Русские исторические женщины - Даниил Мордовцев

Скоропадская тоже поняла необходимость или неизбежность этого объединения, и когда Петр, вообще любивший устраивать свадьбы по своим государственным соображениям, вызвался быть сватом у дочери гетмановой, пани гетманова воспользовалась этим случаем для того, чтобы брак ее дочери с великороссиянином принес, кроме политической пользы ее стране, еще и материальные выгоды ее собственному семейству.

Поэтому, как ловкая женщина, понявшая силу влияния, оказываемого на царя другой женщиной, Екатериной Алексеевной, Скоропадская избрала эту последнюю своей посредницей между сватом и своею дочерью.

Вот что она, по этому случаю, между прочим, пишет Екатерине: «Понеже его графское сиятельство (граф Головкин) учинил ответ, что царское величество не из малороссийских, но из великороссийских персон дочери нашей единственной мужа благоволит избрать, тогда мы тому монаршему благоволению весьма благодарны. У великороссийских народов есть такое обыкновение, что за дочерьми дают зятьям изобильные деревни и угодья; мы убо не имеем таковых угодий и деревень за нашей дочерью дать, и ради того, припадая у стоп ног вашего величества, всесмиренно молю исходатайствовать ныне при животе моего мужа собственно для моего во вдовстве пропитания и за дочерью дачи маетностей несколько».

И маетности эти были получены.

Таким образом, по воле Петра состоялось обряжение великорусских бояр из московского в немецкое платье и знаменитое, историческое обрезание боярских бород, так, по воле того же царя и при помощи последней исторической украинки, превратившейся в первую историческую «южнорусскую» женщину, совершилось первое объединение малорусской казацкой крови с московской боярской, и с тех пор в русской истории отдельные женские личности собственно из украинок исчезают, потому что последующие украинки в жизни своей и в деятельности совершенно сливаются с великорусскими женщинами, подобно тому как и история Малороссии окончательно сливается с историей Великой России: в XVIII и XIX веке уже нет отдельных малорусских исторических женских личностей, а есть общерусские женщины – Разумовские, Шаховские, Яворские, Везбородки, Сологубы, Лизогубы, Гамалеи, Кочубеи, Четвертинские и т. д.

Гетманша Скоропадская, таким образом, была первой новой украинской женщиной и последней из тех женщин старой Украины, лучшим и заключительными типом которых была Матрена Кочубей.

Племянник гетманши Скоропадской, упомянутый нами выше малороссийский подскарбий генеральный, Яков Маркович, оставивший после себя любопытный дневник, под 1718 годом, между прочим, говорит, что когда гетманша Скоропадская и муж ее с своей гетманской свитой ездили в Петербург и в Москву, то «на Москве, в великий пост, за волей и сватаньем самого государя и царицы, засватали дочерь гетманскую за сына Петра Андреевича Толстого».

А под 12-м октября того же 1718 года у Марковича записано: «в неделю (в воскресенье), в Глухове веселье (свадьба) было. Гетман Скоропадский дочерь свой Улияну отдал за Петра Петровича Толстого, сына тайного советника Петра Андреевича. С женихом приезжали в сватах: брат его родной старший Иван Петрович и другой в первых (т. е. двоюродный) Борис Иванович и несколько при них особ великороссийских».

Затем мужа Ульяны Скоропадской, Петра Толстого, царь назначил нежинским полковником: это был первый в Малороссии полковник, происходивший не из природных украинцев.

Так при помощи Петра и не без влияния Скоропадской совершалось нравственное и политическое объединение Великой и Малой России или воссоединение частей русского народа, давно когда-то разорванного на две половины разными историческими невзгодами: – в этом огромная историческая заслуга Скоропадской.

Мало того, Скоропадская и в своей обыденной жизни поддерживала и укрепляла связь великорусской и малорусской половин русской земли: обладая светлым умом и природным тактом, Скоропадская умела ласково и с достоинством принимать у себя в Глухове, в гетманском помещении, высоких гостей, которые наезжали в Малороссию из Москвы и Петербурга, на славу их угощала и тем побеждала московскую гордость и грубость, с которой когда-то плохо ладила неумелая и не менее грубая старшина малороссийская.

С другой стороны, Скоропадская сама платила визиты навещавшим ее русским вельможам, и неоднократно ездила в Москву и Петербурге, покидая надолго свою гетманскую столицу, Глухов, чего до того времени не решилась бы сделать ни одна украинская женщина, если бы к тому не принудили ее крайние обстоятельства.

Так, когда в 1722 году пан гетман Скоропадский ездил в Москву со своей свитой, с генеральным писарем Савичем, бунчуковым генеральным Лизогубом и нежинским полковником Петром Толстым, к этой свите «ясновельможная пани гетманова» присоединила свою собственную свиту и дала возможность московским людям видеть и свой украинскую красоту и свое гетманское величие.

В этом же году, по возвращении из России, гетман Скоропадский умер и на его место избран был другой гетман.

Оставшись вдовой, уступив гетманскую булаву другому лицу, Скоропадская, несмотря на то, что не имела уже никакого официального положения, до самой, однако, своей смерти удержала за собой титул «ясновельможной пании гетмановой».

Время шло и Скоропадская видела приближение старости.

Умер Петр, ее царственный сват и покровитель.

В 1728 году овдовела и дочь Скоропадской, нежинская полковница Ульяна Толстая: Толстой умер, как записано в дневнике племянника пани Скоропадской, «с той причины, что питьем излишним водки он повредил легкое и нажил эпилепсию».

В 1729 году Скоропадская снова едет в Москву со всей мало-российской старшиной. У нее есть особая цель в этой поездке – исходатайствовать себе и вдовствующей дочери своей несколько новых маетностей от русского правительства.

В Москве и Петербурге, при содействии графа Головкина, Скоропадская исходатайствовала себе новое царское жалованье, и императрица по этому случаю указом объявляла: «пожаловали мы гетманшу Скоропадскую, за верную службу мужа ее, гетмана Ивана Скоропадского, – повелели дать ей для пропитания от трех до четырех сот дворов, по ее смерть».

В то же время Скоропадская просила, чтобы ей позволено было взять к себе дочь свою, вдову Толстую, которая, по высочайшему указу, находилась в деревне – и императрица снизошла и на эту просьбу заслуженной украинки.

Скоропадская в этот раз довольно долго оставалась в Москве и Петербурге: это был ее последний визит Великой России, последнее путешествие.

Под 15-м марта этого года в дневнике Марковича значится: «Пани Скоропадская была у графа Головкина и благодарила его за определение маетностей».

Под 14-м апреля читаем: «Пани принесена на Кучеровку, Сасиновку и Лиловицу грамота, а принесли подячие иностранной коллегии, которым дали первейшему 15 рублей, а другому 3 рубля». Это – взятка Малороссии великорусскому чиновничеству.

28-го апреля Скоропадская обратно выехала в Украину, в бывшую столицу свою, Глухов.

Под 17-м июня у Марковича отмечено: «Ясновельможная была у князя Шаховского, а потом с ней я ездил до пана гетмана, где и обедали у пани гетмановой».

Через день в дневнике отмечено: «Князь Шаховской визиту отдавал тетке моей» – т. е. Скоропадской.

Старая украинка знакома уже была с европейскими обычаями. Зато ей все оказывали почет не по одному ее высокому положению, но и по уму, по такту, с которым она держала себя. Так в дневнике Марковича не редко встречаются отметки: «У тетки были после обеда князь с княгиней и комендантша» и т. д.

Но не долго привелось прожить этой женщине после возвращения из Великой России.

В декабре 1729 года Скоропадская занемогла и уже не вставала больше.

Вот как Маркович описывает последние дни своей ясновельможной тетки:

11-го декабря: «У тетки немоществующий был и ввечеру приехал к себе пообедать, а потом снова в ней поехал и допоздна пробыл».

16-го декабря: «Пани больше больна становится; я перед полночью от нее в дом повернулся».

17-го: «Тетка немоществующая приняла маслосвятие и исповедь и причастие святых таин».

18-го: «Тетка горше стала болеть, а в ночи совсем изнемогла».

Наконец, 19-го декабря в дневнике записано:

«Тетка моя, Анастасия Скоропадская гетманова, сего утра годины с полночи 7-й минут 40, временное сие окончила житие, при христианской доброй рефлекции; ибо, перед кончиной, Господа Бога от сердца призывала и, наконец, сказала: «О тяжкая временная жизнь! О вечная будущей радость!»…

В высшей степени любопытно описание печальной процессии, с которой тело гетманши сопровождаемо было по городу, временной столице гетманов Украины. И в этой процессии принимает участие уже не одна Малороссия: представители великой России также идут за гробом бывшей гетманши.

Вот это описание, помещенное под 21-м декабря: