Оранжевая планета - Борис Борин

Карты мы изготовили без особого труда. Из ящика, в котором доставляют инструменты в шахту, старик украл лист белого, тонкого пластика упаковочный материал. Рыжая руда и кусочки сажи послужили красками. Карточные дамы, нарисованные мной, конечно, не блистали красотой, а короли не поражали почтенным возрастом и несокрушимым здоровьем. Но различить их можно было без особого труда.

Трудность была в другом. О сложных карточных играх, которыми когда-то увлекались на Земле, о преферансе и покере я знал только понаслышке. Единственная игра, вспомнить которую мне удалось, — подкидной дурак. Старому ученому понравилось название. Но научился он этой игре, к нашему общему огорчению, легко и быстро. Однако выбора не было, и мы решили рискнуть.

Вечером, быстро выхлебав ужин, воспитанники разошлись. Робот помедлил несколько минут и, видя, что мы чего-то ждем, заявил:

— Второй порции никто не получит. Не полагается.

— Мы не собираемся просить у тебя вторую порцию, Доблестный Страж Три Ноля Одиннадцать, — подобострастно сказал старый ученый. — Я и мой друг Путник — пришелец с далеких звезд…

— Знаю, — прервал робот, — государственный преступник особой важности. Отказывается открыть планете Экз свою военную тайну.

— Ты все знаешь, могучий, — подтвердил старик, — Путник обучил меня игре, которой увлекаются люди на его далекой планете. Но играть нам негде: утром и днем работа, а вечером — только у тебя светло и тихо…

— До голоса разрешаю, — заявил робот.

— До какого голоса? — не понял я.

— До голоса Правителя службы наблюдения. До приказа: «Спи!»

— Спасибо тебе, Доблестный Страж Три Ноля Одиннадцать, — поблагодарил я робота. — До голоса мы, наверно, успеем.

Мы сели так, чтобы никто не мог войти в столовую незамеченным. Я перетасовал самодельную колоду. Старый ученый, как заправский картежник, укрылся за раскрытым веером карт. Началась игра.

Сначала казалось, что все затеяно зря. Робот неторопливо убирал чашки, гремел ими на железных полках. Потом встал в открытых дверях. Фиолетовый свет блестел на его латах, огромная тень доставала головой потолка. Он даже не оглядывался, а мы, вымученно улыбаясь, шлепали картами по нечистому столу. Унизительно и позорно чувствовать себя глупее машины.

Постояв у порога, робот неторопливо приблизился к нам. Со стороны это, наверное, выглядело забавным.

Я астронавт, которому запрещено без специального разрешения общаться с разумными существами иных миров, азартно обыгрываю старого сгорбленного планетянина.

А за нашей игрой внимательно наблюдает сквозь треугольные вырезы спущенного забрала средневековый рыцарь.

Из его блестящего шлема вместо барсучьего султана или страусовых перьев торчит штырь радиоантенны.

ДС-00011 молчал. Я ждал, что с минуты на минуту прозвучит сентенция Правителя службы наблюдения о вреде ночных разговоров и пользе сна. Но расчет старика оказался правильным. Робот положил на колоду карт железную руку и потребовал:

— Объясни!

Он выслушал мою короткую лекцию о подкидном дураке. Спросил:

— Если кто на твоей планете проиграет, он считается дураком?

— Да.

— Хорошо. Я тебя обыграю, Путник.

Надо прямо сказать, что кибернетики планеты Экз не обидели ДС-00011 памятью. Он помнил все карты, все комбинации, помнил, у кого какие козыри. И он выиграл. Заставив принять меня свои последние карты — козырную девятку и короля, робот заявил мне:

— Дурак! — И старому ученому: — Дурак!

ДС-00011 не ругался, он, согласно правилам игры, констатировал факт.

Вторая, третья, четвертая партия. Как мы ни старались обыграть машину, у которой такие великолепные блоки памяти, это было невозможно.

Когда раздался радиоприказ, робот сказал:

— Идите спать, — и прибавил: — Дураки.

И это было очень обидно.

Я не изучал специального курса психотехники. Поэтому мне трудно судить о результатах этого вечера. Но старик сказал, что все прошло хорошо. Главная удача в том, что ДС-00011 игра понравилась. Выигрыш, правда, польстил самолюбию робота, и он еще сильнее уверовал в свое превосходство. Но если теперь мы сумеем подготовить для робота что-нибудь неожиданное, обида усилится удивлением. «Чем более самолюбив робот, тем острее чувствует он оскорбление», — поучал меня ученый. Но откуда я возьму это «неожиданное», этот, будь он трижды проклят, удивительный, небывалый сюрприз?

Тщетно я рылся в памяти. Кто мог прежде подумать, что мне в космосе понадобятся земные игры людей далекой эпохи? Некоторые вспоминались: крокет, домино, лото, орлянка… Но все это явно не годилось.

Как ни странно, нужную игру подсказали мне автоматические весы. Когда я вывалил на них очередную тачку руды, часы заявили: «Прошло два с половиной часа, до конца нормы осталось двадцать одно…»

Ну, конечно же, — двадцать одно! Очко! — Карточная игра, которой увлекались в давние времена социально опасные люди — жулики и воры. Эта игра азартна. Быстрый темп, чередование проигрыша и выигрыша, удачи и неудачи. Мгновенная смена эмоций и, следовательно, мгновенная смена напряжений в электромозгу нашего металлического партнера.

Я объяснил правила игры своему ученому другу.

— Примитивно, — поморщился старый кибернетик.

Я предложил сыграть. На похлебку, как когда-то играли в тюрьмах. Старик взял карту, недоверчиво улыбаясь. Опомнился он, проиграв завтраки и ужины на месяц вперед. И мне пришлось убеждать потрясенного неудачей старика, что я не возьму у него ни одной выигранной чашки похлебки.

— Опасная игра, — сказал старик, — но это, пожалуй, то, что нужно. Полное отсутствие логики расположения карт в перетасованной колоде. Рассчитать нельзя, можно ориентироваться только на эмоции: предчувствие, веру, гадательные предположения.

По неподвижному лицу робота нельзя догадаться о мыслях и намереньях, поэтому, когда я предложил ДС-00011 сыграть в карты, он ответил не сразу. Казалось, что стук моего сердца может услышать даже стража за проволокой.

— Вы опять будете дураками, — наконец самодовольно сказал робот.

— Это другая игра, Доблестный Страж Три Ноля Одиннадцать, — объяснял старик. — Она примитивна. В эту игру на далекой планете играют дети…

— Проигравший считается дураком? — не дал закончить объяснения робот.

— Да. Считается, что он дурак даже среди детей.

— Правила?

Я рассказал.

— Карту!

Я остановился на семнадцати. У старика — двадцать три — перебор. У робота — две десятки.

— Дураки даже среди детей, — заявил нам ДС-00011.

Вскоре счастье изменило роботу. Он стал волноваться. Когда у него было мало очков, ДС-00011 барабанил железными пальцами по столу. Этот нервный стук был для меня сигналом — рискнуть, взять еще карту… И нет ничего удивительного, что робот проигрывал. И каждый раз я не забывал сказать ему: