БП. Между прошлым и будущим. Книга 1 - Александр Половец

Иначе говоря, — к ссорам, взаимным обвинениям в некомпетентности и лени, к жалобам руководству и на руководство, выплеснувшимся на страницы американской прессы. В том числе — русско-американской. Результат: некоторые из сотрудников (включая и руководящих) больше там не работают, некоторые переведены на другие, не всегда лучшие должности. Изменилось ли качество передач за это время? И если да — то в какую сторону?

Жил я в Америке к тому времени достаточно долго, чтобы обрасти многими знакомствами, и в Вашингтоне — тоже: с кем-то из работающих на «Голосе» меня связывали не только профессиональные отношения, но и, в определенной степени, дружеские. Таким образом, интерес мой к дальнейшей судьбе «Голоса» носил и личный характер.

Словом, я собирался в Вашингтон. И вот — «Вашингтон» приехал сюда сам и готов к встрече. Разумеется, я с энтузиазмом подтвердил желание встретиться с гостями Лос-Анджелеса. И, сразу после симпозиума, наши собеседники, а их было двое — Кевин Клоуз и Джозеф О'Коннелл — сидели в в моем кабинете, прихлебывали кофе и отвечали на вопросы — мои и Сая Фрумкина, нашего политического комментатора.

Говорят, понедельник — день тяжелый. В нашей редакции такой — вторник. И гости, готовые к тому, что беседа с ними время от времени будет прерываться заглядывающими ко мне коллегами, не смущались этим обстоятельством. Тем более, что Клоуз и сам в недалеком прошлом журналист: в его послужном списке 14 лет работы в «Вашингтон Пост» — от редактора отдела городских новостей до заместителя главного. А в промежутке — 4 года в качестве шефа Московского бюро этой газеты, с 1977-го по 81-й год. На нынешнюю должность он назначен в январе 97-го — после того как около 5 лет был директором Радио «Свобода». И еще — пять написанных книг, в их числе заслужившая особую награду пресс-клуба — «Россия и русские: внутри закрытого общества». Профессионал, словом, да еще какого класса!

Итак — гости в редакции. Вообще-то, должна была с ними быть еще госпожа Эвелин Либерман, нынешний директор «Голоса Америки», она отсутствует. Но вот, двое высоких гостей (и не только по чину: это действительно рослые, импозантные джентльмены в превосходно скроенных костюмах; именно так и должны, по-видимому, выглядеть правительственные чиновники их ранга) приветливо улыбаются, сидя напротив нас — меня и Фрумкина.

Причина визита становится ясной с первых минут беседы. Ну да, конечно: познакомиться с ведущим русско-американским изданием. Но главное — донести через него читателям, что Америка будет и впредь говорить по-русски с миллионами российских, в данном случае, граждан, живущих там.

Конечно, мы предвидели тему и даже «подбросили» ее собеседникам, начав разговор с замечания Сая о том, что российским средствам массовой информации народ доверяет все меньше и меньше. Причин тому немало: это и пришедшая на смену подцензурному существованию прессы советских времен ее нынешняя вседозволенность, ангажированность нынешних российских изданий.

Здесь я позволю себе небольшое отступление. Московский журналист, будучи в Лос-Анджелесе, в беседе со мной поведал следующее. Он представляет один из самых популярных и, стало быть, многотиражных российских еженедельников, входя, скажем, в первую их пятерку. Добавлю — независимых, т. е никем пока не купленных.

— Я, — рассказывал мне журналист, назовем его Владимиром, — пытался недавно уговорить нашего главного редактора дать один острый материал, героями которого были отчасти финансовые тузы и отчасти — правительственные.

— Да ты что, хочешь, чтобы нас закрыли? — ответил главный.

— Как? — не поверил я Владимиру, — …закрыть независимое издание в свободной стране?

— А так. В России — сегодня можно. Лишить бумаги — через свои каналы «попросив» об этом поставщика. Лишить рекламы — опять же, «попросив» об этом рекламодателя. Лишить банковских кредитов — «попросив» об этом банкира. Лишить розничной продажи — «попросив» об этом дистрибютора. Наконец, устроить так, чтобы сам издатель захотел если не заткнуть рты подопечным журналистам и если не закрыть совсем, то продать свое детище. На него-то повлиять способов есть предостаточно. Кстати, знаете, сколько за последние годы погибло в России издателей, редакторов, журналистов? Вот-вот…

— Так что, в политику лезть не будем! — категорически резюмировал беседу со своим корреспондентом главный. И еженедельник остается независимым. Пока.

Наши собеседники все это хорошо знали.

— Госпожа Либерман, — рассказывал Клоуз, — только что вернулась из Москвы. Она провела там неделю, встречаясь с предпринимателями — владельцами новых независимых каналов российского телевидения. И когда я отправлялся на встречу с вами, она напутствовала меня следующими словами: «Помни, главное — телевидение. «Голос Америки» может сделать очень много для создания актуальных программ для Москвы и некоторых районных телестанций». Сама она очень увлечена этой идеей и намеревается сделать все, чтобы претворить ее в жизнь.

— Она же собиралась быть с вами здесь, не так ли? — спросил я.

— Мы просим извинить Эвелин, у нас очень напряженный график, и сейчас она на другой встрече. — Это ответил Джозеф О'Коннелл, в ходе дальнейшей беседы остававшийся молчаливым, но внимательным слушателем.

— Наши читатели, живущие в России и здешние — многие из них до сих пор слушают передачи «Голоса», — недоумевают: с одной стороны, время передач сократили, с другой, многие знают о том, что людей там увольняют, что сотрудники разделились на группировки, враждуют. Вот и на Би-Би-Си недавно была передача об этом…

Кевин ответил не сразу.

— После того как прошли довольно откровенные дискуссии внутри нашего агентства, — заговорил он, — я не хотел бы вдаваться в их подробности, в частности, связанные с изменениями в личном составе отдела. Но я хотел бы заострить внимание читателей на том, что американское правительство весьма заинтересовано как в продолжении русскоязычного вещания, так и в наличии сильного Русского отдела на «Голосе». Эвелин Либерман, которая происходит из русскоязычной семьи (ее мать родилась в России), говорит по-русски…

Ситуация в России выглядит очень обманчиво, — продолжал Кевин, — и вы совершенно правы: СМИ там нельзя назвать независимыми. Да, они освободились от контроля правительства, но независимости в нашем понимании не получили. Там по-прежнему существует дефицит информации. Но теперь у нас есть Бюро новостей в Москве — оно постоянно, почти ежедневно, снабжает нас материалами: это новости, интервью, комментарии на актуальные темы…