История Халифата. Том 3. Между двумя гражданскими войнами, 656—696 - Олег Большаков

На следующую ночь Хусайн предложил Умару встретиться для переговоров. Они съехались между лагерями и, оставив свои эскорты по 20 человек на расстоянии, с которого их не могли слышать, долго беседовали друг с другом. Хотя никто их переговоров не слышал, стали рассказывать, что Хусайн убеждал Умара перейти на его сторону и обещал возместить весь ущерб, который может быть нанесен его имуществу репрессиями халифа. Прекрасно видя, на чьей стороне сила, Умар не поддался на уговоры.

После этой встречи Умар написал Ибн Зийаду, что Хусайн согласен на три варианта: возвратиться в Мекку, уехать в какую-нибудь пограничную область и жить там рядовым мусульманином или лично встретиться с халифом для переговоров. Ибн Зийад будто бы был готов согласиться на эти условия, но Шамир Зу-Джаушан, давний соратник Му'авии, настоял на том, что следует требовать сдачи без всяких предварительных условий. Шамир и был послан к Умару б. Са'ду с приказом перейти к решительным действиям или сдать командование ему и распрощаться с наместничеством.

Прибытие непримиримого Шамира расстроило Умара, еще надеявшегося на бескровное разрешение конфликта. Он упрекнул Шамира за то, что он расстроил дело, которое стало налаживаться. Шамир ответил: «А скажи-ка мне, что ты сделал? Ты исполнил приказ амира и убил его врага? А нет, так не стой между мной и этим войском». Уступать командование и наместничество Умар не пожелал и начал готовить войско к бою.

Сложность положения состояла в том, что на поле боя должны были столкнуться не только единомышленники, но и родственники. Так, среди сопровождавших Шамира был племянник Умм ал-Банин, матери четырех братьев Хусайна — Аббаса, Джа'фара, Абдаллаха и Усмана, — находившихся в лагере Хусайна; он получил от Шамира, также соплеменника Умм ал-Банин, охранную грамоту для них и послал со своим мавлей, на что они велели передать привет и сказать, что покровительство Аллаха лучше покровительства сына Сумаййи. Шамир подъезжал потом к лагерю Хусайна, чтобы лично уверить их в гарантии пощады, и услышал от них, что им не нужно помилование, когда его нет внуку пророка.

После предвечерней молитвы Умар б. Са'д предпринял последнюю попытку примирения и послал группу воинов с предложением сдаться. Хусайн ответил через своего брата Аббаса, что такое дело требует обдумывания, он просит отложить решение до утра.

Ночью на 10 мухаррама/10 октября люди Хусайна стали готовиться к сражению: теснее составили шатры, крепко связав их веревками, чтобы защитить себя с тыла от нападения конницы, углубили находившуюся за ними ложбину или канаву, превратив в ров, и заполнили его сухим камышом и бурьяном, чтобы зажечь при нападении. У Хусайна было около 80 бойцов (32 из них на конях) против 4 или 5 тысяч у Умара б. Са'да. При таком соотношении сил сопротивление соратников Хусайна должно бы было быть подавлено за несколько минут, но для Убайдаллаха б. Зийада желаннее была сдача Хусайна, чем его смерть, к тому же в стане куфийцев было немало сочувствующих ему. Правда, среди них нашелся только один человек, который перешел на сторону Хусайна после того, как войско было выстроено в боевой порядок, — ал-Хурр б. Йазид [+49].

Сражение началось с обычных поединков. Затем во главе кавалеристов подскакал Шамир. Хусайн приказал зажечь хворост. Шамир крикнул с издевкой: «Эй, Хусайн, зачем ты поспешил разжечь огонь на этом свете, не дождавшись Судного дня?» [+50]. В ответ раздалось: «Это ты, сын козятницы [*7], больше заслуживаешь жариться в нем». Один из воинов Хусайна приготовился выстрелить в Шамира, но Хусайн остановил его: «Не стреляй, боюсь, чтобы это не заставило их начать нападение». Видимо, он еще надеялся обойтись без большого кровопролития.

Сражение 10 мухаррама 61/10 октября 680 г., «йаум ал-'ашура'«, и мученическая смерть в нем Хусайна, сыгравшая важную роль в формировании шиитской идеологии, естественно, привлекала внимание к нему мусульманских (прежде всего куфийских) историков, которые собрали большое количество воспоминаний очевидцев, в которых на удивление мало фантастического элемента, вроде голосов с неба и помогающих герою ангелов. Однако этот обширный, но фрагментарный материал трудно расположить последовательно, а поэтому приходится ограничиться самым общим описанием этой странной битвы 80 человек с пятитысячной армией.

В первой половине дня на лагерь Хусайна один за другим нападали небольшие конные отряды. Их каждый раз контратаковали, и куфийская кавалерия отступала, не ввязываясь в серьезные схватки. Командующий кавалерией, видя явное нежелание подчиненных сражаться не щадя жизни, стал настаивать на введении в бой пехоты. Но командовавший ею Шабас б. Риб'и упорно отказывался повести ее в бой. Тогда Умар б. Са'д поручил ал-Хусайну б. Тамиму возглавить отряд из 500 стрелков. Атака, по-видимому, не состоялась, но стрелки вывели из строя всех коней хусайновского отряда и убили несколько человек, в том числе ал-Хурра.

Когда день переполовинился и куфийская кавалерия получила возможность беспрепятственно подъезжать к лагерю, Шамир прорвался до палатки Хусайна, проткнул ее копьем и приказал поджечь. Перепуганные женщины выскочили из нее с воплями, Хусайн стал позорить и проклинать его за это распоряжение. Шамир отказался от своего намерения, но не столько из-за проклятий Хусайна, сколько из-за недовольства собственных воинов этим приказом. Ему было сказано, что его посылали не для войны с женщинами и детьми и что амир будет недоволен. Совершенно очевидно, что именно нежелание большинства куфийцев сражаться с внуком пророка позволило горстке бойцов Хусайна продержаться полдня против подавляющих сил нападавших.

Тем не менее во время одиночных схваток люди Хусайна гибли, и приближалась неминуемая развязка. К сожалению, рассказы о финальном этапе боя разноречивы и в некоторых деталях вызывают сомнения. Он предстает в виде отдельных эпизодов, последовательность которых во времени трудно установить. Внешне наиболее связное повествование дает ад-Динавари. В его изложении Хусайн после гибели своего брата Аббаса остался один перед лицом врагов. Его ударили мечом по голове, рана оказалась неопасной — Хусайн лишь скинул разрубленный бурнус, ему принесли калансуву [*8], он надел ее и поверх обвязался чалмой, — взял на руки маленького сына и сел у шатра. Пущенной кем-то стрелой младенец был убит. Опечаленный Хусайн продолжал сидеть, и никто не решался на него напасть. Затем он попросил напиться, ему подали чашу с водой, и в этот момент стрела ал-Хусайна б. Нумайра [+51] влетела ему в рот. Хусайн выронил чашу и пошел по дамбе к Евфрату, ему преградили путь, и он вернулся к шатру. Здесь он был ранен стрелой в плечо, а Зур'а б. Шарик ударил его мечом, Хусайн инстинктивно прикрылся рукой, и удар пришелся по ней. Тут же Синан б. Аус пронзил его копьем. Хаулий б. Йазид пытался отрезать голову Хусайна, но не смог, и дело довершил его брат [+52].

Более подробное изложение этих же эпизодов в том же порядке у ат-Табари все же не позволяет принимать порядок их изложения за истинную последовательность событий, нет и твердой уверенности, что все это происходило, когда Хусайн остался в одиночестве.

Так, после рассказа о гибели младенца (названного Абдаллахом) говорится о схватках Хусайна с врагами, гибели нескольких его близких и только потом упоминается ранение в рот и попытка прорыва по дамбе на коне, причем указывается ситуация, в которой она была предпринята: «Рассказал мне тот, кто сам видел Хусайна в его войске, что, когда его войско было побеждено, он поехал по дамбе, направляясь к Евфрату. Он сказал: и крикнул человек из бану абан ибн дарим: „Эй вы, отрежьте его от воды, чтобы не присоединились к нему его сторонники!» Он сказал: он хлестнул своего коня, и последовали за ним люди и отсекли его от Евфрата» [+53].

Цель этого прорыва не ясна: то ли попытка прорваться к основной массе куфийцев, не принимавших участия в бою, и повести их за собой, то ли отчаянный порыв человека, измученного жаждой. Тема жажды Хусайна в этот день популярна в житийной литературе, и до наших дней в Ираке в «ашура» на бачках с водой, выставляемых для общего потребления на улицах, можно видеть надпись: «Пей и вспоминай жажду Хусайна». Однако наиболее надежные источники эту тему не затрагивают. Жажда упоминается только раз, и то в связи с тем, что его ранили в момент, когда он открыл рот, чтобы напиться; не сообщается и о том, что кони были не поены перед боем. Но позже в том же материале так переставляются акценты и изменяется порядок изложения, что эта тема получает особое звучание. Уже Абу-л-Фарадж ал-Исфахани в первой половине X в. в книге «Убиения талибидов» переместил ночную вылазку Аббаса к воде накануне боя на день боя и этим совершенно изменил всю картину, не искажая текста сообщения [+54].