Искушения Парижа - Барбара Картленд

— С удовольствием, — ответил Бертрам Каннингхэм. — А по пути давай заглянем к Лили. Ужасно хочу посмотреть на ее новую протеже раньше всех остальных. Андрэ наверняка рассказал о ней всем, кому только мог. Интересно, каким образом он улизнет сегодня из дома? Его мамаша устраивает прием. Пригласила весь дипломатический корпус.

— Я всегда избегал встреч с герцогиней и подобными ей особами при свете дня, — признался лорд Харткорт.

— Какие глупости, Вейн! — Бертрам заулыбался. — Старушка Лили вовсе не дурна. По словам моего папы, тридцать пять лет назад она была самой красивой женщиной из всех ему известных. А уж он-то в свое время знал толк в подобных вещах.

— Правда? — На мгновение лицо лорда Харткорта приобрело выражение заинтересованности. — А кто она вообще такая? Я всегда считал, что ее титул ненастоящий.

— « Нет-нет, — возразил Бертрам Каннингхэм. — В этом ты определенно ошибаешься. Герцог — не вымышленное лицо.

Однажды, много лет назад, будучи еще ребенком, я видел его собственными глазами. Я это хорошо помню. Я приехал в Париж на каникулы. В то время мой отец занимал пост первого секретаря. Как-то раз он взял меня с собой на обед в «Ритце».

«Ты должен взглянуть на элиту французской столицы, мой мальчик. Когда-то ты и сам станешь представителем Министерства иностранных дел. Начинай готовиться к этому уже сейчас», — сказал он тогда.

Некоторое время Бертрам молчал. Наверное, мысленно вернулся в те далекие дни, когда Париж еще казался ему таинственным и бесконечно прекрасным.

— И?.. — вклинился в его воспоминания лорд Харткорт. — Ты начал говорить о герцоге.

— Ах да! Точно! — Бертрам кивнул. — Он сидел за столиком у двери и выглядел как черепаха. Его шеи из-под воротничка практически не было видно, лицо испещряли морщины, а его лысая голова походила на головку сыра. Отец указал мне на него и шепнул: это герцог де Мабийон. В этот момент в зал вошла женщина, и взгляды всех присутствовавших устремились на нее. Конечно, это была Лили, но в ту пору я еще не умел оценивать представительниц прекрасного пола, поэтому почти не обратил на нее внимания. Я пялился на герцога и удивлялся. Французские герцоги представлялись мне совершенно другими.

— Значит, он и в самом деле существовал, — произнес лорд Харткорт изумленно.

— Можешь в этом не сомневаться, — заверил его Бертрам. — Несколько лет спустя, когда я опять приехал во Францию, отец рассказал мне всю эту историю. Оказалось, Лили была когда-то замужем за другим человеком, тоже французом, как говорят, типом довольно неприятным. Сомнительного происхождения, он все же обладал какой-то долей благородной крови и имел право появляться в приличном обществе. Лили повстречал в Англии, женился на ней и привез с собой в Париж. С герцогом они познакомились на одной из вечеринок. Старик, дважды вдовец, взглянул на мадам Рейнбард всего лишь раз и тут же воспылал желанием приютить ее вместе с муженьком «под своим крылом».

— Какая гадость! — Лицо лорда Харткорта исказила гримаса. — Этот герцог был извращенцем!

— И в то же время большим ценителем красивых вещей, — заметил Бертрам Каннингхэм. — А Лили, несомненно, представляла собой редкий экземпляр. По словам отца, впоследствии эти трое больше не разлучались. Герцог стал брать на себя долги Рейнбарда, переселил его в шикарную квартирку и превратил его жизнь в настоящую сказку.

Лорд Харткорт улыбнулся.

— Хорошо рассказываешь, Берти. Ты еще не думал написать о легендарной Лили настоящий роман?

Бертрам рассмеялся.

— Все это я услышал от отца. А уж он-то, поверь мне, знает правду о Лили де Мабийон лучше, чем кто бы то ни был.

Вероятно, когда-то мой папочка тоже сходил по ней с ума.

— Наверное, то же самое можно сказать о половине мужского населения Парижа, — произнес лорд Харткорт. — Очевидно, в девяностые годы скучать парижанам не приходилось.

— Думаю, ты прав, — согласился Бертрам Каннингхэм. — Но позволь мне продолжить. Лили, по-видимому, тоже была неравнодушна к моему старику. По крайней мере многое рассказывала ему о себе. Например, то, что воспитывалась в порядочной английской семье, и то, что никогда не вышла бы за Рейнбарда, если бы не задыхалась в родительском доме от нищеты. Перспектива жить в Париже, естественно, сразу показалась ей ужасно привлекательной.

— У нее все сложилось весьма удачно. — Лорд Харткорт цинично ухмыльнулся.

— Еще и как удачно, — поддержал его Бертрам. — Рейнбард вскоре освободил ее от своего общества — неожиданно скончался. Он чересчур много пил, а однажды зимой слег с пневмонией. Злые языки болтают, будто Лили была слишком занята ублажением герцога, поэтому и не послала за врачом, когда Рейнбард остро нуждался в медицинской помощи. Соответствует ли это действительности, никто не знает. После смерти Рейнбарда парижане высших кругов только и делали, что заключали пари: подавляющее большинство утверждало, что герцог не женится на своей восхитительной любовнице.

— А он взял и женился, — сказал лорд Харткорт, опускаясь на стул за письменным столом. В его глазах играли искорки, но рот искривляла едва заметная ухмылка. Создавалось такое впечатление, что он не верит в рассказанную братом историю, хотя не намерен высказывать своего мнения вслух.

— Лили прижала беднягу де Мабийона к стенке! — горячо сообщил Бертрам Каннингхэм. — В тот период в Париже находился великий князь из России, я забыл, кто точно это был.

Этот князь сорил деньгами направо и налево, возле него вились самые красивые из парижских женщин. Он делал им такие шикарные подарки, какие другие кавалеры были просто не в состоянии дарить. Лили действовала решительно. Она дала де Мабийону на размышления ровно двадцать четыре часа.

— На размышления о чем? Жениться на ней или нет? — спросил лорд Харткорт.

— Естественно! — Бертрам кивнул. — Если бы герцог не сделал ей предложение, она продалась бы за русские рубли.

Великий князь уже подарил ей жемчужное ожерелье и был готов презентовать небольшой замок на окраине Парижа. Это самое ожерелье она надела на шею в день венчания с де Мабийоном. Представляешь?

— Да уж! — Лорд Харткорт усмехнулся. — Значит, именно таким образом Лили стала герцогиней. — Он поднялся из-за стола и направился к двери. — Юным особам, жаждущим преуспеть в жизни, следует брать с нее пример. Пойдем, Берти. Я проголодался.

— Какая неблагодарность! — воскликнул Бертрам Каннингхэм, вставая со стола. — Я из кожи вон лезу, развлекая тебя одной из самых невероятных историй, известных Парижу, а ты думаешь только о возможности побыстрее набить свой желудок! Неслыханно!