Война (СИ) - Тимур Машуков

— Сам? — прищурилась она. — Ну хорошо, слово услышано.

Вдали опять громыхнуло.

— Слово дано и слово принято! Едва лишь рассветет, возвращайся к родовому камню — я дам тебе возможность сдержать его.

Туман рассеялся, князь с некоторым изумлением огляделся: вокруг открывался до боли знакомый пейзаж. Помедлив, но не дождавшись более ни одного признака присутствия Элементали, он усталым шагом двинулся к особняку, пытаясь уложить в голове всё, что только что пережил.

У входа его поджидал Павел. Заметив приближающуюся фигуру отца, парень бросился к нему, подхватил под руку, взволнованно зашептал:

— Тебе удалось?! Хранитель ответил? Я уж думал, не увижу тебя живым, такое творилось над алтарём! Ты как? И что узнал? Да не молчи же! Папа!

Громов — старший незаметно вздохнул, покачал головой:

— Да жду, когда ты угомонишься… на какой вопрос отвечать сначала? Или пойдем по порядку? Если коротко — да, удалось… Что узнал, о том сейчас побеседуем. На тебя, Паша, ляжет самое трудное — организовать наши войска, призывай всех, слышишь? Всех под ружьё! Один отряд оставишь здесь для защиты поместья, возглавишь его сам. Как только будет готово, отправишь подмогу, куда скажу.

— А ты?

— А я, братец, буду ждать подмогу в гарнизоне славного города Бобруйска… В том мне поможет Хранитель.

— Один?! Нет уж, уволь, здесь справится и Давыдов! А я с тобой! Возьмём наших архимагов…

— Нет, Паша! Я слово дал, что справлюсь сам! А ты должен быть здесь. Род превыше всего, Павел! Ты должен оберегать жену и сына, на тебе ответственность за наших людей. А я справлюсь сам, если и сгину — так с честью и в бою.

Заметив, как блеснули глаза сына, поспешил его уверить:

— Но в мои планы моя кончина, пусть и славная, пока не входит. Забот, Паша, ещё много в этом мире, чтобы торопиться в иной… Иди, прикажи Потапу на стол накрыть, на голодный желудок негоже начинать дела.

Глядя вслед Павлу, старый князь прошептал:

— Род превыше всего, сынок. А Родина превыше рода!..

Глава 38

Россия начиналась не с меча,

Она с косы и плуга начиналась.

Не потому, что кровь не горяча,

А потому, что русского плеча

Ни разу в жизни злоба не касалась…

И стрелами звеневшие бои

Лишь прерывали труд ее всегдашний.

Недаром конь могучего Ильи

Оседлан был хозяином на пашне.

В руках, веселых только от труда,

По добродушью иногда не сразу

Возмездие вздымалось. Это да.

Но жажды крови не было ни разу.

А коли верх одерживали орды,

Прости, Россия, беды сыновей.

Когда бы не усобицы князей,

То как же ордам дали бы по мордам!

Но только подлость радовалась зря.

С богатырем недолговечны шутки:

Да, можно обмануть богатыря,

Но победить — вот это уже дудки!

Ведь это было так же бы смешно,

Как, скажем, биться с солнцем и луною.

Тому порукой — озеро Чудское,

Река Непрядва и Бородино…

(Эдуард Асадов «Россия начиналась не с меча»)

Едва успевая раздать необходимые указания, князь одновременно пытался прикинуть в уме, что ему необходимо прихватить с собой… Оружие? Своё место в ножнах на боку привычно занял надёжный меч, проверенный множеством схваток, настолько же острый и скорый на расправу, как и его владелец. Артефакты? Поразмыслив, он оставил лишь парочку. На всё случаи не напасёшься — да и это всего лишь подспорье, ведь он испытывал твёрдую убеждённость: хороший маг — сам по себе оружие, грозное и беспощадное. А если дело обстояло иначе — он не имел права называться магом. Слабость тела он мог простить малым детям и старикам, к которым, несмотря на собственные ворчливые высказывания, ещё не был готов причислять себя. Слабости же духа он не мог простить никому.

В первый час после возвращения Громова — старшего от родового алтаря ему пришлось отбиваться от яростных нападок родных и близких товарищей. Его затея казалась всем чистой воды самоубийством. И угомонить их он смог только рявкнув столь же оглушительно, как некоторое время назад гремели раскаты грома в небе над поместьем:

— Я так сказал — и быть по сему!

А когда вокруг наступила звенящая испуганная тишина, негромко поинтересовался, положив руку на рукоять верного меча:

— Или кто-то чувствует в себе достаточно сил, чтобы бросить вызов мне, главе рода?

На этом прения закончились. Не терпящим возражений тоном князь раздал распоряжения, обозначив сроки, в которые необходимо собрать все возможные силы, и направление, в котором предстоит выдвигаться. На армию, ушедшую с императором, он особых надежд не возлагал, а вот на гарнизон, который располагался в злосчастном Бобруйске, определённые планы у него были.

Оглядев напоследок сокровищницу рода, он всё же прихватил с собой несколько артефактов-накопителей. Время собирать камни прошло, настал час их применения, отстранённо подумал он и взглянул на восток. Восходящее светило опасливо скрылось за огромной тучей, точно предчувствуя недоброе. В тот момент, когда Громов обратил взор на него, яркие лучи всё же прорвались сквозь угрюмую облачную завесу, создав светящийся ореол вокруг тучи.

— Быть буре… — вздохнул Потап, всю ночь неотступно следовавший за князем по пятам, и украдкой перекрестился. Громов покосился на него и пожал плечами:

— Буря скоротечна, а после неё жизнь воспрянет и заиграет новыми красками… Пора.

Не желая устраивать душещипательных сцен прощания, он скорым шагом направился к алтарю, ни секунды не сомневаясь, что Марра выполнит своё обещание и поможет ему оказаться вовремя там, где нужно.

Едва положив ладонь на холодный камень, он вновь очутился в странном месте, наполненном туманом.

— Не передумал…

В рокочущем голосе дракона прозвучали нотки одобрения. Расплавленное золото огромных глаз, с любопытством заглядывающих ему прямо в душу, заставило прищуриться.

— И страха нет и в помине.

Внезапно чешуйчатая лапа сгребла князя, подтянув его к самой морде дракона. Дыхание, сухое и горячее, обдало его мощной волной.

— Лети! — приказала Марра. И он полетел.

Точно также, как накануне, перед ним рассеялась серая мгла, само пространство словно расступалось перед ним, он неспешно перебирал ногами, будто прогуливаясь по Невскому проспекту, а под ним проносились города, деревни, леса и реки… Невероятная мощь наполнила всё тело Громова, требовала выхода, рвалась наружу, и он, опьяненный неведомым прежде могуществом, торжествующе закричал — и его голос громовыми раскатами пронёсся над землями империи и даже за её пределами. Русский люд поднимал головы кверху, вглядываясь в синеющее небо и чувствуя прилив сил и невесть откуда взявшуюся уверенность в близости чего-то грандиозного,