Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы - Греков Николай Владимирович

На местах знали, что плакаты делу не помогут и решили просто увеличить воинскую охрану.

1 декабря 1915 года начальник Генерального штаба вновь напомнил всем об угрозе диверсии, предложив МИД принять "особые меры наблюдения" за всеми германскими организациями в Китае, чтобы предотвратить возможное покушение на Сибирскую магистраль{200}.

15 декабря министр внутренних дел А.Н. Хвостов официальным письмом предупредил Министра путей сообщения А.Ф. Трепова, как о не подлежащих сомнению фактах, что "на ближайшее будущее немцы намерены взорвать на Китайской, Забайкальской и Сибирской железных дорогах 4 моста и 8 важнейших железнодорожных пунктов". Хвостов подчеркнул, что фотографические снимки объектов диверсий ему вскоре будут доставлены. Вероятно, министр имел в виду те самые снимки, что были похищены у американского консула{201}.

Подлинность информации вновь ни у кого не вызывала сомнений. В верхах был приведен в действие механизм раскручивания очередной антишпионской кампании.

Начальник Владивостокского охранного отделения получил распоряжение сенатора Белецкого, товарища Министра внутренних дел, "не жалеть денег, завести широкую агентуру, организовать поимку злоумышленников"{202}.

В ответ начальник охранки просил прислать ему в помощь 34 агента Петроградского охранного отделения, в котором всего-то было 74 сотрудника. Департамент полиции согласился на эту жертву, невзирая на протесты петроградских жандармов. Начальник штаба Верховного главнокомандующего напомнил министру А.Н. Хвостову: "...Вашим Высокопревосходительством должны приниматься самые решительные меры по пресечению их (диверсантов - Н.Г.) действий, а виновные представлены военно-полевым судам"{203}.

Штаб Отдельного корпуса жандармов отдал распоряжение начальникам жандармских полицейских управлений Омской, Томской, Забайкальской и Восточно-Китайской железных дорог об усилении охраны Транссибирской магистрали "всеми возможными средствами". 5 января 1916 года штаб корпуса представил Департаменту полиции солидный перечень мер по охране магистрали. После полутора лет беспрестанного совершенствования системы охраны дорог трудно было изобрести что-либо новое кроме примитивного увеличения численности охраны и расширения круга обязанностей жандармов. Начальники ЖПУ предложили особым комитетам дорог увеличить количество охраняемых объектов, а жандармским унтер-офицерам приказали сопровождать поезда с военными грузами "для наблюдения за несением караульной службы воинским конвоем". В 9 пункте перечня мер жандармы нашли полезным включить такую предосторожность: "при скрещении на станциях пассажирского поезда с поездом военным с военным грузом пассажиры выпускаются только с одной стороны - в сторону станции". В пункте 16 говорилось: "Агентура в целях раскрытия готовящихся покушений направлена в среду железнодорожных служащих и пленных"{204}.

Вроде бы предусмотрели все. 7 пунктов из 18 предусматривали (предполагали) усиление надзора за находящимися в полосе отчуждения дорог подданными нейтральных государств, военнопленными, а также за всеми лицами, проживающими вблизи важных железнодорожных мостов.

Известия о диверсионных актах на западных дорогах будоражили фантазию сибирских особых комитетов при управлениях железных дорог. Круг потенциальных "злоумышленников", очерченный комитетами, становился вес шире. Еще летом 1915 года под влиянием новой волны антинемецких настроений Особый комитет при управлении Омской железной дороги узрел серьезную опасность даже в том, что 11858 немцев живут в 64 колониях и хуторах вдоль линии дороги. По мнению Особого комитета "немцы эти... имеют наблюдение за совершающимися перевозками и по отличительным знакам на вагонах могут даже знать, в коих - взрывчатые грузы". Никаких серьезных оснований для обвинения немецких колонистов в подготовке диверсий не было, но Особый комитет это не смутило. Он постановил: "считаясь с возможностью проявления ими (немцами - Н.Г.) каких-либо действий к нарушению правильности и безопасности движения поездов", просить командующего войсками округа о "производстве внезапных обысков" в немецких колониях, чтобы выяснить: нет ли там заготовленной взрывчатки и "предметов, могущих послужить к покушению на безопасность движения поездов"{205}. Спустя два месяца, так и не дождавшись позволения обшарить немецкие поселки, Особый комитет еще раз, заручившись поддержкой командира V ополченческого корпуса генерал-лейтенанта Аникеева и начальника охраны дороги полковника Мунгалова, вернулся к этой идее, но вновь не добился своего.

Несмотря на принятые меры, никаких злоумышленников на хуторах не обнаружили. Скорее всего, их и не было, но даже в том случае, если какие-либо глубоко законспирированные группы готовили диверсионные акты на железнодорожной магистрали, то реализовать их в виду принятых властями мер, все равно не могли. Пожалуй, в этом-то побочном для контрразведки результате и заключалась главная польза всей проведенной властями работы.

В Генеральном штабе одинаково верили любой информации о готовящихся противником диверсиях. Исходили при этом, видимо, из рассуждения: лучше переоценить опасность, чем ее недооценить.

Вероятно, в деле контрразведки, борьбы с невидимым противником как нигде более, велика опасность подмены реальности фантазией. Во время войны офицерское честолюбие рождало желание отличиться, получить награду, продвинуться по службе, а для этого нужно было решительными действиями обратить на себя внимание начальства.

Все сгорали от нетерпения что-нибудь раскрыть, кого-нибудь обезвредить.

Решил продемонстрировать свою бдительность и штаб Омского военного округа, сообщив ГУГШ о раскрытом им заговоре.

В январе 1916 года начальник штаба Омского округа представил генерал-квартирмейстеру ГУГШ рапорт об очередной неудавшейся попытке противника расстроить движение на Транссибирской магистрали.

Осужденный на поселение в Енисейской губернии сын статского советника Евгений Фридрихс сообщил полиции о том, что "следовавший с ним этапным порядком в поезде" сосед по купе пленный поручик 1-го Баварского егерского полка Гейгер неоднократно говорил об озабоченности германского правительства "изысканием способов затруднить подвоз боевого снаряжения нашей армии из Японии и Америки". По словам Гейгера, существовала тайная организация с центром в Манчжурии, ставившая себе целью уничтожение крупных железнодорожных мостов на Сибирской и Забайкальской железных дорогах{206}.

В Генеральном штабе расценили эту малодостоверную информацию, скорее похожую на плод фантазии, как еще одно подтверждение наличия "германских злоумышлеников" против Сибирской магистрали. 7 февраля 1916 года начальник Генштаба генерал от инфантерии Беляев даже счел нужным сообщить командующим Казанским, Иркутским и Приамурским округами о разглагольствованиях пленного лейтенанта. Очевидно, что фронтовой офицер невысокого ранга не мог быть посвящен в секреты германской разведки, но если это было и так, то вряд ли он стал бы выбалтывать их первому встречному (случайному попутчику). Скорее это были либо досужие размышления молодого офицера, из-за дорожного безделья возомнившего себя важной персоной, либо весь диалог с пленным выдумал сам Фридрихс, рассчитывавший "патриотическим" доносом заручиться расположением властей и облегчить свою будущность ссыльнопоселенца.

За время войны в рамках отношений ГУГШ и окружных штабов сформировался их особый стиль взаимного дезинформирования. Центру периодически требовался предлог для того, чтобы привлекать повышенное внимание округов к охране железных дорог. Окружные штабы, продемонстрировав свою бдительность и усердие, поставляли в столицу сфабрикованные доказательства активности противника в глубоком тылу. На основании полученной информации ГУГШ, в свою очередь, строго предписывал окружным штабам усилить охрану дорог. По прошествии некоторого времени, округа, увеличив стражу на дорогах, вновь слали в ГУГШ вести о якобы готовившихся диверсиях и опять получали строгие предписания усилить бдительность, со ссылкой на полученные от одного из окружных штабов сведения. Так могло длиться без конца. Главное - это устраивало всех. Штабы военных округов получали возможность периодически привлекать к себе внимание центра, поддерживая иллюзию присутствия постоянной угрозы далеким от фронта губерниям империи. ГУГШ регулярно получал от округов необходимую аргументацию своим однообразным циркулярам.