Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрей Б.
Состоял в одной из казанских группировок
Тортик повесился, а Клопа [179] увезли – прямо во дворе его запихали в ментовский УАЗик в домашних тапочках на глазах у всех люди в ментовском камуфляже. Потом Клопа поехали искать по отделам, оказалось, что номера машины зеленодольские. Менты говорили, якобы она в тот день стояла на стоянке. Так и не нашелся Клоп.
Глава 26. Национальный вопрос
Я татарин. В моем детстве говорить на татарском языке было не модно: в школе он был факультативным уроком, мама с бабушкой использовали его, когда хотели, чтобы мы с сестрой не поняли, о чем они говорят. Языком городских был русский. Теперь все по-другому – в республике пытаются выстроить грамотную национальную политику без перегибов, главным пунктом несогласия с которой остается обязательное изучение татарского в школах.
Русские и татары, насколько я помню из моего восьмидесятнического детства, на бытовом уровне жили всегда дружно. В Казани, согласно статистике последних сорока лет, их было примерно поровну; на моей памяти, столкновения на национальной почве были только в начале 1990-х, когда Татарстан путем розыгрыша этой карты выстраивал отношения с федеральным центром.
Языком уличного общения тоже был русский. Практически все опрошенные мной пацаны в один голос говорили, что внутри группировок национальных предрассудков не существовало. В городе были национальные диаспоры, которым приходилось выстраивать отношения с оргпреступностью, например ассирийцы. В 1980-х в городе произошла громкая ситуация, связанная с цыганами: из-за конфликта с группировщиками их за неделю выгнали из города. Эту очень известную на казанских кухнях историю скрупулезно воспроизвел в своей книге «Бандитский Татарстан 2» зампред верховного суда РТ Максим Беляев. А вот знаменитый на всю Россию чеченский криминал до недавнего времени в Казани не был представлен совсем.
Фрагменты статьи «Набережночелнинский ТОЦ – ударная сила татарского национализма» [180]
Встретить коренного челнинца [181] – это большая удача. Основная часть населения приехала в автоград в 1970–1980-е годы. При этом большинство татар прибыло из сельской местности и не имело опыта тесных взаимоотношений с русскоязычным населением, точно так же как и приезжие со всего СССР не могли сразу привыкнуть к местному образу жизни и мышления. Это порождало многочисленные бытовые конфликты, на почве которых возникали взгляды и убеждения. Особый стиль отношений, когда человек человеку «якташ» и «абзый» [182], одинаковые обиды и родили феномен набережночелнинского ТОЦ [183]. С самого начала эта организация стала абсолютным аналогом новгородского вече – вот уже десяток лет каждый понедельник вечером любой горожанин любой национальной принадлежности может прийти на собрание ТОЦ и выступить. Этот челнинский гайд-парк находился длительное время в концертном зале городской администрации, где в лучшие времена собиралось до 800–900 человек, позже переместился в здание татарского драмтеатра.
<…> Самым же нашумевшим в то время [1990 год] было многотысячное шествие тоцевцев на первомайской демонстрации в Челнах, когда к подножию трибуны, подобно нацистским штандартам, были брошены вывешенные накануне в городе российские флаги.
<…> С усилением в ТОЦ позиций братьев Кашаповых «Азатлык» все более отделялся от этой организации и в конце концов их отношения превратились в затянувшийся конфликт. Участники «Азатлыка» считают, что с приходом к руководству ТОЦ Рафиса Кашапова в этой организации установились отношения, близкие к нравам криминального мира. При этом стоит сказать, что звездный час самого «Азатлыка» пришелся на начало 1990-х, когда в организацию стеклись сотни подростков. Объединялись они не столько на идейной основе, сколько потому, что союз давал крышу. Местные группировки опасались вступать в конфликты с «Азатлыком», поскольку союз татарской молодежи мог просто прийти в полном составе и поколотить обидчиков. В то же время тот, кто показывал свою слабость и страх, то есть вел себя не как «пацан», тотчас же лишался членского билета «Азатлыка».
1972 г.р. Мустафа (имя изменено)
Набережные Челны
ТОЦ и «Азатлык» действительно были чем-то вроде ОПГ, но местные группировки не опасались вступать с ними в конфликт, ведь те не смогли справиться даже с одной из них. Воевали несколько лет с «тридцатниками», так как «татарский пятак» [184] находился на их территории. В итоге «кашапы» [братья Кашаповы] пошли на мировую и больше ни с кем в городе не конфликтовали, а потом ударились в политику. С ними считались, но не более того.
Когда начался парад суверенитетов, они выступили с неоднозначными лозунгами, написанными Байрамовой [185], мол, «русских надо гнать». Все шло к резне. Авторитеты многих группировок встретились с «кашапами» и дали понять, что при таком раскладе все улицы в городе будут воевать против них. Насколько я знаю, в Казани группировки заявили то же самое. Многие считают, что резни у нас не случилось во многом благодаря позиции группировок, хотя это расходится с официальной точкой зрения.
Не надо забывать, что основная масса ТОЦа – это выходцы из деревень. В жестких комплексных месиловах им участвовать в жизни не доводилось. Да, их было много, но духа там не было, и даже в обычных драках они всегда давали слабину. Тогда стоило погибнуть хоть одному человеку по нацпризнаку, и ТОЦ прекратил бы свое существование на территории всего Татарстана в считанные дни. Мы своим возрастом постоянно искали с ними конфликта, били везде, где ловили, зная, что никакой комплексной войнушки не будет. По прошествии лет начинаешь понимать, что ТОЦ был просто пугалкой для Москвы в руках Бабая [186].
Светлана Стивенсон
Социолог, автор книги «Жизнь по понятиям»
В казанских группировках не было национальных предрассудков. В
