Цикл - Джереми Роберт Джонсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
что Оракул дал ей
дар увидеть все,
в том числе
и плакат Стива.
Она представила, как включается экран
в командном центре,
как медленно скачут статические помехи,
пока черно-белые пиксели не расходятся,
являя правду.
И после того, как сообщение
было отправлено, она оставила
только следующие слова, заставила их мигать
и повторяться до бесконечности:
ТОЛЬКО ТАКТИЧ./ПОЛНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ!
Она подумала, что никогда не видела более странной молитвы.
– Люси, они идут. Нужно бежать!
Но она не могла пошевелиться и не понимала.
Сообщение
Или
Оракул
удерживает ее на месте.
Знала лишь одно: связь нужно разорвать.
И она вернулась к воспоминаниям,
переживая их так быстро, как только возможно,
но здесь, за пределами циклов Оракула,
они причиняли только боль.
И она вспомнила бедного полуслепого Джейка, как Оракул не принял его в улей,
и она вспомнила слова отца Эммы: «Скажите им, Дьяволу нужны их глаза, дабы удержать их души!»
И она вспомнила Бена Брумке, который заговорил словно испуганный ребенок, после того как она вонзила обгорелую щепку ему в череп.
И она знала, что в дизайне интерфейса
есть изъян.
И она знала, что должна сделать.
– Я не здесь, Брюэр. Я застряла внутри. Даже если ты меня понесешь, они увидят. Они последуют за мной.
– Я тебя не оставлю.
– Не оставляй.
– Так и что мне тогда, черт возьми, де…
– Выколи мне глаза.
– Люси, я…
– Доверься мне. Ему нужны мои глаза.
– Люси.
– Нож у меня в кармане. Освободи меня. Помоги мне сбежать. Пожалуйста.
Они видела себя глазами улья. Они были еще далеко, но подходили все ближе.
Брюэр стоял у нее за спиной, низко опустив голову. У него тряслись колени.
И тут Люси ощутила что-то внутри передачи: тиканье, быстрое переключение между двумя звуковыми сигналами, какое-то сообщение, отправленное в ответ, хотя не понимала, что в нем говорилось.
А потом увидела лезвие, торчащее из рукоятки ножа в руке Брюэра,
мир окрасился синим,
и она почувствовала, как рука Брюэра разлепила ей веки,
и он сказал:
– Я верю тебе. Прости, малыш.
И давление,
затем боль, какой она раньше никогда
не испытывала,
и Люси закричала,
и страдание было таким тонким,
таким изысканным.
Таким, что заставляет желать смерти.
Она глубоко вдохнула и снова закричала,
стараясь утешить себя тем, что две другие Люси
полностью исчезли
и боль теперь принадлежала
только
ей
Одной рукой прикрыв проколотый глаз, другой обхватив Брюэра, она почувствовала, как ее тянут, почти волокут, спотыкаясь о камни и кусты. Она хотела открыть целый глаз, но ее накрыло головокружением.
Боль настойчиво отключала сознание, требовала, чтобы Люси взяли на руки, вылечили и поместили в стерильную среду. Отправили цветы.
Но она слышала звуки позади – далекие крики, жестокие и холодные голоса, жаждущие нагнать страх, прежде чем догонят ее, заставить ее понять, что они не простили ей преступление против Оракула и его детей.
Послышался еще один звук, ближе – визг из выходного отверстия на шее.
Оракул – кричащий клюв – пытался вырваться из тела, разум которого не смог подчинить.
– Брюэр, вытащи его.
– Не здесь. Сейчас никак. Они слишком близко.
Его голос эхом отразился от предмета перед ними. Труба?
Крики зараженных и устройства в ее шее становились все громче.
– Я должен знать, Люси. У тебя получилось? Они знают? – В голосе Брюэра звенело отчаяние.
– Я добралась до того, что скрыл Оракул. До чего-то, встроенного в устройство. Передала туда сообщение Стива.
– Они ответили? Они сделают то, что должны?
Люси вспомнила о тикающих щелчках, которые слышала в комнате Бакета, и подумала, что ей могло все послышаться. Что это мог быть очередной обман Оракула. Но затем почувствовала нарастающую гудящую ярость приближающегося роя, жгучее желание отправить ее в небытие, и поняла, что совершила поступок, неподвластный этой твари. Повредила ее каким-то образом. А еще Люси поняла, что нашла способ бороться с осьминогом изнутри, нашла способ не дать ему овладеть ее телом, и получилось это не потому, что она была какой-то особенной или волшебной. Так что, даже если Брюэр сделал, что хотел, даже если она ошиблась и ее отчаянная просьба ушла в никуда, возможно, у таких, как она, был шанс остановить Оракула, остановить захват их вида.
Возможно.
В любом случае это лучше, чем ничего. Однозначных ответов уже не осталось.
Поэтому она сказала:
– Ответили. Они знают.
И как только Брюэр это услышал, он закричал, что нужно пригнуться, и ей пришлось встать на четвереньки, проползти несколько футов вперед, а он схватил ее за бедра и толкнул вперед, и она ощутила прохладную землю под руками, услышала, как что-то тяжелое пронеслось над головой, и закричала, почувствовав, как боль вырезанного глаза тянет к земле, как кровь давит на веко огромным весом.
– Хорошо, теперь можешь встать.
Но она не могла, и ноги снова стали ватными, и она не знала, нашел ли Оракул способ – несмотря на уничтоженный глаз – снова проникнуть в ее разум. Он прекратил визжать, но все еще двигался под тонкой кожей на шее.
Люси почувствовала солнце на руках и на долю секунды открыла уцелевший глаз.
Мы с другой стороны трубы.
От боли она снова прикрыла оба глаза, и темнота вспыхнула фейерверками, взорвалась мириадами хрусталиков, а потом все потускнело до черноты. Она опять попыталась встать, но потерпела неудачу.
Затем, кряхтя, вылез Брюэр. Люси почувствовала его рядом, затем услышала, как он быстро перешел к другому участку трубы.
Какофония криков стала ближе. Рой добрался до трубопровода. Она слышала, как их тела прижимались к нему, как они карабкались и ползали, царапая и грохоча по пластику, и все же не могла пошевелиться, не могла убежать и задавалась вопросом, найдут ли они способ передать ее сознание бездонной пустоте внутри Оракула, но тут на лодыжке сомкнулась рука, крепко и злобно.
Хриплый голос, вырванный из распухшего от паразитов горла:
– Девчонка наша.
Один-единственный выстрел.
Налившееся тяжестью тело. Кто-то поднимал ее с земли и уходил так быстро, как только мог.
Затем раздался голос. Брюэр:
– Далеко нам не уйти. Гребаный предохранитель слишком…
Затем давление и тепло. Сильная встряска мозга, от которой она вылетела в космос.
На мгновение ей показалось, что она умерла и ощущение полета никогда не закончится. Но сила тяжести придавила ее к земле. Люси повернулась, и нога хрустнула. Перед закрытыми глазами снова пошли статические помехи, а потом все провалилось в темноту.
Она очнулась
