Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге - Салли Сэйтл

Encyclopedia of Social Psychology, ed. Roy F. Baumeister and Kathleen D. Vohs (Thousand Oaks, CA: Sage, 2007), 138-40 (размышления о том, что нравственные чувства, например гордость или стыд, скорее всего, задействованы во всем кооперативном поведении человека в силу того, что предки, жившие в группах, где сородичи мотивировались такого рода чувствами, выживали с большей вероятностью [139]); см. также: Alan Р. Fiske, Structures of Social Life (New York: Free Press, 1991); Shalom H. Schwartz and Wolfgang Bilsky, “Toward a Theory of the Universal Content and Structure of Values: Extensions and Cross-Cultural Replications”, Journal of Personality and Social Psychology 58 (1990): 878-891; Richard A. Shweder et al., “The ‘Big Three’ of Morality (Autonomy, Community, and Divinity) and the ‘Big Three’ Explanations of Suffering”, in Morality and Health, ed. Allan M. Brandt and Paul Rozin (London: Routledge, 1997), 119-169; и Morris B. Hoffman and Timothy H. Goldsmith, “The Biological Roots of Punishment”, Ohio State Journal of Criminal Law 1 (2004): 627-641. Общую информацию см. в: Samuel Bowles and Herbert Gintis, A Cooperative Species: Human Reciprocity and Its Evolution (Princeton, NJ: Princet on University Press, 2012); Alan Fiske, “Four Elementary Forms of Sociality: Framework for a Unified Theory of Social Relations”, Psychological Review 99, no. 4 (1992): 689-732; и Donald E. Brown, Human Universal (New York: McGraw-Hill Humanities, 1991).

   (32) Jonathan Haidt and Craig Joseph, “Intuitive Ethics: How Innately Prepared Intuitions Generate Culturally Variable Virtues”, Daedalus: On Human Nature 133, no. 4 (2004): 55-66. См. также: John Mikhail, “Universal Moral Grammar: Theory, Evidence, and the Future”, Trends in Cognitive Sciences 11, no. 4 (2007): 143-152. Выдержка взята из Haidt and Joseph, “Intuitive Ethics”, 55. Это, однако, не означает, что все грани нравственного поведения одинаково проявляются в различных культурах. Joseph Hen- rich et al., “Markets, Religion, Community Size, and the Evolution of Fairness and Punishment”, Science 327 (2010): 1480-1484. Работа рассматривает 15 различных обществ и обнаруживает, что тенденции доброго обращения с незнакомцами и наказания за несправедливость наиболее сильны в крупных сообществах с рыночной экономикой, поскольку такие нормы крайне важны для нормального ведения торговли. «Эти результаты предполагают, что современная просоциальность является не только продуктом неотъемлемой природной психологии, но и отражает нормы и установки, возникшие на протяжении истории человечества» (1480).

   (33) Daniel Kahneman, Jack L. Knetsch, and Richard H. Thaler, “Fairness and the Assumptions of Economics”, Journal of Business 59, no. 4 (1986): S285-S300.

   (34) Даже маленькие дети различают дружелюбных существ: 8-месячные младенцы тянутся к «добрым» плюшевым игрушкам, проявлявшим в разыгранных сценках доброе отношение к другим плюшевым созданиям, а не к «плохим» игрушкам, которые ссорились с остальными. Paul Bloom, “Moral Nativism and Moral Psychology”, в The Social Psychology of Morality: Exploring the Causes of Good and Evil, ed. Mario Mikulincer and Phillip R. Shaver (Washington, DC: American Psychological Association, 2012), 71-89; см. также: Stephanie Sloane, Renee Baillargeon, and David Premack, “Do Infants Have a Sense of Fairness?”, Psychological Science 23, no. 2 (2012): 196-204; и Judith Smetana et al., “Developmental Changes and Individual Differences in Young Children’s Moral Judgments”, Child Development 83, no. 2 (2012): 683-696.

   (35) Philip E. Tetlock, William T. Self, and Ramadhar Singh, “The Punitiveness Paradox-When Is External Pressure Exculpatory and When a Signal Just to Spread Blame?”, Journal of Experimental and Social Psychology 46, no. 2 (2010): 388-395.

   (36) Процитировано в Jonathan Haidt and John Sabini, “What Exactly Makes Revenge Sweet?” (неопубликованная рукопись, University of Virginia, 2004).

   (37) Kevin Carlsmith and John M. Darley, “Psychological Aspects of Retributive Justice”, Advances in Experimental Social Psychology 40 (2008): 199, 207.

   (38) О практической ценности осуждения см.: Harris, Free Will, 56. См. также: Sarah Mathew and Robert Boyd, “Punishment Sustains Large-Scale Cooperation in Prestate Warfare”, Proceedings of the National Academy of Sciences 108, no. 28 (2011): 11375-11380; Benedikt Herrmann, Christian Thoni, and Simon Gachter, “Antisocial Punishment Across Societies”, Science 319 (2008): 1362-1367; Robert Boyd, Herbert Gintis, and Samuel Bowles, “Coordinated Punishment of Defectors Sustains Cooperation and Can Proliferate When Rare”, Science 328 (2010): 617-620.

   (39) Заметьте, что социальный контроль и снижение преступности в будущем могут быть полезными побочными продуктами карательного воздаяния, но это не имеет отношения к делу.

   (40) Так называемая экспрессивная функция наказания хорошо описана в: Jean Hampton, “The Moral Education Theory of Punishment”, Philosophy and Public Affairs 13, no. 3 (1984): 208, 215-217, 227; и Joel Feinberg, “The Expressive Function of Punishment”, в Doing and Deserving (Princeton, NJ: Prince ton University Press, 1970), 95-101. В классической трактовке французский социолог XIX века Эмиль Дюркгейм утверждал, что исполнение закона в обществе усиливает социальную солидарность. См.: Emile Durkheim, The Division of Labor in Society (New York: Free Press, 1997), 34-41. Пример с кастрексом навеян работой James Q. Wilson, ‘The Future of Blame”, National Affairs, Winter 2010, 105-114. Здесь звучит мотив «Механического апельсина». В фильме 1971 года с таким названием, снятом по одноименному роману-антиутопии Энтони Берджесса (Anthony Burgess) 1962 года, агрессивный хулиган и насильник был подвергнут методике воздействия отвращением, при которой ему показывали фильмы со сценами насилия и при этом давали лекарство, вызывавшее у него тошноту. Единственной целью было предотвратить насилие в будущем. Через две недели сама мысль о сексе и насилии вызывала у него тошноту. Министр внутренних дел провозгласил его «излечившимся», но тюремный капеллан не согласился, сказав, что «не существует морали без возможности выбора». С точки зрения наблюдающего сообщества возникает вопрос: а что, если кто-либо другой сейчас скажет: «А, то есть я могу изнасиловать и отделаться тем, что проведу несколько недель в тюрьме и приму таблетку?» Такое опасное последствие рассматривается как возможное следствие сдерживающей функции закона, которую поддерживают оппоненты карательного воздаяния, и само по себе могло бы привести к более жесткому наказанию для насильников. О воздаянии как механизме восстановления равенства между правонарушителями и законопослушными гражданами см.: John Finnis, “Retribution: Punishment’s Formative Aim”, American Journal of Jurisprudence 44 (1999): 91-103. Кенуорти Билз заметила: «Начнем с того, что исследования последовательно демонстрируют, что жертвы и третьи лица одинаково мотивированы наказывать не из технических соображений, таких как сдерживание, ограничение способности или реабилитация, а из желания возмездия». Kenworthey Bilz, ‘The Puzzle of Delegated Revenge”, Boston University Law Review 87 (2007): 1088. Исследование, проведенное ныне покойным профессором психологии Кевином Карлсмитом, обнаружило, что «когда люди наказывают преступников, они делают это из карательных, а не из утилитарных соображений». Kevin М. Carlsmith, “The Roles of Retribution and Utility in Determining Punishment”, Journal of Experimental Social Psychology 42 (2006): 446. См. также: Kevin M. Carlsmith, John M. Darley, and Paul H. Robinson, “Why Do We Punish? Deterrence and Just Deserts as Motives for Punishment”, Journal of Personality and Social Psychology 83 (2002): 284-299. Карлсмит, Дарли и Робинсон склоняются к поддержке идеи, что в вопросе наказания правонарушителей люди предпочитают теорию «заслуженного наказания» (по которой карающие озабочены «обеспечением наказания, соответствующего причиненному ущербу») в противовес теории сдерживания (что наказание преступника должно быть достаточным только для того, чтобы предотвратить будущие преступные инциденты»). См. также: Kevin М. Carlsmith, John М. Dar- ley, and Paul H. Robinson, “Incapacitation and Just Deserts as Motives for Punishment”, Law and Human Behavior 24, no. 6 (2000): 659, 676. В журнале «Нью-Йоркер» Джаред Даймонд писал о своем покойном тесте, чья мать, сестра и племянница были убиты во время холокоста. У выжившего был шанс убить бандита, ответственного за это, но он решил сдать преступника полиции. Убийцу посадили в тюрьму всего на год. Тесть Даймонда весь остаток своей жизни был поглощен сожалением и чувством вины за то, что непреднамеренно позволил убийце своей семьи уйти от ответственности. Jared Diamond, “Annals of Anthropology: Vengeance Is Ours”, New Yorker, April 21, 2008, 74-89, http://www. unl.edu/rhames/courses/war/diamond-vengeance.pdf. Samuel R. Gross and Phoebe C. Ellsworth, “Hardening of the Attitudes: Americans’ Views on the Death Penalty”, Journal of Social Issues 50, no. 2 (1994): 27-29, обнаруживает, что американцы чаще всего называют воздаяние в качестве обоснования для сохранения смертной казни. По поводу мотивов к наказанию см.: Peter French, The Virtues of Vengeance (Lawrence: University Press of Kansas, 2001); Jeffrie G. Murphy, “Two Cheers for Vindictiveness”, Punishment and Society 2, no. 2 (2000): 131-143; и в целом William Ian Miller, Eye for an Eye (Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2006).

   (41) Clarence Darrow, The Story of My Life (New York: Da Capo, 1996), («повесить» на стр. 238, «жестокие» письма — на 233). Suzan Clarke, “Casey Anthony Verdict: Anthony Family Gets Death Threats in Wake of Acquittal, Asks for Privacy”, ABC News, July 5, 2011, http://abcnews. go.com/US/casey-anthony-verdict-anthony-family-death-threats-wake/ story?id= 14004306#.UJhDjHglZFI; Benjamin Weiser, “Judge Explains 150-Year Sentence for Madoff”, New York Times, June 29, 2011, http:// www.nytimes.com/2011/06/29/nyregion/judge-denny-chin-recounts-his- thoughts-in-bernard-madoff-sentencing.html?hp#.

   (42) Donald Black, The Behavior of the Law, Special Edition (Bingley, UK: Emerald Group Publishing, 2010). Достаточно тревожная правда о нашей системе (и о других обществах): серьезность наказаний, назначаемых преступникам, колеблется в зависимости от социального статуса жертвы. «Если преступник более образован, чем его жертва, серьезность наказания снижается» (66). Paul Н. Robinson and John Darley, “The Utility of Desert”, Northwestern University Law Review 91, no. 2 (1997): 458-497 — авторы, Робинсон и Дарли, приходят к заключению, что «традиционные утилитарные теории сдерживания, лишения возможностей и реабилитации... во многих случаях обладают слабой эффективностью, [и] наоборот, реальная сила, позволяющая добиться соответствия установленным обществом правилам поведения, заключена не в усердии применяемых усилий социального и индивидуального нравственного контроля... Уголовное право, в частности, играет центральную роль в формировании и поддержании общественного консенсуса, необходимого для соблюдения нравственных норм» (458). См. также: Джин Хэмптон: Jean Hampton, “An Expressive Theory of Retribution”, в Retributivism and Its Critics, ed. Wesley Cragg (Stuttgart, Ger.: Franz Steiner Verlag, 1992), 5 («Преступление представляет жертву как униженную в сравнении с преступником; наказание “отменяет” посыл унижения»). В серии экспериментов Дженнифер Кенуорти Билз обнаружила, что виктимизация[103], как правило, принижает репутацию жертвы в собственных глазах и в глазах окружающих и что эффект намного хуже, если с виновного не взыскано никакого возмещения. Jennifer Kenworthey Bilz, “The Effect of Crime and Punishment on Social Standing” (Ph.D. diss., Princet on University, 2006), 72-73. К несчастью, ее выборка испытуемых ограничена 20 студентами. См. также: Kenworthey Bilz and John M. Darley, “What’s Wrong with Harmless Theories of Punishment?”, Chicago-Kent Law Review 79 (2004): 1215-1252. Однако неудача при наказании преступников хотя и повышает их социальный