Плата за одиночество - Бронислава Вонсович

Мага привел Рудольф и сказал, что инор этот надежный, а оплату произведет корона. Тетя пыталась было возразить, что нет у нее доверия к его конторе, пока не выяснится, кто и зачем пытался меня убить. На что Рудольф ответил, что не будет же дом все это время оставаться без защиты, тем более что ее только чинят, но не ставят заново, а завязана она все равно на хозяйку. Приглашенный маг оказался инором солидного возраста и не менее солидного телосложения. Почему-то тетю эти два момента успокоили, и на его помощь она согласилась. Поначалу она намеревалась контролировать его работу, но маг возмутился и заявил, что к надзору не привык и привыкать не собирается.

— Инора Эберхардт, пусть он работает как считает нужным, — сказал Рудольф, — а мы пока займемся другим делом. Мне нужно выяснить, что вы знаете про своего компаньона. В своем доме он не появлялся и, думаю, не появится, но искать его как-то надо. Родственники у него есть?

Расположились мы на первом этаже, за стойкой. Тетя задвинула меня в угол, посчитав, что злоумышленнику так до меня добраться будет сложнее. Я возражать не стала и теперь сидела тихо и слушала их разговор. Сама я про Эдди ничего рассказать не могла.

— Я о таковых не знаю. — Тетя наконец отвлеклась от мага, ремонтирующего защиту, и попыталась включиться в допрос. — Я раньше с его отцом работала, но он погиб пять лет назад. Мать Хофмайстера умерла еще раньше. Про других его родственников я ни разу ничего не слышала. Жил он точно один. Помню, жаловался, что приходящая служанка пользуется тем, что его часто дома не бывает, и не всегда убирает вовремя.

— А друзья?

Тетя задумалась, пожала плечами, хотела уже сказать, что не помнит, как вдруг ее лицо осветилось искренней радостью, и она сказала:

— Ой, он же учился в Гаэррской Академии. Возможно, остались друзья по учебе? Только я не знаю, в каком году он выпустился, но вам же не составит особого труда это узнать? Он же ничегошеньки о себе не рассказывал. Отец такой же был. Вроде и болтал постоянно, но вот так — ни о чем.

— А как отец погиб, тоже не знаете?

— Знаю. Что-то с орками не поделил. Они потом перед инором Хофмайстером извинялись, что-то ему даже выплатили, он говорил. Я была уверена, что он с ними дела иметь не захочет, но нет, он сам вызвался поставлять мне… Ой!

Она зажала себе рот рукой, той, которой меня не держала, и испуганно посмотрела на Рудольфа. Говорить представителю Сыска, что преступник возил тебе контрабанду, как-то неприлично, пусть даже поставки эти были полулегальными. Рудольф сделал вид, что он ничего не слышал и не заметил странной реакции свидетельницы. Вообще после возвращения из отделения Сыска он стал мрачен и собран как никогда. Было похоже, не только Эдди ему сказал, что нельзя так проводить аресты. А выговор от начальства — повод задуматься.

— А с кем он из Степи имел дело, не помните?

— Он имен не называл, — виновато сказала тетя Маргарета. — Да и называл бы, разве я запомнила бы? У них такие ужасные имена, совсем непроизносимые. Жалко как… Это, наверное, помогло бы его поймать?

— Степь все равно не выдает, — ответил Рудольф, — но хоть какие-то зацепки появились бы. А так непонятно, где его ловить. Счет держал в Гномьем Банке, заблокировать его нам никто не даст. Да что там заблокировать, отказываются даже информацию дать, когда и где деньги снимали. Говорят, репутация Банка важнее поимки убийцы.

— Так поэтому и держал там, что Банк надежный, — ответила тетя и пригорюнилась. — У меня… нас тоже там счет. — Она еще крепче сжала мою руку, хотя та уже болеть начала, и продолжила: — А когда вы найдете того, кто на Штефани покушался? Хофмайстер ее хоть убивать не хотел…

— Проверка требует времени, — туманно ответил Рудольф, — она может немного затянуться. Не волнуйтесь. Сегодня найдем и допросим.

— А почему не арестуете? — подозрительно спросила тетя. — Что за лояльность ненужная к собственным сотрудникам? Перед законом все должны быть в одинаковом положении. А особенно те, кто для общества опасен, кто беспричинно убийственной магией разбрасывается.

— Арестуем, было бы кого арестовывать, — мрачно ответил Рудольф. — Но давайте вернемся к этому Хофмайстеру, чтоб у него точка выхода телепорта в Льере оказалась да прямо в огне!

Пожелание сгореть заживо, а именно это произошло бы с Эдди, окажись он в Льерском божественном огне, прозвучало слишком эмоционально. Мне убийца Сабины был отвратителен, но я не желала ему такой ужасной смерти. Пусть лучше понесет то наказание, что назначит ему суд.

— Можете еще хоть что-нибудь о нем рассказать? — продолжил Рудольф. — У него любовница была?

Он недовольно на меня покосился, но я не собиралась закатывать глазки и говорить: «Ах, как это неприлично!» Я никогда не считала Эдди образцом целомудрия. Один разговор их с тетей про бордели чего стоил. Правда, он потом заявил, что это лишь шутка, но кто знает? И то, что они с Сабиной состояли в любовной связи, он прямо говорил. А где одна Сабина, там и другой место найдется.

— Мы с ним о таких вещах не разговаривали, — со смущением сказала тетя Маргарета. — Сами понимаете, у нас были не те отношения. Ни о каких его сердечных привязанностях я не знала. К девочкам моим он был неравнодушен, не скрою, но не помню, чтобы с кем-то из них заводил серьезные романы. Или я об этом не знала. Разве что к Штефани, и то я теперь не уверена, что там какие-то чувства были.

Тема ей была неприятна, и я подумала, что она сама даже не была замужем. Наверное, и не знает ничего об этой стороне жизни. Сначала сестру поднимала, потом пыталась удержать на плаву дело, сестрой же начатое, а потом все ее силы и время уходили на изготовление проклятых кремов для очень богатых дам, которые желают продлить молодость и не всегда отличаются хорошим характером. Что она видела в этой жизни, кроме бесконечной суеты и усталости от магического истощения? Мне вдруг так ее стало жалко, что даже слезы на глаза навернулись.

— Вот все вы такие, — в сердцах бросил Рудольф. — Этот гад тебя чуть не убил, а теперь ты реветь будешь, что не любил, а притворялся. Радоваться надо, что живой осталась.

— Я совсем не из-за него, — попыталась я оправдаться. — Что мне до того, любил или нет? — и тут я вспомнила прощальные слова Эдди. — Кстати, он перед уходом сказал, что если бы было куда, он бы меня забрал, не посмотрел, хочу я этого или нет.

— Хочешь сказать, что все-таки любил? — довольно ехидно спросил Рудольф. — То-то ты к нему так прижималась, когда мы вас нашли.

— Нет, хочу сказать, что из его слов следует, что у него не было запланированного места для отхода, — пояснила я, проигнорировав некрасивые намеки. — Что он сам не знал, что будет дальше.