутались в меха. Несмотря на холод аширен постарше что-то кричали и выглядывали через борта повозки.

Один пожилой мужчина, которого дикарка уговорила слезть со своего серого животного, чтобы ехать вместе с нами, хорошо говорил по-ремондски. Благодаря его переводу и несмотря на ее с сильным акцентом, архаичный язык мы отлично понимали друг друга.

— Вы и я должны говорить, — сказала она. — Вы и люди Кирриах.