Принцесса в академии. Суженый - Варя Медная

— Озриэль…

— Да? — нехотя отозвался он.

— Не злись на меня.

Ифрит вздохнул:

— Я не злюсь, Ливи, а волнуюсь. Если я на кого и сердит, то только на себя.

— Но почему?

Он остановился и печально посмотрел на меня.

— Это я не сумел остановить Кроверуса в прошлый раз, не уберег тебя и не защитил. — Он пнул клочок соломы. — А теперь взгляни на это. — Ифрит провел ладонями по груди. — Расползаюсь по кусочкам.

Его внешний вид действительно серьезно меня беспокоил: свечение усилилось по сравнению со вчерашним днем, кожа во многих местах болталась полуоторванными клочками, и сейчас слово «оболочка» как нельзя больше подходило ей. Было очевидно, что Озриэлю угрожает опасность, и новая оболочка нужна очень срочно.

— Ты боишься, что этот дракон меня увезет? — догадалась я.

Плечи ифрита вздрогнули. Он ковырнул ржавчину на решетке, не поднимая глаз.

— А разве такое невозможно?

— Нет, — рассмеялась я. — Каждому дракону назначена своя принцесса. Мейстер Хезарий не может меня увезти, потому что… вообще-то причин множество. Просто поверь на слово.

Озриэль медленно поднял голову и остановил на мне странный взгляд.

— А ты теперь много знаешь о драконах.

Повисла неловкая пауза. Мне почудилось, что он вложил в эти слова особый смысл.

— Хотела бы знать меньше, — сказала я шутливым тоном, но Озриэль даже не улыбнулся.

— А откуда этот твой мейстер знаком с профессором Марбис? — полюбопытствовала Эмилия.

Тут наверху лязгнули замки, и мы с Озриэлем поспешно отошли от решетки, потому что привели Уинни.

ГЛАВА 4,

в которой броня Уинни дает слабину

При гоблинше продолжать обсуждение было слишком рискованно. По взглядам я поняла, что друзья придерживаются того же мнения. Едва ли она на стороне Марсия, учитывая, что он держит ее здесь против воли, но нет гарантии, что Уинни не выдаст нас, если ей это будет выгодно. Сперва нужно прощупать почву.

Когда она, как обычно, улеглась на солому и, в порядке разнообразия, уставилась в потолок, а не отвернулась к стене, я начала наступление:

— Тоскливо здесь, да?

Гоблинша изумленно посмотрела на меня, словно с ней заговорила стена, потом хмыкнула, закинула руки за голову и поболтала ногой.

— Это ты вроде как в подружки набиваешься? Понимаю, великанша — та еще зануда.

Лицо Эмилии пошло красными пятнами, кулаки сжались, она хотела вскочить на ноги, но мадам удержала и тихонько покачала головой. Мне тоже стоило немалых усилий сохранить на лице выражение сочувственного участия.

— Тебя Марсий посадил сюда раньше всех нас, и тоже безо всякой причины, — продолжила я.

— И что? Беспокоишься обо мне?

— Напротив. Похоже, тебе здесь неплохо.

— О чем это ты? — Она резко выпрямилась.

Я внутренне ухмыльнулась. Уинни казалась совершенно непрошибаемой, но стоило чуток пощекотать чувствительную точку на букву «М», и она становилась сама не своя.

— Ты единственная из нас, кого не заботит, как отсюда выбраться, — пояснила я, сделав вид, что не заметила вспышку. — Логично предположить, что тебя все устраивает… или даже нравится.

Уинни густо позеленела, глаза стали похожи на недозрелый виноград.

— Держи при себе это свое «логично», — передразнила она. — Я хочу выбраться отсюда не меньше вашего!

Я притворно вздохнула:

— Да, мадам Лилит не из тех, кто выпускает единожды сцапанную добычу.

— При чем тут эта грымза! Она бы и рада-радешенька от меня избавиться, но… — Гоблинша осеклась, кинула на меня сердитый взгляд и покрутила странные бусы. Я только сейчас их заметила. С виду как железные горошины.

— Но что? — настаивала я.

— Не твое…

— …дело? Ты это уже говорила.

— Где ворчун? — внезапно спросила Уинни.

— Кто?

— Паук. Он бы сейчас не упустил случая впрыснуть яд.

— Магнус не ядовит.

— В отличие от некоторых, — не удержалась Эмилия.

— Ему просто нездоровится, — поспешно вставила мадам и кивнула в угол камеры, укутанный непроницаемой тенью. — Он там, отдыхает.

Я попыталась вернуть разговор в прежнее русло.

— Так что по поводу условий твоего заключения? Чего от тебя хотят?

Уинни спрятала бусы под платье и прищурилась.

— Слишком уж наседаешь, Золушка. Чего тебе от меня надо?

— Золушка, Цветочек! — вскипела я. — Меня зовут О-ЛИ-ВИ-Я, неужели так трудно запомнить?

— Ну, хорошо: О-ЛИ-ВИ-Я, чего тебе от меня надо?

Раз уж она спросила без обиняков, я тоже отбросила притворство:

— Расскажи о Марсии.

— Что? — Такого вопроса она явно не ожидала и затравленно обернулась на соседнюю камеру. Озриэль, Эмилия и мадам встали со своих мест и приблизились к решетке.

— Я имею в виду то, чего мы не знаем. Его слабое место. Если ты, как утверждаешь, тоже хочешь отсюда выбраться, нам нужна информация.

— С чего вы взяли, что я что-то знаю? — окрысилась она.

— Мы с Ливи случайно слышали вашу с ним ссору в «Наглой куропатке», — спокойно заметил Озриэль, — когда Марсий принес тебе цветобабочек. Поэтому знаем про вас.

Эмилия удивленно вскинула брови, но промолчала.

— «Слышали», — презрительно скривилась Уинни, вскочив на ноги. — Подслушали, хочешь сказать!

— Это действительно вышло случайно, — поддержала я.

— Кое-кому просто не мешало бы научиться ссориться потише.

Я строго посмотрела на ифрита, и он пожал плечами.

— Раз уж вы сунули любопытные носы не в свое дело, то должны знать, что нет никаких «нас» и никогда не было. Наше знакомство было чистой случайностью, о которой оба хотели бы забыть.

— Ты ошибаешься. Марсий так уж точно не хочет.

— Он надел на меня чугунные башмаки! — рассердилась Уинни и потрясла тощей щиколоткой, на которой остались следы.

— А ты вылила на него суп.

— Он посадил меня сюда!

— А ты намеренно игнорировала все его попытки примириться. Хотя знаешь, какая у него чувствительная гордость и как это его уязвляло. И даже Индрик был тебе нужен только потому, что он прямая противоположность Марсию.

Уинни фыркнула и сложила руки на груди.

— Мы не желаем Марсию зла, — мягко продолжила я и коснулась ее локтя, но гоблинша тут же отпрянула. — Обещаю, мы используем эту информацию лишь для того, чтобы отсюда выбраться, и не станем вредить ему.

— Не станем? — с сожалением уточнил Озриэль и отодрал очередной клочок кожи.

— Не станем, — твердо кивнула я.

— Да какое мне дело! Делайте, что хотите, мне сизбурмалиново, что с ним будет!