Ржавый капкан на зеленом поле - Лев Квин

— Капут! — Дузе хмыкнул и облизнул губы. — Короткое замыкание!..

У нашего дома на улице Марка Аврелия прохожих почти не было. Двое промокших до нитки агентов — один в воротах у подъезда, другой напротив, в дверях магазина трикотажных изделий — прямо-таки бросались в глаза даже непосвященному человеку. Они делали вид, что укрываются от дождя, хотя теперь им уже было все равно, а с неба падали лишь редкие капли.

Фреди вышел на тротуар, открыл дверцу, пропустил меня. Все другие остались в машине, повернув ко мне головы разом, как по команде. Я сунул руку в карман и тут же вспомнил, что ключ от подъезда остался в куртке, уложенной в чемодан. С собой у меня был лишь ключ от квартиры.

Я подошел к дощечке с номерами квартир и фамилиями жильцов. Но нажать кнопку домашнего телефона мне не дали — Фреди удержал мою руку.

— Нет! — сказал он и добавил, показав ключ: — Есть!

Он отпер подъезд своим ключом и пошел следом за мной. Сначала в лифт, затем на площадку. Не собирается ли он войти вместе со мной в квартиру?

Я сунул ключ в замочную скважину. Он упорно не влезал, что-то ему мешало. И вдруг дверь распахнулась.

Инга!

Я обернулся. Фреди исчез, словно растворился в полутьме лестничной клетки.

— Что с замком? — спросил я, едва справляясь с желанием схватить ее и прижать к груди. — Ключ почему-то не идет.

— Он правильно делает! — весело отозвалась Инга. — С другой стороны замка вставлен мой ключ, и двоим им здесь просто нечего делать.

— Зачем же? Там щеколда.

— В том-то и вся штука! Испортилось что-то. Щеколда даже не шевелится. И снаружи и изнутри замок отворяется только ключом… Что ты так долго?.. Я уже думала — тебя упрятали за решетку и пора звонить в посольство.

— Упрятать не упрятали, а ждать заставили. Да еще и объяснение писать. У них тут такие строгости!.. Наше ГАИ просто благотворительная организация.

— Да, вид у тебя какой-то помятый. — Она окинула меня критическим взглядом. — Есть хочешь? В наличии имеются дебреценские сосиски. И еще я сварила суп из пакетика.

— Поем… Чем ты занимаешься?

— Убираюсь, пылесосю.

— Идти никуда не собираешься?

— Если позднее, вечером. Тут пыли скопилось — откуда только берется?

Я помыл в ванной руки, лицо, пошел на кухню.

— Может, остыло? — Инга в кабинете шуровала пылесосной щеткой. — Могу подогреть.

— Нет, в самый раз.

Есть не хотелось. Я заставил себя проглотить несколько ложек пресной жидкой лапши, разжевал жирную, ярко-красную от обилия перца сосиску.

— Ты ничего не спрашиваешь о дяде Вальтере, — донеслось до меня из кабинета сквозь завывание пылесоса. — Как раз перед самым твоим приходом позвонила Эллен — она уже вернулась домой из клиники.

— И что же с ним?

— Пока еще ничего не известно — капитальное обследование начнется только завтра. Но Эллен к нему в палату не пустили, и она очень-очень беспокоится.

— Но хоть что-нибудь сказали?

— Предполагают, что нервное. Ему закатили здоровенный шприц успокаивающего… Давай, отец, сходим вечером к Эллен.

— Посмотрим, — ответил я неопределенно. — У меня самого не все ладно с головой.

— Что такое? — Инга тотчас же выросла в дверном проеме. Волосы убраны под платок, вырядилась в какую-то неимоверную хозяйскую хламиду. — Только этого еще не хватало для полного комплекта!

— Ничего особенного. Разболелась в полиции. Наверное, от грозы.

— А ты выпей таблетку анальгина и ложись…

В спальне Инга уже убралась. На окне негромко гудел вентилятор, нагоняя с улицы влажный после грозы воздух. Я лежал на мягком поролоновом матрасе, ощущая на лице свежий ветерок.

Время шло. Медленно, но неотвратимо. Секунда за секундой, минута за минутой…

Надо найти выход! Для Инги и для себя.

Прежде всего для Инги. Сам я как-нибудь выберусь. Я знаю по крайней мере, откуда и чего мне ждать. У меня есть опыт, у меня больше шансов выкарабкаться.

Бледный отсвет ярких неоновых огней уже начал мерно пульсировать на теневой стене дома во дворе.

«Пушкин — только для истинных мужчин!»

Но Инга…

Она ни о чем не подозревает. Она совершенно беззащитна.

Одному не управиться. Нужна помощь. Я знаю многих людей, которые могли бы мне помочь. Но как добраться до них? Как добраться — вот в чем вопрос!

Прежде всего, разумеется, товарищи из советского посольства. Они наверняка энергично вмешаются, подключат австрийские органы.

Но… Уж этот-то вариант Шмидт и его люди не могли не предвидеть! Может быть, именно в тот момент, когда у двери дома взвизгнут тормоза полицейских автомашин, в квартире через двор сипловато пискнет карманное радио. По нашим окнам заскользит оптический прицел, негромко щелкнет спусковой крючок снайперской винтовки.

И моей Инги не станет…

Зачем мне такая «победа»?

Зачем мне тогда весь белый свет?

Нет! Нужен какой-то совершенно неожиданный ход! Такой, который они не могли бы рассчитать даже на вычислительной машине!

Квартира превратилась в настоящую мышеловку. Четыре зарешеченных стены. Телефон?

Он прослушивается — это же ясно! Они прослушивают здесь все — и у нас и у соседей. С помощью современных технических средств это совсем не трудно.

И просматривают тоже. На приемном аппарате четыре экрана. Один — от камеры в квартиру через двор. Она позволяет им видеть все, что делается у нас в кабинете и в гостиной. И на кухне тоже — там, правда, жалюзи, но что-то случилось с механизмом, они не опускаются. Случайность? Ну нет, теперь уже, после всего, что я знаю, глупо верить в какую бы то ни было случайность.

Второй объектив показал Ингу в профиль. Он наверняка установлен в кабинете. Судя по углу наклона камеры, в чугунном украшении над книжной полкой.

Третий — в прихожей. Его назначение теперь совершенно понятно. Это недреманное око следит за тем, чтобы я не выскользнул из мышеловки через дверь на лестницу.

А четвертая камера? Где она установлена?

Здесь? В спальне?.. Я с трудом одолел желание осмотреться по сторонам.

Скорее всего, именно здесь. Спальня — единственная комната, за которой нельзя наблюдать из квартиры напротив. Мешает выступ стены. К тому же — шторы. В любой момент можно подойти к ним и задернуть.

И еще одно — в спальне стеклянная дверь. Через нее, если соответствующим образом расположить объектив, легко просматривается большая часть коридора.

Да, здесь. Вверху в оконной стене лепной бордюр. Ничего не составляет спрятать в нем миниатюрный стеклянный глазок.

Электрическое питание, разумеется, подведено к камерам заранее. Да, работы тут было немало! К нашему вселению готовились основательно. И загодя!