Испытание верностью - Арина Александер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Егор потянулся к сигаретам. Извлек одну, подкурил. С особым наслаждением сделал затяжку и медленно выдохнул дым вниз, в пол.
— Не забивай себе голову.
Её взгляд сверлил ему висок. Она хотела чёткого ответа, но он не спешил его давать. Не стремился выносить личное на обозрение, а Лида – личное. Ещё ни с кем он не говорил о своих чувствах к ней. Только с матерью. Но там совсем другая ситуация. Там он спешил поделиться, рассказать о себе, пока есть время. А Ника… не смотря на давнюю дружбу чужая, далекая. Сегодня с ним, завтра – упорхнула колесить по миру. Свободная. Как и он. Был. До встречи с Матвеевой.
— И всё же… — подвинулась к нему ближе, положив руку на напряженное плечо, и слегка сжала, привлекая к себе внимание. — Мне интересно. Я слышала, о чем говорил Бердник.
— Зачем тогда спрашиваешь?
Ника соблазнительно выгнула плечо, выставляя на обозрение оголенную в прорези мужской рубашки грудь и игриво прикусила губу.
— Хочу быть уверенной.
— В чем? — ещё одна затяжка, последняя, на это раз глубокая, чтобы прийти в себя окончательно.
— Что у тебя никого нет.
Егор засмеялся, выбросив окурок в урну и поднялся из-за стола.
— Ника, ты меня удивляешь. Только не говори, что ревнуешь? Ни за то не поверю.
Вероника обижено надула губы. Нет, конечно, не ревновала, но узнать, кто сумел пошатнуть невозмутимость Студинского, хотелось практически до чесотки. Да и женское самолюбие было задето, что не говори. Кому такое понравится?
— Я не ревную. Я всего лишь вижу, что ты изменился и хочу узнать почему.
— Нет у меня никого, — ответил чересчур раздраженно. Не любил, когда пытались залезть в душу. — Пошли лучше спать. Завтра тяжелый день, а я ужасно устал.
Может, Егор и врал. Может, говорил правду. Но Ника предпочла поверить ему. Заставила себя поверить. Такого мужчину нельзя упустить. Она не какая-то там моделька, послушно выполняющая команды, лишь бы не кишнули с места и не неудачница Семёнова, не сумевшая добиться поставленной цели. Не-е-ет. Она та, кто хорошо знает, чего хочет от жизни. А хочет она в данный момент только одного – Егора Студинского.
Глава 5
На работу спешила как никогда. Волнение, как в первый раз, а то и хуже. Тогда хотя бы я знала, как всё будет, а сегодняшняя неопределенность пошатнула уверенность в себе капитально.
Неужели Егор оставит меня на прежней «должности»? Что-то на него не похоже. Скорее ожидала какой-нибудь подляны в виде исполнения обязанностей уборщицы, курьера, дворника на худой конец. С него станется, сказал ведь: «на хлеб хватит». Не на жизнь, а на хлеб. Так что, всё может быть.
Выглядеть глупо, принаряжаясь, совсем не хотелось. Метла или ведро со шваброй совсем не гармонировали с юбкой-карандаш и высоченными шпильками. Пришлось «принарядиться» стандартно: белый верх, чёрный низ, но с одним небольшим нюансом – вещи подобрала неприметные, невзрачные. Что я, дура что ли, мыть полы в новом.
Удивляться я начала ещё в вестибюле, когда Юля Александровна сгребла меня в богатырскую охапку, прижав к объемной груди и начала поздравлять с выздоровлением. Точно, авария, чуть не забыла – для всех сотрудников я пострадавшая от наезда и провалявшаяся целый месяц в отделении травматологии.
— Матвеева, — заорала она мне на ухо, и мне ещё подумалось, что будет здорово, если я не оглохну, — с возвращением! Как ты, милая? — отлепила от бюста и принялась вращать во все стороны, осматривая с ног до головы. — Руки, ноги на месте – значит всё хорошо. А мы с девочками порывались проведать тебя, так Андреевич нагнул в три короба и запретил тревожить.
Я только и могла, что бормотала слова благодарности за проявленное участие к своему здоровью и переживала о сохранности головы. Александровна так трясла меня, что та могла отвалиться в любой момент.
Следом за Александровной потянулись и остальные работники офиса. Каждый искренне сожалел о случившемся и радовался, что я снова в их дружном коллективе.
Инна с Яной наперебой рассказывали о событиях прошедших недель, не забывая посматривать на главный вход – никто не хотел быть застуканным за разносом сплетен.
Я едва успевала за потоком их мыслей, периодически сверяясь с часами. Опоздать было сродни смертному приговору.
— Лид, ты должна нас рассудить, — попросила Яна. — Ты ведь с Егором Андреевичем на одной ноге, так сказать, близко общаетесь и должна быть в курсе…
О, вы даже не подозреваете, насколько.
— … нам интересно, — вмешалась Инна, устав ждать от подруги конкретики, — откуда взялась эта Михеева Вероника и на каких правах она распускает перья возле нашего шефа? Дударев как-то обмолвился, что у Андреевича бизнес в Болгарии с её отцом.
Опять? Семёнова тут, Михеева там. Одним словом, завидный жених, куда не сунься.
— Значит, они переехали, — вмешалась Яна. — Потому что училась она здесь, при чем на одном факультете со Студинским. Ещё она часто мотается на карьер и пересылает документы факсом на фирму отца. Думаю, она здесь по работе. А ты что скажешь, Лида?
— Я?.. — ого! Вот это насыпали информации…
— Та-а-ак!! — зычный голосище Александровны, околачивающейся тут же, вовремя спас меня от неминуемого позора. — По рабочим местам. Вам зарплата не за чесания языка начисляется. Живо!
Я не успела переварить услышанное, как в холл, модельной походкой вплыла та самая блонда, которую я видела вчера с Егором, а следом и он сам. Пришлось посторониться, пропуская сие величественное шествие, напрочь позабыв о том, что и самой не мешало бы подняться на второй этаж.
Блондинка не удостоила нас даже взглядом, бросив на ходу царское «доброе утро». Шлейф от её духов был такой насыщенности, что будь у нас мухи – попадали бы замертво от повышенного концентрата гераниола, солюбола, буасамбрена и прочих компонентов парфюмерии. А вот Егор притормозил, обдавая облаком непоколебимой уверенности и мужского магнетизма. Осмотрев мой внешний вид, он в насмешливой улыбке изогнул губы и как можно громче констатировал:
— Лидия Ивановна, вы как всегда опаздываете.
— Я… — растерялась, чувствуя, как краснеют щеки.
— Вы, Лидия Ивановна. Вы! Последнее китайское предупреждение: в семь тридцать Вы Должны Быть На Своем Рабочем Месте, а не точить лясы в… — согнул
