Пережить бы выборы - Наталья Горская

– А сейчас и вымпелов не стало, – с ностальгией сказал главный инженер.

– Ага, с медалькой! – добавил начальник капитального ремонта.

– Хрущёв как раз вышел из такой среды, – продолжала Эмма, – из крестьян, которые до сих пор пашут вручную, надрывая себе все жилы. И вот таким людям деятельность человека, который землю не пашет и сталь не варит, работой вовсе не кажется. У нас же до сих пор многие профессии работой не считаются в сознании народном, у нас многие певцов и музыкантов бездельниками считают, особенно когда слышат о доходах нашей эстрады «под фанеру». Есть вообще «мечтатели», которые предлагают всю страну загнать нефть и уголь добывать на экспорт, а остальных заставить землю пахать под ту же картошку для себя, чтоб совсем не загнуться. Но в кого наша страна тогда превратится? И вот Хрущёв – я вообще не знаю, было ли у него какое образование, – был выходцем именно из такой среды, где работой считается только беспросветный каторжный труд. Поэтому он так и сказал: одни руководят, а другие работают, а руководство – это вовсе не работа якобы. Вот у меня отец сталь варил. Там в цеху у рабочих кожа на открытых участках тела становилась как у куры-гриль, сгорали верхние дыхательные пути, они все становились глубокими инвалидами уже к тридцати годам, умирали к сорока. И вот тех, кто подвозил им руду, они считали… бездельниками! Хотя те тоже становились инвалидами от такого труда, но годам к пятидесяти. Мы – страна жестокая и дикая, у нас ценится вот это истязание людей, у нас этим восхищаются и даже гордятся! Во всех нормальных странах тяжёлый физический труд давно механизирован и автоматизирован. А у нас до сих пор в совхозах последний трактор сломается, и баб посылают вручную выкапывать картошку, где каждая борозда – два-три километра. И этим восхищаются! Восхищаются тем, что женщина превращается фактически в трактор. Вместо того, чтобы обеспечить страну современной техникой, создать заводы по её созданию, обеспечив тем самым сотни тысяч людей рабочими местами!

– Зачем же всё это, если есть терпеливая русская женщина, которая, как известно, «коня на скаку остановит»?

– Ха-ха-ха!

– Очень смешно! – почти обиделась Эмма Сергеевна.

Планёрка длилась уже второй час против обычных тридцати минут.

– Автор теории, что женщина «коня на скаку» это самое, вроде уже того, умер, – вспомнил вдруг главный технолог.

– Другие поэты не дремлют, – не сдавалась заведующая лабораторией. – У Евтушенко, например, есть в поэме сюжет, как бабы на БАМе таскают на себе мешки с цементом. Он, наверно, не видел, как потом у людей грыжа выпадает или, пардон, кишки через задний проход вываливаются от такого «благородного и самоотверженного» труда. Только у нас могут воспевать такой «женский труд», благодаря которому женщина превращается в глубоко больного человека в возрасте, когда голливудские актрисы только-только замуж собираются. И я давно заметила, что эта дикость у нас – во всём. Вот у нас в цехах мотористы считают, что электрик – это не работа. Потому что физические нагрузки поменьше и мазут за шкирку не льётся. Они очень часто из-за этого спорят! Механики в свою очередь «соревнуются» с мотористами по количеству профессиональных патологий, по степени опасности для здоровья их вида деятельности, по реальной возможности разрушить человеческий организм. У нас так повелось, что работой считается только надрыв на грани жизни и смерти. И это страшно.

– Так нас рабочие тоже бездельниками считают. А вы как думали?

– Я это знаю. И мы сами в какой-то степени комплексуем, что выбрались из цехов в кабинеты, отработав свою молодость там, надышавшись положенной нормой стальной пыли. Но на самом деле любая работа становится нужной и ценной, если ею заниматься, а не создавать видимость. Мне вообще кажется, что в России люди только-только начинают учиться выборам власти и работе этой самой власти, только-только приходят к осознанию, что это такая же работа, а не барские замашки. Но у нас до сих пор многие наделённые властью люди от крупных чиновников до рядовых начальников ЖЭКа упорно такой взгляд на руководство подтверждают своим бездействием. Они не хотят своей работой всерьёз заниматься, поэтому переродились в какую-то совершенно иную разновидность власти, которая не властвует, не правит, вообще никак в жизни «вверенного им объекта» не участвует. Их днём с огнём не найдёшь там, где они нужны, к ним не подступишься, потому что вокруг них охраны в три кольца. Они совершенно не осуществляют необходимую связь между гражданами и властью. Люди требуют нормальных условий жизни на уровне хотя бы века двадцатого, а в ответ получают… публикации в газетах и на сайтах, как некий чиновник или предприниматель на курорте просадил сто тысяч долларов, заразился там гонореей, но уже успешно вылечился и вроде даже как в пятый раз женился!

– Ха-ха-ха!

– Вот так всю страну промотают на свои виски да трипперы, а нам куда деваться? – риторически спросил начальник капремонта и предложил: – Депутатам надо сделать сдельную оплату труда, как тому же токарю: сколько выточил деталей – столько и получи. Так и депутаты: скольким людям помог, сколько проблем своих избирателей выполнил – столько тебе и заплатит государство. Депутат должен бегать по стране, по своим регионам, от которых его люди выдвигали, а не штаны в роскошных апартаментах просиживать.

– Что толку перетряхивать эту схему, если она стабильно НЕ ра-бо-та-ет! – воскликнул главбух. – Ну, вот не работает она, и всё тут! Вот у нас дома обрубили радио. Оно даже в Блокаду работало, когда город бомбили. А теперь, видишь ли, нерентабельным сделалось. И жаловаться бес-по-лез-но! Хоть десять депутатов выдвигай от района, хоть двадцать – никто ничего делать НЕ будет. Потому что НЕ вы-год-ны мы власти. У нас выстроены очень длинные цепи из структур власти. В магазин приходишь, просишь буханку хлеба, тебе её тут же дают, ты платишь деньги и отваливаешь от прилавка. А теперь представьте себе, что от прилавка до полки с хлебом стоит сотня бездельников. Я первому говорю, что мне нужен хлеб. Он передаёт это второму, тот что-то записывает и начинает звонить третьему, третий морщит лоб в стиле «не дадут подумать о великом» и отдаёт распоряжение четвёртому. То есть, свою буханку хлеба я получу нескоро. И такова схема нашей власти. Каждый из этой цепочки получает очень хорошие деньги за свой «труд», поэтому я всегда очень уважал и уважаю продавщиц, даже если они меня и обсчитывают.

– Ха-ха-ха! Ну, Сулейманыч, ты даёшь, сравнил власть с работой продавщицы. Они ж себя богами считают по меньшей мере, судя по их спеси и повадкам, а ты их так приложил!

– Власть и есть работа, не побоюсь этого слова, обслуживающего персонала. И её можно сравнить с любой другой работой, где человек делает заказ на тот или иной продукт или услугу и получает их. А иначе смысла в них нет, иначе каждый бери себе сам всё, что хочешь. Ведь человек не только еду и одежду себе может запросить. Он может запросить и оружие, и наркотики. И тут любая нормальная власть должна создать какие-то преграды для их получения. И такие цепи, которые власть выстраивает между собой и народом, чтобы только не работать, можно выстраивать в любой другой подобной профессии. На бензоколонке можно выстроить сто человек посредников к приехавшему на заправку автомобилю. В кабинете врача к пациенту можно поставить шеренгу болтунов, которые будут играть в «испорченный телефон», передавая друг другу, что сказал больной и что ему на это ответил доктор. Пока идёт сигнал по такой цепи, он сто раз затеряется «в пути», его переврут на свой лад передающие, что в конце концов автор сигнала его сам не узнает. Но очень утомительно жить в стране, где постоянно приходится клянчить какие-то нормы жизни у этих бесконечных цепочек из разных депутатов, кандидатов, чиновников, их бесчисленных заместителей и секретарей с ещё более бесчисленными помощниками!

– Помощник – это величина, – возразил главный инженер. – Ведь есть же где-то у Крылова в басне про таких судей, «которые весьма умны бывали, пока у них был умный секретарь», до того умны, что их в идолы возводили. А как пришёл в секретари дурак, «то идол стал болван болваном»[7].

– Именно, что у Крылова! Вот отключают отопление, а куда обращаться – никто не знает. Одни бросаются звонить туда, их оттуда посылают ещё куда-то, и так по цепочке, из кабинета – в кабинет, из конторы – в контору. В результате, морозы прекращаются – начинают топить. Это удавиться легче, чем так жить! Кто с такими ситуациями не сталкивался? Все сталкивались. Поэтому я не вижу смысла в институте депутатства. В нашей стране он не работает. Недавно в СМИ обсуждали какого-то депутата из Подмосковья, который со своими подельниками избил двух мальчишек, переходивших дорогу по пешеходному переходу перед его кортежем. Это в какой стране ещё такое возможно? Только в нашей. И у нас никто таким историям даже не удивляется – вот что страшно! Если бы в США такое случилось, его уже к вечеру того же дня выкинули бы отовсюду, где он только мимоходом проходил. А у нас адвокаты набежали его защищать, кинулись выдумывать всякие небылицы, раскапывать в биографии этих мальчишек, что кто-то из них на учёте в детской комнате милиции состоял. Только поэтому он имел полное право их избить? Он мало того, что ПэДэДэ нарушил, не пропустив людей на переходе, так ещё и из машины вылез посреди проезжей части, хотя вроде, как и спешил куда-то, раз пешеходов не хотел пропускать. Нарушают как хотят, творят что хотят, чисто при феодализме! По телику известные столичные адвокаты тем мальчишкам так и сказали: «Вы не сможете его привлечь к ответственности, а вот то, что он вашу жизнь теперь в ад превратит – ему это пара пустяков». То есть профессиональные юристы признают, что у нас закон бессилен что-либо с этими самодурами сделать! Ведь это самые настоящие феодалы-самодуры, салтычихи, которые, как нам ошибочно казалось, канули в лету ещё в позапрошлом веке. И нас, как вассалов, их самодурство нисколько не удивляет, мы к нему привыкли, как к норме. Сейчас много таких ситуаций, когда чиновник какой-то запретил людям приближаться к озеру, где он со своими собутыльниками повадился охотиться, охрану выставил из омоновцев с приказом «бить на поражение», если кто нарушит запрет. Другой мудозвон точно так же в своём городе всеобщий траур объявил, когда у него какой-то родственник умер, приказал закрыть все театры, кафе и рестораны, велел всем в церковь идти. Это же самодурство и самоуправство такое, что надо сразу отлавливать и убивать, как бешеных собак. А мы им власть доверяем. Мы-то думаем, что вот пришёл человек, а он сукой оказался. И никакой управы на них нет, закон на их стороне в любом случае.