Не выходите замуж на спор - Александра Лисина

К счастью, возился он недолго и вскоре снова поднялся на ноги, так что преждевременная смерть от удушья мне грозить перестала. Но при этом длинные завязки фартука, завязанные кокетливым бантиком над самыми ягодицами, чуть распустились, а их свободные концы, словно нарочно, скользнули между красующимися зрелым целлюлитом половинками, едва не вызывав у меня сердечный приступ.

— Господи, дай мне сил выдержать это испытание… — шепотом взмолилась я, когда ягодицы тролля намертво зажали завязки, а бантик на его спине стал медленно и неумолимо развязываться. — На что угодно соглашусь, лишь бы он не поворачивался!

Тролль, наконец, услышал и с недовольной мордой обернулся. Маленькие красные глазки с подозрением сощурились, уродливая морда скривилась, а затем он все‑таки повернулся весь и, уперев руки в боки, грозно рыкнул:

— Хр — р-р!

В обморок я не упала по двум причинам: потому что все еще висела, пришпиленная к стене, и потому что спереди фартук оказался достаточно длинным, чтобы прикрыть самое страшное. Моя "светлая" половина такой целомудренности, правда, не оценила и торопливо сбежала на самые задворки сознания, а "темная" скорчилась на стене и, не выдержав, все‑таки сдавленно всхлипнула.

— Хр — р! — с ноткой недоверия повторил тролль, подозрительно рассматривая трясущуюся меня.

Я икнула.

— П — прости… эт‑то я от с — страха… ик…

— Хр — р?!

— Честно — честно, от страха… щас описаюсь.

Тролль нахмурился, грозно подвигал бровями, но потом счел мои кривляния убедительными и снова отвернулся. А после моего всхлипа все‑таки почувствовал неладное, нащупал толстыми пальцами предательски распустившиеся завязки, рванул со всей силы, выдирая их из собственной… словом, оттуда… но, видимо, перестарался, потому что сдавленно охнул и аж перекосился.

Мне стало совсем плохо, когда проклятые завязки с сочным чмоком, наконец, высвободились из… половинок, а тролль остервенело почесался… да, снова там… после чего преспокойно завязал фартук, не заметив, как при виде подозрительно потемневших кожаных лоскутков у меня закатились глаза.

К счастью, это издевательство вскоре прекратилось: тролль решил поменять диспозицию и, обойдя столик, встал ко мне лицом, чтобы иметь возможность следить за не подающей признаки жизни пленницей. Я после этого тут же ожила, а затем присмотрелась повнимательнее к столику и заинтересованно подалась вперед.

— Ух ты! А что это ты там раскладываешь?

При виде щедрой россыпи всевозможных ножей, пил, отполированных до блеска гвоздей и клещей, сваленных в кучу, мои глаза блеснули азартом.

— Ого! Демонический пыточный набор номер четыре! Полная версия!

Тролль на мгновение оторвал взгляд от инструмента и с сомнением покосился на заерзавшую меня.

— Это ж какой раритет! — благоговейно прошептала я, пожирая глазами лежащий сверху жутковатого вида нож с обсидиановой ручкой. — И наверняка сделанный по индивидуальному заказу! Он же магический! Правда, да?! Правда?! Ну, скажи!

Под моим умоляющим взглядом тюремщик опешил.

— Скажи… — тут же заныла я, дергаясь в путах, как припадочная. — Ну, пожалуйста… я такого в жизни еще не видела! Меня пытали чем попроще!

— Хр? — левая бровь тролля удивленно приподнялась.

— Самым деше — е-евым, — с обидой протянула я. — И но — о-овым… а на этом кровь еще не везде обсохла. И ты — намного страшнее и жутче, чем те два полудурошных инкуба, которые пытались научить меня наслаждаться болью.

Бровь тролля взлетела еще выше.

— Ты страшный! — с радостью подтвердила я, счастливо ему улыбнувшись. — Хозяин правильно тебя выбрал, чтобы меня напугать — я уже дрожу, визжу и падаю от восторга. Такая честь… такая честь… ты же самый лучший, да? По глазам вижу! Ну скажи! Лучший?!

Здоровенная зеленая образина гордо надулась и, ткнув себя в грудь толстым пальцем, важно хрюкнула:

— Хр!

— Ути, мой славный…. — умилилась я и, снова окинув жарким взором гору железок на столе, снова взмолилась: — А ты мне их покажешь? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Покажи, пока никто не мешает, а то я в процессе разглядеть не успею, а мне так хочется… целых пять лет об этом мечтала! Меня ж с того времени больше никто и нигде… а ты — такой жуткий! Такой замечательно кошмарный! Дай насладиться, а?!

Тролль непонимающе нахмурился, а я невероятным усилием выпростала из пут левую руку и дрожащим от волнения пальцем ткнула в обсидиановую рукоятку.

— Покажи узор!..

Он медленно взялся за нож и раскрыл ладонь так, чтобы я могла видеть черный камень с небольшими вкраплениями и, особенно, не до конца очищенное от бурых пятен лезвие, которое совсем недавно побывало в работе.

— Какое чудо! — прошептала я, едва не прослезившись. А тролль, удовлетворившись моим видом, положил нож на специально освобожденное место, так же медленно взялся за следующий и с любопытством уставился на мое восторженное лицо.

— О — о-о… мама моя суккубская… какая сталь! — простонала я, страстно извиваясь в путах. — А как она, наверное, режет… у — у-у…

Тролль расплылся в понимающей улыбке и уже охотно показал мне третий нож, четвертый… я с готовностью ахала, охала и невнятно мычала, закатывая глаза и не скрывая эмоции. Но когда он, разошедшись, небрежно отложил ножи и взялся за клещи, тут же встрепенулась и гаркнула:

— СТОЙ! Туда нельзя! Не по регламенту!

Тролль вздрогнул и едва не выронил инструмент от неожиданности. А я порывисто качнулась вперед и сердито зашипела:

— Этот нож должен быть пятым справа, а не слева! Знаешь, что с тобой хозяин сделает, когда поймет, что ты ошибся?!

Моего беспортошного тюремщика прошиб холодный пот. Испуганно оглядев усеянный инструментами столик, он аж посерел от мысли, что мог прогневить своего Князя, которому пришлось бы тянуться за нужным ножом в непривычное место. Молниеносно переложил нож на нужной место, а затем воровато оглянулся и украдкой вытер мокрый лоб. После чего посмотрел на меня с такой признательностью, что я успокаивающе улыбнулась и снова обвисла.

— Не боись, не сдам. Ты давай, дальше показывай — там наверняка много еще интересного. Хочу все посмотреть.

Тюремщик… или все‑таки палач?.. окончательно успокоился и уже с большим энтузиазмом продемонстрировал мне любимые игрушки. Каждую повертел в руках, с довольным видом погладил, заурчал, заботливо протер чистой тряпочкой, за что я его отдельно поблагодарила — нечего мне под кожу всякую заразу заносить. Затем аккуратно разложил на столике, сгруппировав по выполняемым ими функциям. А когда дошел до жутковатого вида кусачек, я снова встрепенулась.