Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

— Куда же ты? Залезай, я подсоблю.

Чеслава не поверила своим ушам. Буривой подвел к ней коня и кивком головы указал на седло. Он хотел, чтобы она ехала верхом⁈ А сам бы вел жеребца под уздцы?.. Он — воевода? И она — простой кметь ладожской дружины⁈..

Воительница свирепо мотнула головой и спросила прямо и жестко, заглянув Буривою в глаза.

— Чего ты хочешь от меня, воевода?

Он сперва опешил, а потом, кажется, смутился самую малость. Ладонью поворошил побитые первой сединой волосы и посмотрел на нее, легко прищурившись. Потом пожал плечами, будто сдавался, и сказал просто.

— Глянулась ты мне. Разве ж это беда?

Чеслава едва не пошатнулась, да вовремя взяла себя в руки. В ушах у нее шумело, словно в разгар битвы огрели ее чем-то тяжелым по голове. Перед глазами мелькнули старые, давно забытые и погребенные в глубинах памяти воспоминания.

— Ты на меня хорошо поглядел, воевода? — процедила ядовито. — Может, ослеп ненароком?

Когда-то очень давно она уже произносила похожие слова. Никогда прежде Чеслава и помыслить не могла, что подобное повторится в ее жизни.

— У меня тоже шрамы есть. Хочешь покажу? — Буривой небрежно пожал плечами и принялся медленно распускать завязки рубахи под горлом.

— Нет! — воительница отшатнулась от него, густо покраснев.

В ушах по-прежнему шумело, и она развернулась, зашагала к терему, разбивая сапогами легкую, хрустящую корочку первого морозца, который покрыл землю. Чеслава услышала за спиной шаги, но запретила себе смотреть. До ворот она добралась так быстро, как никогда прежде. Вся запыхалась, раскраснелась пуще прежнего. Ее подгоняли и злость, и смущение.

На княжеском подворье было непривычно многолюдно. Уже седмица минула, а Чеслава всякий раз, словно в первый, дивилась, заметив кого-то из тех, кто пришел на Ладогу из Велеградского княжества просить крова и защиты.

Она не ведала, заставили ли князя передумать слова собственного сына, али тот с самого начала намеревался дозволить им остаться, но так и вышло. Люди попросили у Ярослава Мстиславича крова и защиты, и он их дал. Велел каждого пристроить к делу, которое было по силам. Ладога готовилась к тяжелой зиме и непростой войне, и все должны были внести свою часть. И потому старики, женщины и дети разгребали пепелище от сожженных житниц, таскали из леса хворост и бревна, мастерили наконечники для стрел, плели веревки, штопали портки и рубахи кметям из дружины.

Чеславу о том, что она мыслит, никто не спрашивал, и потому она свое разумение держала при себе. Она не княжич, в конце концов. Хотя и ему отец не дал спуска за дерзкие речи, прозвучавшие в гриднице…

Заметив на крыльце княгиню Звениславу, воительница направилась туда. Лучше подле нее постоит, чем будет дожидаться князя среди кметей. И нет, вовсе она не струсила, и вовсе не намерена прятаться за юбкой Звениславы Вышатовны, не желая больше говорить с воеводой Буривоем.

Но, вестимо, такой уж выдался день. Потому что на половине пути ее, чуть придержав за локоть, остановил воевода Будимир.

— Как Вечеслав? — спросил он, старательно глядя мимо Чеславы.

Она ощетинилась сперва, решив, что не станет отвечать. Но, посмотрев на воеводу, передумала. Сколько минуло с того дня, как князь отправил его на Белоозеро? И месяца не прошло, а казался Будимир Крутич постаревшим на многие зимы. Мало что осталось в нем от балагура и весельчака, которым слыл он на Ладоге.

— Я слышал, ты пустила его в избу, — не выдержав ее молчания, воевода снова заговорил. — Я… я благодарен тебе, — его голос дрогнул, и Чеславе сделалось больно.

Она смерила его смягчившимся взглядом и едва заметно улыбнулась.

— Я присмотрю за тво… за Вячко, воевода, — она успела исправиться, хотя ненароком едва не назвала его сыном.

Стиснув до судороги челюсть, Будимир кивнул. Потом резко отпустил ее руку, которую все еще сжимал, и зашагал к терему.

На крыльце как раз показался князь Ярослав, позвавший дружину в гридницу.

Когда бурные споры в гриднице завершились, снаружи стоял уже глубокий вечер. Оказавшись за стенами терема, Чеслава сделала глубокий вдох. Прохладный воздух обжег щеки, и она повыше натянула воротник плаща.

Ярослав Мстиславич сказал, что они выступят на Рюрика через две седмицы. Дождутся сперва подмоги от черноводского князя, о которой сговорились на вече, и возвращения Желана Некрасовича, который отправился в родные земли, чтобы собрать свое войско.

А ведь когда-то ладожского князя отговаривали почти все от похода против хазар. Отговаривали давать кров и защиту бежавшим из разоренного, сожженного княжества родичам: безусому мальчишке-князю Желану и его беспутной сестрице Рогнеде.

И вон как оно все повернулось.

Когда пришла нужда, старые клятвы и союзы вспомнили все. И черноводский князь, чьи земли лежали гораздо ближе к Хазарскому каганату, чем Ладога. И Желан Некрасович, крепко породнившийся с Ярославом Мстиславичем.

Кто знает, может, однажды и пригретые погорельцы из Велеградский земель отплатит ладожскому князю добром за приют и кров.

Чеслава вздохнула. Правильно говорят люди, что не всякому человеку понятно то, что видит князь. Не всякий может глядеть так наперед. И как бы все сложилось, реши тогда Ярослав Мстиславич иначе? Может, нынче они бы и вовсе не сыскали никаких союзников против Рюрика.

Краем глаза она заметила, что в ее сторону решительно шагал воевода Буривой, еще мгновение назад о чем-то толковавший с князем. Воительница развернулась к нему спиной и заспешила прочь. Говорить с ним она была не намерена. Так спешила, что едва не врезалась в Стемида — тот остановил, вытянув руку. И неприязненного поглядел Чеславе за спину, как раз туда, где топтался воевода Буривой.

— Кмети дозорные сказали, это нынче за тобой увязался, до самых ворот в терем провожал, — негромко произнес Стемид, все косясь и косясь на чужого воеводу.

От удивления Чеслава сперва слегка приоткрыла рот, а потом насупилась. Вот, уже и слухи какие-то поползли по подворью! Начнет ей Стемид выговаривать…

— Ты, коли надоест, скажи уж. Намнем ему бока, — но воевода сказал совсем другое, и воительница еще пуще удивилась.

Глянула на него изумленно, а Стемид лишь подмигнул.

— И ему тоже скажи. Тут есть, кому за тебя заступиться, — и ушел, негромко, но совсем необидно посмеиваясь.

Чеслава же словно к месту приросла. Все стояла да глядела Стемиду вслед, а