Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание - Александр Шевцов (Андреев

А далее Андерсон приводит цитату из самого Уотсона: «Бихевиоризм утверждает, что сознание — это неопределенное и непригодное к употреблению понятие. Бихевиорист, который всегда экспериментатор, придерживается мнения, что убеждение в существовании сознания относится к древним временам суеверия и волшебства» (Цит. по: Андерсон, с. 19).

Как это похоже на то, что творилось в Советской России после революции! Итогом этого явилось то, что Америка, где маятник революции не качнулся так далеко и «научность» в перестройке общества не напугала так сильно, дольше выходит из болезни. Поэтому, напутанные научной травлей, которая шла и у них в родной Америке и в коммунистической России, американцы до сих пор боятся говорить о сознании открыто. Может, правда, показаться, что когнитивные психологи отличаются от остальных и исследуют сознание по-настоящему. Не обольщайтесь. Они, конечно, сетуют о том, как не все ладно в их королевстве, но основное содержание их сочинений — либо тот же самый замаскированный бихевиоризм, где теория понимания подменяется теорией научения. Либо это неприкрытый прагматизм.

Книга Джона Андерсона как раз прощается с понимающей психологией на том куске, что я привел, а дальше превращается в учебник рефлексологии и сборник полезных поведенческих советов, в которых трудно не разглядеть бихевиоризм и теорию научения.

Примером дикого западного прагматизма для меня является и книга Райана МакМаллина «Практикум по когнитивной терапии».

В предисловии он, почти как Ньютон, заявляет, что теориями не занимается и гипотез не строит:

«Этот клинический справочник предназначен для практикующих психотерапевтов. Это не учебник по теории и не исследование. <…> Размышляя над каким-либо разделом, я старался сохранять "точный прицел": я представлял себе читателя как опытного терапевта, который каждый день сталкивается с массой всевозможных случаев» (МакМаллин, с. 8).

Чем это отличается от установки Кречмера обучать ущербных медиков или установки Торндайка обучать недоумков-учителей? Разве что тем, что теперь недоумками должны стать психотерапевты.

Тем не менее, дав себе заранее отпущение во всех грехах относительно теории, МакМаллин не удерживается и помещает в конце книги главу «Философское обоснование». Я тоже практикующий прикладник и не могу удержаться и не сказать, что основное содержание книги, обучающей «опытных американских психотерапевтов», — просто убого. И я надеюсь, что это мое утверждение доказательно не на уровне мнений больных, которые в Америке любят писать на обложках книг исцеливших их докторов, как эти доктора хороши! Я думаю, что доказательством слабости практики вполне может быть убогость лежащей в ее основе теории. И пожалуйста, не забывайте — то, что я дальше буду показывать, относится к самой передовой и современной части той самой когнитивной психологии, которая, казалось бы, должна строить себя на теории сознания.

Итак, философское обоснование.

«В последней главе явно проговаривается то, что имплицитно подразумевалось во всей книге, — философский фундамент, на котором лежит вся практика когнитивно-реструктурирующей терапии.

В двух следующих разделах я привожу краткое и отчасти персональное описание двух философских принципов. В первом, "Что является рациональным для клиента?", обсуждается использование закона экономии, чтобы помочь клиенту найти наиболее предпочтитаемые из своих убеждений. Во втором, "Что является реальным для клиента?", описывается применение прагматизма, для того чтобы помочь клиенту разобраться в своих разнообразных взглядах на реальность» (Там же, с. 510).

Как вы понимаете, вся философия сводится для прикладного когнитивного психолога к одному вопросу: как ласковому телку сосать двух маток, сохраняя имя когнитивного психолога и применяя узнаваемый любым американским пациентом прагматизм?

И вот изложение «принципов»:

«С тех пор как много лет назад зародилась когнитивная терапия, когнитивных терапевтов обвиняют в навязывании клиентам своих взглядов на то, что является рациональным. Среди законных вопросов, которые часто задавались, были такие: "Почему клиент должен принимать философию терапевта?", "Что делает взгляд терапевта на то, что верно, а что нет, более обоснованным, чем взгляд клиента?", "На чем основаны претензии на правоту взглядов терапевта — на академических авторитетах, профессиональном консенсусе, интуиции, божественном откровении, научном эмпиризме, рационализме или какой другой философской основе?"» (Там же, с. 510–511).

Как, по-вашему, если с самого зарождения вам задают такие вопросы, что надо сделать? На мой взгляд — ответить. Просто взять и ответить и клиентам и себе, на чем же строится твоя убежденность в своих взглядах на мир. И если ты ответишь хотя бы раз, ты непроизвольно и сам задумаешься об этом, а еще и о том, что долгие десятилетия не отвечать на такие вопросы означает врать клиентам, обманывать их ради денег. И тогда мгновенно станет сомнительной исходная установка автора не забивать головы практиков теорией. Как не забивать, если все эти годы вас только и просят объяснить, как вы дошли до того, что делаете?! Причем, с нами делаете!

Думаете, американец пошел этим путем? Нет, ничто не переубедит его в том, что его, как он это звучно называет, философия может быть ошибочной. Он просто еще раз перелистал свое карманное пособие по главной философии жизни и придумал новый вид товара. Он создал подсказку, которую продает психотерапевтам в виде дополнительных глав, появившихся в этом издании: как посылать всех тех, кто задает вопросы.

«В когнитивно-реструктурирующей терапии есть ответ на все эти вопросы. Оценка терапевтом истинности или ложности убеждения клиента основана на законе экономии.

Как я объясняю своим клиентам, закон экономии — один из наиболее полезных инструментов, доступных для определения обоснованности их убеждений. В своей основе закон означает, что все на свете равнозначно, и самое простое объяснение— самое лучшее. Небольшая книга по философии— TheWebofBelief(Сеть веры) (Квин и Илиан, 1978) — хорошо объясняет этот принцип. Закон экономии описывается в ней в мельчайших деталях, также приводится множество общераспространенных примеров из повседневной жизни, которые демонстрируют его силу. Из этой книги один пример я даю своим клиентам.

Представьте, что в один прекрасный день, вы садитесь в свой коричневый 99 «субару» и едете в супермаркет. Вы паркуетесь около стоянки продовольственных тележек супермаркета и идете в магазин. Через час вы возвращаетесь, толкая перед собой тележку, полную продуктов. Вы ищете, где вы оставили свою машину, и видите коричневый 99 «субару». К какому выводу вы приходите?

Ответ настолько очевиден, что большинство клиентов не видят смысла в этом вопросе. Они приходят к тому выводу, что это их машина, и именно та, которую они оставили именно на этом парковочном месте. Клиенты спрашивают: "А что еще это могло быть?" Я отвечаю, что на самом деле там могло быть множество других вещей. Кто-то мог украсть их машину и затем пригнать другой 99 «субару» на это место. Клиент мог воображать себе эту машину, или это могла быть ее голография, или жук, который замаскировался под нее. После нескольких таких примеров клиенты видят смысл: только их воображение ограничивает то, что там могло быть.

Сложность заключается в определении той логики, которой пользуется клиент и все мы, чтобы рефлексивно утверждать, что это наша машина, а не что-либо иное из перечисленных альтернатив. Авторитет? Нет такого авторитета, который бы нам сказал, что это наша машина. Консенсус? Люди на стоянке не голосуют, чтобы определить, нашли это автомобиль. Божественное откровение? Большинство людей усомнилось бы, что Бог озабочен тем, где мы припарковали машину. Научный эмпиризм? Чтобы научно доказать, что это наша машина там стоит, не проводилось ни одного управляемого эксперимента.

Имея все предложенные альтернативы, мы просто автоматически предполагаем, что это наша машина. Что делает нас столь уверенными в корректности нашего ответа, что мы даже не учитываем другие возможности? <…>

Вся эта дискуссия поражает многих клиентов как абсурдная. Они считают, что никто не будет думать о других вариантах и что каждый пришел бы к выводу о том, что машина, которую он видит, — его машина. Они заявляют, что это очевидно, это так и есть, но причина, по которой это очевидно, объясняется законом экономии.

Этот закон, хотя обычно он не называется и не идентифицируется, настолько вживлен в каждого из нас, что в ситуациях, похожих на наш пример, клиент выбирает самое простое, очевидное, наименее запутанное объяснение без всякой задней мысли. <… >