Призрачный театр - Мэт Осман

в синем водянистом свете. Шэй показалось, что его плечи обвивали тонкие веревки, для удержания в воде, но выглядел он совершенно реальным. Изо рта вырвался воздушный пузырь. Мужчины коснулись воды факелами, и ее поверхность вспыхнула пламенем. Все зрители тихо ахнули.

– Горящая вода, – прошептала Алюэтта, – это же греческий огонь. Доктор Ди так мечтал увидеть его.

Но Шэй не взволновал сам огонь, она не могла отвести глаз от русала.

– Кто же он? – спросила она.

– Его зовут Малик, – сообщил Бланк, взяв Шэй за руку, – мы с ним работали ныряльщиками. Он с моего родного острова, но я думал, что он умер несколько лет назад.

– Так он настоящий?

– Естественно, настоящий, – Бланк вдруг тряхнул головой. – Ах! Ты имеешь в виду, действительно у него есть хвост и жабры. Нет, конечно нет.

Русал плавал под водой, едва моргая, его хвост покачивался, как часовой маятник.

– Как красиво, – Шэй почувствовала, как время вдруг начало давить на нее. Еще один пузырь воздуха сорвался с его губ, когда он перекувырнулся. Она заставила себя дышать.

– Как долго он может оставаться в воде?

– Может, минуты три… Мне ни разу не удавалось победить его.

Шэй тяжело вздохнула, желая вдохнуть воздух в его легкие. Ее грудь защемило при мысли об этом. Русал извивался в кольцах дыма, его лопатки сошлись, как крылья. Он опустился на дно бассейна. Над ним бушевало пламя.

– Выпустите его! – совсем измучившись, крикнула Шэй. – Он слишком долго не дышит.

Русал повернулся так, чтобы его увидели со всех сторон. Языки пламени вздымались ввысь, но вот, без предупреждения, на огонь набросили покрывало, и сцена вновь погрузилась во мрак. Раздался общий вздох облегчения. И тогда Шэй осознала, как много людей наблюдали за русалом, припав к многочисленным смотровым оконцам. Она сползла вниз, словно выброшенная на берег рыба.

– Какой-то ужас.

Шэй никогда раньше не видела Бланка в таком волнении. Он побежал по деревянному помосту в поисках входа в помещение с бассейном.

– Скорей, нужно пробраться за кулисы.

Бесподобного поблизости не оказалось, а Шэй побоялась оставить Бланка одного в таком состоянии. Улочки лабиринта не имели очевидных выходов, поэтому они вчетвером кружили между стен, ища путь к сценам. Именно Трасселл заметил, как один из коммонеров надавил на какой-то сучок в одной из досок, и она, скользнув в сторону, пропустила его внутрь. Переждав минутку, они последовали за ним. За отверстием шириной меньше дюйма проходила крепкая натянутая веревка. Бланк ухватил ее большим пальцем, потянул на себя, и тогда вдруг открылся своеобразный дверной проем.

– О, какой изящный механизм, – одобрительно кивнула Алюэтта.

Закулисье напомнило им лондонский театр. Там высились простые задники деревянных пейзажей и стояли до боли знакомые запахи опилок и красок. Мимо проносились лилипуты и огнеглотатели, а рабочие сцены и ассистентки тащили за ними реквизит. Бланк, остановив паренька, спросил его про русала, и парень со вздохом спокойно взял его за руку и провел всех четверых в глубину театра к палатке, приткнувшейся к заднику дворцовых стен. Палатка в глубине лагеря, посреди огромного деревянного дворца, возведенного в неведомом мире. Помещение оказалось просторным, очевидно, давая приют для отдыха многим исполнителям. Там пахло камфорой и сыростью.

Русал лежал на узенькой деревянной раскладной кровати, и рядом лежал его хвост. Он свернулся дугой на столе, а девушка втирала в его чешую льняное масло. Чешуя отливала блеском, как павлиньи перья. Но Бланк смотрел только на русала. Он присел рядом с ним, так что их лица оказались в дюймах друг от друга, и на мгновение Шэй подумала, что Бланку лишь хотелось посмотреть в это совсем истощенное лицо, но затем он положил руку на плечо Малика и прошептал:

– Réveile[30], Малик, – эти слова мгновенно оживили русала.

Он сел и, задыхаясь, как будто только что закончил гонку, глянул на Бланка изумленными глазами.

Они молча заключили друг друга в крепкие объятия и так долго не разъединялись, словно боялись, что, разъединившись, рухнут без сил. Потом Бланк сел под навесом напротив друга, с удивлением поглядывая на него. Этот самый живой и говорящий русал казался гораздо бо́льшим чудом, чем его подводное представление. Его говор оказался таким же протяжным, как у Бланка, и слова он подбирал медленно, словно выискивал сухие кочки на болоте.

– Я нырял в одно озеро в Шотландии. Лох вроде по-ихнему? Там, по общему мнению, есть потайное местечко, где спрятано сокровище в подводной пещере на глубине около десяти ярдов. Мы ныряли в костюмах из китовой кожи и жира под лед толщиной с твою руку. Тяжелая работенка, но и платили хорошо. Только однажды утром я пришел на причал, а бригадиры-то исчезли со всей нашей оснасткой и всеми деньгами. Три года. Я тащился на юг, побираясь по дороге. Иногда в северных деревнях мне платили пенни за то, чтобы потрогать мои волосы. Он провел пальцами по тугим кудрям.

– Потом в Карлайле я столкнулся с труппой Кокейна. Тогда они бунтовали, их интересовала только политика. – Он вздрогнул, и капли воды заструились вниз по его торсу. – Они ездили из города в город, подстрекая народ к восстанию. Против королевы, против лордов, против Церкви. Их было немного. Джаггер и несколько его сторонников. Серьезные люди. Суровые люди. Они предложили мне присоединиться к ним, но я ответил, что мой вид и так уже не вызывает особой симпатии у народа.

Бланк понимающе кивнул. Он перевернул хвост и коснулся масляного покрытия. Чешуйки поднялись маленькими радужными пиками.

– Через полгода Джаггер опять объявился. С той же песней, с тем же бренди, и он сказал мне: «Я перестал говорить людям о лучшем мире. Вместо этого теперь собираюсь показывать им его».

Малик обвел взглядом палатку. Маленькое, но удобное жилье.

– Когда я приехал к ним, бассейн уже сделали, а реквизитор заканчивал мастерить костюм. Кокейн получает то, что ему нужно. Каждый заработанный нами пенни делится поровну. Заинтересованные строители делают то же самое, что и Джаггер.

– Но что именно они делают? – вдруг спросила молчаливая до сих пор Шэй.

– Кокейн. Край чудес премногих, молочных рек и кисельных берегов.

– Но является ли он театральным развлечением? Или бунтом? Может, ваша деятельность устроена ради привлечения новых коммонеров? Или коммонеры наняты для охраны представлений?

– Я не уверен, что они сами понимают, ради чего стараются, – немного подумав, ответил Малик, – даже если раньше у них имелись более реальные цели. Это больше похоже на стихийный пожар, чем на создание рук человеческих… все происходит вроде как само по себе.

Снаружи доносились хорошо знакомые Шэй звуки. Грохот