Украсть у президента - Владимир Гриньков

– Кажется, да.

– Пойдем на кухню.

Пришли на кухню. Лена из холодильника доставала кастрюльки – тарелочки – коробочки с едой. Корнышев следил за ее движениями зачарованно. Лена обернулась к нему. Он тут же пригасил взгляд.

– Что все-таки произошло? – спросила Лена.

– Так, ничего особенного, – пожал Корнышев плечами в ответ. – По собственной глупости пострадал, можно сказать.

– Я потому спрашиваю, что, может быть, нужна еще какая-то помощь. В деньгах, как я понимаю, ты не стеснен. Но, может быть, что-то другое.

И опять Корнышев повторил свою недавнюю просьбу:

– Утром меня надо отвезти на машине.

– Я помню, – кивнула Лена. – Далеко?

– На МКАД.

– Куда именно?

– Все равно. Куда ближе.

Лена посмурнела лицом, все сразу поняв.

– Уезжаешь? – спросила она.

Кажется, она хотела спросить «Убегаешь?», но не решилась.

– Да, – ответил Корнышев. – Ненадолго.

Оба они знали, что это неправда. И Корнышев подумал о том, что совсем уж таиться ему не следует, а надо, наоборот, предупредить Лену на всякий случай, чтобы не подставлять ни ее, ни Пашу, этого ублюдка.

– Ты не говори никому, что меня видела, – сказал Корнышев. – Даже если будут спрашивать. Так лучше.

– Хорошо, – просто сказала Лена, не удивившись и не испугавшись, как будто говорили они сейчас о делах бытовых и совсем не опасных.

Лена одну за другой выставляла на стол тарелки: щи зеленые, салат, колбасная нарезка, сырная нарезка, жареная рыба.

– Выпьешь что-нибудь?

– За встречу, – улыбнулся Корнышев одними глазами.

– Я Павла позову? – неуверенно произнесла Лена.

– Не надо.

– Он хороший человек, – сказала Лена, хмурясь. – Мы прекрасно уживаемся.

А выглядело это так, будто она оправдывалась. Корнышев молчал, и это еще больше нервировало Лену.

– Ты должен его понять, – говорила она, пряча глаза. – Он видит тебя впервые в жизни… какой-то мой давний друг… Среди ночи… В таком виде…

– Да ладно, нормально все, – неискренне отозвался Корнышев.

Лена эту неискренность расшифровала без труда.

– И не надо тут выяснять отношений, – сказала она.

– Я все понимаю. Понимаю, почему он так. Понимаю, почему я так.

– Да? – с надеждой посмотрела Лена.

– Ну, конечно. Это ревность, – сказал Корнышев, вдруг обнаруживший, что ему нравится ее дразнить.

Дрогнули ресницы Лены.

– И прости меня за проблемы, – попросил Корнышев. – Тебе теперь придется объясняться…

Он хотел сказать – «с этим козлом». Не сказал, но по интонации можно было догадаться.

– Налей вина, – попросила Лена.

Выставила на стол бутылку с чем-то явно домашним и две рюмки. Она хотела перевести разговор в другое русло.

Корнышев разлил напиток густого рубинового цвета, принюхался.

– Малиновое?

– Да, – сказала Лена. – Сами делаем.

– Как приятно пахнет.

– И вкус хороший, – добавила Лена, явно испытывая облегчение от того, что разговор переключился на другую тему. – Особенно зимой хорошо пьется. Приходишь домой с мороза, садишься за стол, две маленькие рюмочки малинового вина – и сразу жарко, и щеки аж пунцовые становятся, и простуда никакая не берет…

Корнышев вдруг взял ее руку в свою, поднес к губам, поцеловал. Лена отняла свою руку.

– Спасибо, – сказал Корнышев.

– За что?

– Ты же сама знаешь, – сказал Корнышев с мягкой улыбкой.

Кивнула. Знает, конечно.

– Почему не прогнала? – спросил Корнышев.

Лена подумала. Не потому замешкалась с ответом, что не могла объяснить мотивы и сама удивлялась своему поступку, а потому, что подыскивала нужные слова.

– Потому что это невозможно, Слава. У нас есть прошлое. Мое и твое.

– Надо же, – пробормотал Корнышев. – Я впервые за последнее время обнаруживаю, что прошлое может быть необременительным, незлым. Может спасать.

У него было такое чувство, будто стены вокруг родные, рядом родной человек, и в жизни вообще ничего плохого нет, а есть одно только хорошее. Идиллия длилась недолго и оборвалась внезапно. На кухню пришел Паша. Вошел с хмурым видом, включил телевизор и уставился в экран, будто не было для него сейчас занятия интереснее и важнее. Шел какой-то попсовый концерт, рассчитанный на подростков, если судить по репертуару.

Взгляд Лены уже погас, и она сосредоточенно терла пальцем несуществующее пятнышко на поверхности стола. Корнышев молча пил вино. Паша сидел истуканом. Он принес сюда свое скверное настроение и мгновенно заразил им. Лично ему от этого вряд ли полегчало, но плохо теперь было всем.

– Павел! Может быть, там что-то другое есть, – сказала с досадой в голосе Лена.

Паша с непроницаемым выражением лица с помощью пульта перебрал каналы один за другим. Ночной эфир. Ничего интересного. Тогда Паша включил видеомагнитофон. По экрану телевизора поплыли начальные титры. Паша недвусмысленно давал понять, что остается здесь надолго. Корнышев в который уже раз за эту ночь подумал о том, с каким удовольствием надавал бы Паше по рогам.

– Ты ешь, – сказала Лена, хмурясь.

Фильм был еще хуже, чем концерт. Плохие парни, совершенно дебильные на вид, захватили правительственного курьера, парня, судя по всему, хорошего, но тоже выглядевшего дебилом, потому что актер он был никудышный. Парень вез какой-то жутко секретный пакет лично президенту Соединенных Штатов. Сопровождал его еще один курьер, довольно противный тип. Его, этого типа, и укокошили первым. Плохие парни завладели пакетом, который непонятно зачем им сдался, и прихватили в качестве заложника самого курьера, и в этом, ясное дело, и заключалась их самая главная и ужасная ошибка, потому что у курьера, как вскоре оказалось, была невеста, спортивного вида блондинка, которая по счастливому для курьера и по несчастливому для удерживающих его придурков стечению обстоятельств преподавала в школе восточных единоборств. Правительство, понятное дело, хотело спасти своего курьера, но у них, как всегда, что-то там не заладилось, каждый тянул одеяло на себя, и спецназ оказался подготовлен из рук вон плохо, а время шло, и курьера уже вот-вот должны были убить, ну и пришлось его невесте разбираться с бандитами в одиночку. Самая главная драка, без которой боевик не боевик, происходила на территории какого-то давным-давно оставленного людьми производственного цеха. Наверное, киношники специально нашли заброшенный завод, чтобы никому не платить за аренду.

На этой драке Лена и сломалась. Полтора часа терпела, угощала Корнышева, делая вид, что ни присутствие Паши, ни этот дурацкий фильм нисколько ее не тяготят, но, когда началась драка со стрельбой, с воплями, с дебильными фразами гнусавого переводчика и когда весь этот невообразимый шум заполнил ограниченное пространство типовой московской кухни, Лена не выдержала и сказала, как показалось Корнышеву, с ненавистью:

– Павел! Ну хватит! Ну надоело уже!

Паша посмотрел на нее так, будто только сейчас обнаружил присутствие жены на кухне, ничего не сказал, а с убийственным спокойствием переключился с видео на телекартинку. Там как раз шел выпуск ночных новостей.

– Громкое убийство в Москве, – сообщил ведущий новостей с таким трагическим выражением лица, будто убили его хорошего знакомого. – Этой ночью при невыясненных обстоятельствах убит генерал Федеральной службы безопасности Калюжный. Убийцей генерала, по версии правоохранительных органов, стал сослуживец Калюжного, Святослав Корнышев, фотографию которого вы сейчас видите на своих экранах. На поиски убийцы брошена вся московская милиция, проверяются адреса, по которым он может находиться…

Последним из присутствующих дозрел тугодум Паша. Его подвело то, что он не знал, как зовут их ночного гостя, но человек на фотографии кого-то ему напоминал:

– А тебя как звать, кстати, дружок?

Увидел глаза Корнышева. Увидел глаза своей жены. Все понял. Обхватил руками голову и простонал:

– Ну я же говорил! Предупреждал, что вляпаемся! Бляха-муха, ну почему ты все всегда делаешь по-своему!!!

Он вдруг поднялся, но Корнышев был начеку. Вскочил, толкнул Пашу, и тот опять плюхнулся на стул.

– Не вздумайте никуда звонить! – сказал Корнышев. – Вы были рядом со мной, и вас убьют тоже! Вы можете мне не верить, но потом вы ничего уже не сможете поправить!

Паша, к счастью, впал в ступор, и это позволило Корнышеву заняться Леной. Он налил воды в стакан. Она качала головой – не надо.

– Это правда? – спросила тихо, будто через силу.

– Нет, – ответил он мгновенно и сам понял, как неправдоподобно прозвучал его ответ. – Я вообще никого не убивал.

Было похоже на оправдания.

– Я его видел вчера, – сказал Корнышев. – Мы сидели с ним в ночном клубе, и он сказал, что у меня будут большие проблемы.

– Он тебе угрожал? – спросила Лена.

Господи, ну что же это такое? Все, что он сейчас скажет, будет истолковано не так, как было на самом деле!