Укрощая хаос - Бен Гэлли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старый призрак был опытным бойцом, и даже саму скорость Даниба он использовал против него, заставляя Даниба терять равновесие и тянуться при каждом выпаде и замахе. Итейн наносил удары по рукам и ногам Даниба, чтобы замедлить его.
Но Даниб не замедлялся – напротив, он приспособился к финтам и уклонам Итейна, и удвоил число ударов, начал менять направления и делать ложные выпады – и, наконец, застиг Итейна врасплох. Мощным ударом ноги Даниб отправил своего противника в полет; Итейн врезался в обеденный столик из разноцветного мрамора и с оглушительным треском сломал его. Во все стороны полетели обломки.
Даниб неумолимо двинулся вперед, не давая призраку шанса подняться. Какое-то время Итейн храбро сражался сидя, но затем его меч впился в ребра Даниба и, к несчастью для Итейна, застрял там. Огромный призрак поймал клинок под мышку и повернулся, прижимая Итейна к столу. Затем Даниб замахнулся и нанес жуткий удар в грудь Итейну, смяв ему нагрудник. Даниб снова занес свой меч, а Итейн принялся колотить по своему мечу ногами, вбивая его все дальше в бок Даниба. Оба призрака взревели от боли и усилий.
Меч Даниба снова опустился; вспыхнул свет, и лезвие отрубило кусок руки Итейна. Крик Итейна долетел до самого потолка, когда старый призрак уставился на культю. Итейн все сильнее бил по своему мечу, но Даниб уже схватил Пересеф, который на миг остался без владельца, и вырвал клинок из своего бока. Он победно поднял могучий меч над головой, но не успел нанести добивающий удар – Итейн ударил его в лицо, один раз, второй, третий, смяв шлем Даниба.
– За Нилит! За свободу! – заревел Итейн.
Даниб пошатнулся, но лишь на миг, и Итейн успел лишь безумно ухмыльнуться, глядя на бушевавший вокруг него бой. Он был похож на человека, который смотрит на результаты своего многолетнего упорного труда и с улыбкой говорит, что довел дело до конца.
Пересеф опустился, словно топор на ствол дерева, и рассек Итейна от головы до пояса. Там, где меч вонзился в мрамор, полетели искры. Голубые пары закружились, затрещали, растворились в белом свете, и призрак Итейна умер во второй раз.
Мое внимание привлек вой, раздавшийся слева от меня. Хирана требовала крови; повинуясь ее приказам, солдаты двинулись вперед, и между их хозяйкой и линией столкновения образовалось небольшое пустое пространство. Старая кошелка стояла у окна и размахивала мечом, словно знаменем. Она раскраснелась, а ее глаза едва не вылезали из орбит.
Я оскалился, ненавидя всю злобу, которую видел в ее глазах, на ее морщинистом лице. Раньше мне казалось, что Хирана другая – смелая и даже справедливая, но теперь я видел, что злоба поглотила ее. Она ничем не отличалась от любого другого неправедного душекрада, который готов перерезать глотку каждому, кто встал у него на пути.
Протиснувшись сквозь толпу солдат, я начал осторожно пробираться вдоль стены, прячась за шелковыми портьерами. Я не сводил взгляда с мерзкой вдовы. Рев боя превратился в глухой гул. Я видел не Хирану, а Хорикс, которая уложила меня в саркофаг, вдову, которая привязала меня к столбу и оставила поджариваться на солнце. Я видел человека, обещания которого ничего не значили. Вдова считала меня лишь средством для достижения цели.
Хирана заметила меня слишком поздно. Ее меч пролетел у меня над головой, когда я ударил плечом в ее многослойные черные оборки. Под ними оказалось костлявое тело, и я сдвинул его вперед. О вселении я не думал, однако моя сила воли протолкнула меня под кожу вдовы. За миг до того, как ее спина коснулась стекла, я увидел Хирану насквозь – ее черное, увядшее сердце, которое висело во тьме, словно гнилой каштан. Я увидел, как годы протянулись позади нее, и каждый из них она прожила, ненавидя и мечтая о мести. Все мы созданы из прожитых лет, но важны не только они, но и то, на что мы их потратили. Жизнь, проведенная в ненависти, калечит душу, погружает ее во тьму и заставляет разлагаться изнутри. Так и произошло с Хираной. Ее бы уже ничто не спасло.
Когда я освободился от ее искалеченной души, то обнаружил, что крепко сжимаю ее руки, а половина монеты зажата между нашими кулаками. Мы тянули за нее, и каждый старался стряхнуть с себя противника.
– Отдай монету, Хирана! Отдай мне то, что задолжала!
– Теперь ты мой навеки, Келтро! Это тебе урок за непокорность!
Я оскалился и вместо того, чтобы тянуть, снова надавил. Хирана заверещала, когда мои голубые руки слились с ее руками, и ее крик завибрировал в моей глотке. Я почувствовал удивление и шок, но сильнее всего была ярость. Я давил и давил, собирая все оставшиеся у меня силы, чтобы победить вдову.
– Отдай! Мне! Монету! – крикнул я – наполовину ее голосом, наполовину – своим.
Я толкнул изо всех сил, одновременно выхватывая у нее монету.
Мой трюк сработал – но сработал слишком хорошо. Половина монеты на цепочке выпала из ее скрюченных пальцев, но магия вселения все еще удерживала меня. Огненная душа Хираны врезалась в меня, и пока мы боролись, моя монета упала на мраморный пол.
Звук разбивающегося стекла вытащил меня обратно на солнечный свет, и осколки посыпались мне на голову. Вселение не отпускало меня. Я все еще смотрел на мир глазами Хираны; каким-то образом я развернулся и увидел, что мои серые руки отчаянно цепляются за выступ на гладком мраморе. За моими пальцами потянулись кровавые следы, и я заскользил вниз. Мой рот наполнился визгом. Меня оглушил крик, ужас наполнил мое сердце, и я понял, что под моими ногами ничего нет.
Ничего, кроме нескольких тысяч футов воздуха.
Хотя я уже был мертв, в каждой душе, которая обитает на поверхности земли, глубоко сидит боязнь высоты. В панике я начал отстраняться от Хираны, пытаясь вернуться в убежище до того, как она вывалится в пустоту. Я собрал все силы и извлек свою голубую руку из тела Хираны. Рука чуть не дотягивалась до монеты. Я снова напрягся, чувствуя, как содрогаются мои пары и как стучит боль в моей голове. Мой палец зацепил самый край медного полумесяца. Несмотря на шум боя, я все равно услышал нежный звон, который издала монета, когда я потянул ее по белому полированному камню. Я напрягся, бросая себя дальше, но мне показалось, будто кто-то схватил меня за ноги. Магия завладела мной и зашвырнула меня в тело вдовы. Наши души боролись за господство. Даже сейчас, когда внизу Хирану ждала смерть, она сражалась со мной. Ее злоба колола меня, словно множество иголок.
«Если победа не достанется мне, она не достанется никому», – услышал я слова, которые эхом отдавались в голове Хираны.
– Да будет так, – сказал я и дал ей то, что она хотела.
Я направил всю свою силу воли в ее пальцы и оторвал их, один за другим, от края камня, словно Хирана играла на арфе. Когда она перестала держаться за выступ, я вложил всего себя в один акт воли – в безумный бросок за монетой. Хирана сделала то же самое одновременно со мной. Ее ярость была такой же сильной, как и моя воля.
Падение устроено таким образом, что притяжение земли не сразу захватывает человека. Оно дает тебе на миг зависнуть, просто чтобы ты мог посмотреть на могилу, в которой скоро окажешься, и насладиться этим ощущением. Хирана пренебрегла этим мгновением – и я тоже. В этот миг она хваталась за стекло и руки солдат. Но все, за что она ухватилась – это пустой воздух. Я же внимательно следил за тем, как моя монета исчезает из виду.
– Тал Хорикс! – закричал полковник Омшин, широко раскрыв глаза от отчаяния.
Когда земля потянула нас, я закричал и вырвался из груди вдовы, а может, она выбросила меня. Я знал лишь одно: то, что я стремительно падаю. Вес мой был невелик, но я все равно падал рядом с Хорикс. Мои пары растрепались и яростно извивались на ветру. Передо мной выросли каменные просторы Аракса;
