Под угрозой уничтожения мира - Анастасия Сычёва

— Мама!

Если честно, я бы не очень удивилась, если бы королева прямо сейчас сделала дочери замечание за грубое нарушение протокола, но в ту же секунду я увидела, как леди Алина впервые в жизни выбивается из образа королевы на глазах посторонних. Ее взгляд метнулся на Надю, исчезло выражение вежливого внимания, уступив место растерянности и громадному облегчению. Привычная королевская сдержанность не оставила ее целиком и потому не позволила ей сразу броситься к дочери, но сквозь приоткрывшиеся губы мачехи до меня донесся отчетливый изумленный вздох, а голубые глаза подозрительно заблестели. Воспользовавшись замешательством валенсийцев, я принялась быстро их осматривать, пристально изучая хорошо знакомые лица. Король держался намного лучше жены, но и он не смог до конца справиться с чувством облегчения — я заметила, как он на каких-то полсекунды прикрыл глаза. Внешне за эти два года отец изменился мало — он по-прежнему оставался представительным красавцем-мужчиной одного роста со мной, но вот морщин на его лице прибавилось, да и в каштановых волосах стала отчетливее выделяться седина. Алина выглядела так же идеально, как и всегда, и красота ее за прошедшее время не поблекла, только под глазами залегли глубокие тени, словно она давно не спала как следует: должно быть, тревога из-за пропавшей дочери не давала ей заснуть по ночам. По правую руку от короля стоял мой сводный брат Стефан, наследник престола Валенсии. Если я ничего не путаю, сейчас ему должно быть где-то двадцать два года. Он стал еще больше походить на отца за прошедшее время, и не удивлюсь, если наши молодые аристократки ведут на него охоту, хотя его лицо заметно портило выражение смертельной скуки. Похоже, присутствие или отсутствие Нади было ему абсолютно неинтересно. Здесь же были отцовские советники, лорды ван Никлаус и ван Мартлин, а на заднем плане, не выходя вперед — тут я так крепко сжала зубы, что их заломило — держался Мариус. Он оказался единственным, кто выглядел абсолютно так же, как и два года назад, только вот на Надю он сейчас смотрел странно — недоверчиво и с гневом. Он быстро овладел собой и изобразил на лице выражение умеренной радости, но я была готова поспорить на свою магию — Мариусу что-то было известно. На Адриана я не смотрела, но нисколько не сомневалась, что и он потратил эту десятисекундную паузу на то, чтобы изучить реакцию присутствующих. Прочие вампиры в это время молчали, ожидая дальнейшего развития событий.

Когда первый шок у человеческой стороны прошел, и все овладели собой, валенсийцы вспомнили о причине, по которой все здесь собрались. Король первый перевел взгляд на Адриана, а с него — на меня. Секунды две у него ушло на узнавание, а затем я увидела, как он моргнул, словно не поверив собственным глазам, и вежливое любопытство сменилось выражением ужаса. Ненадолго — каким-то неимоверным усилием отец заставил самого себя взять себя в руки, но вот пергаментно-серый цвет лица выдавал его смятение. Затем раздался полувздох-полувсхлип, настолько тихий, что я даже решила, что мне показалось — это мачеха наконец-то переключила внимание с дочери на меня. У остальных валенсийцев, в частности, у советников, которых я хорошо знала, и у Стефана от изумления глаза полезли на лоб. Мариус был единственным, кого мое внезапное «воскрешение» не напугало — на его лице растерянность быстро сменилась выражением, которое я истолковала как «Это невозможно, да, но что еще можно ожидать от трейхе Этари?».

Наконец Адриан счел, что пора переходить к делам. По правилам этикета первыми приветствовали друг друга жены правителей, причем Алина вышла вперед неестественно прямая, как палка, и я не сомневалась, что ноги у нее в тот момент просто не сгибались. Она не отрывала взгляда от меня и одновременно пыталась овладеть собой, но ей это удавалось плохо. Затем мужчины поприветствовали дам — мы с отцом вежливо кивнули друг другу, причем отец уже не выходил из образа короля, хотя здоровый цвет лица к нему так и не вернулся. И, наконец, последними короли поприветствовали друг друга. Были произнесены какие-то традиционные слова и заданы формальные вопросы, которые прошли совершенно мимо моего внимания. Наконец, гостям вежливо предложили показать их покои и отдохнуть с дороги, на что Адриан с любезнейшим выражением лица сообщил, что отдых много времени не займет, поскольку мы переносились порталом и устать не успели. Я не сомневалась, что отец с мачехой предпочли бы, чтобы гости не показывались пару часов минимум, поскольку им было необходимо срочно обсудить со своими самыми доверенными лицами как возвращение Нади, так и мое внезапное воскрешение, но Адриан явно был намерен лишить их этого удовольствия.

Нас с почетом проводили в гостевое крыло дворца, в котором я была в последний раз два года назад, когда под личиной служанки пробралась во дворец за вещами. Там дворцовый мажордом Рэндалл, который тоже узнал меня, но держался каменно-невозмутимо — и откуда эти напрочь лишенные эмоций дворецкие только берутся? — показал нам наши комнаты, заверил, что любое пожелание гостей будет выполнено, и удалился. Через полчаса Адриан, Александр, Виктор и советники собрались на переговоры, а мне предстояло провести эти несколько часов в компании мачехи, выполнявшей роль хозяйки. Если честно, в тот момент я искренне пожалела, что мне нельзя попасть на совещание, поскольку там можно узнать гораздо больше всего интересного, чем в беседе с королевой и фрейлинами. Перед выходом из комнаты я тщательно проверила свое отражение в зеркале, убедилась, что все в порядке, и вышла из гостевого крыла. Дворец я знала как свои пять пальцев и легко нашла бы леди Алину и без посторонней помощи, но положение обязывало, и в любимую гостиную мачехи меня проводили две ее фрейлины: костлявая Нерисса с лицом, похожим на лошадиное, и незнакомая молодая женщина. Нерисса все время косилась в мою сторону со странной смесью страха и жадного любопытства на лице; вторая же, видевшая меня впервые, держалась гораздо спокойнее.

Мы вошли в хорошо знакомую просторную светлую комнату, которую я всегда так ненавидела, поскольку именно в ней мачеха нередко отчитывала меня в присутствии всех своих приближенных дам. Вот и сейчас, войдя, я увидела, что королева молча сидела в кресле у окна и неподвижным взглядом смотрела в сад, а ее фрейлины — не меньше десяти человек — возбужденно перешептывались друг с другом. При моем появлении в комнате воцарилась гнетущая тишина. Мачеха медленно повернулась ко мне и поднялась с кресла — даже выпрямившись в полный рост она была заметно ниже меня — и это послужило своеобразным сигналом: все дамы присели в глубоких реверансах. Алина смерила меня тяжелым взглядом — ее глаза сейчас напоминали кусочки голубого льда — и обратилась к остальным: