Читатель предупрежден - Джон Карр

– В самом деле? – удивился он, громко проглотив напиток. – Вы снова развлекаетесь отгадыванием мыслей?

– Спроси доктора. Ну спроси его! Мистер Пенник сказал, о чем он думал, и – попал с первого раза. И даже угадал, когда Джон попытался скрыть свои мысли о…

– Других делах, – вмешалась Вики, с интересом наблюдая за струящейся в фонтане водой.

– Я думаю, подходящий ли мне попался человек? – заметил Сэм, внимательно глядя на Сандерса. – Молодой человек, вы доктор, не правда ли?

– Да.

– И, как мне говорили, работаете в качестве патолога в Министерстве внутренних дел?

– Да.

– И вы согласны со всеми этими бреднями?

– Я не обязан с чем-либо соглашаться. Но признаю, что мистер Пенник прекрасно продемонстрировал свои способности… Да, пожалуй, это самое подходящее определение.

Хозяин дома вскочил на ноги.

– Ради Бога, Мина! Перестань трясти этот бокал. Ты ведешь себя, как старуха, тянущая джин в трактире. Если у тебя так дрожат руки, что ты не можешь удержать бокал в руках, поставь его на край стола, а потом уже пей. Это будет значительно приличнее, чем делать из себя посмешище!

Он замолчал, смущенный собственным взрывом. Скорее всего, он не имел в виду ничего плохого. Но во всем этом был элемент жестокости, поскольку он на собственном опыте должен был знать, что невозможно совладать с дрожью после приступа малярии.

Мина не сказала ни слова.

– Ну, хорошо, хорошо, прошу прощения, – буркнул он. Он выпил содержимое бокала до дна и тяжело уселся. – Но вы довели меня до того, что я чувствую себя стариком. Имейте хоть немного жалости. Я часто говорю, что Мина меня когда-нибудь убьет из-за того, что не может ничего удержать в руках. Нервы. Не могу сдержаться. Да, но, возвращаясь к предыдущей теме, вся эта история с чтением мыслей – чушь. Это аморально, это… – вены вздулись у него на лбу, – это противоречит всему, что я когда-либо учил. Это противоречит природе.

– Не волнуйся, Сэм, – просила его Мина. Глаза ее блестели. – Но ты должен признать, что это поразительно. Ты же прекрасно знаешь, что мистер Пенник точно сказал тебе, о чем ты думаешь. Но ты не дал ему закончить и закричал: «Неправда!» И потом уже не согласился ни на одну попытку. Мне очень жаль, мой дорогой, но ты сам знаешь, что это так.

Сэмюэль посмотрел на нее.

– Может быть, мы сменим тему? – преувеличенно любезно предложил он. Он вытащил из кармашка часы и посмотрел на них. – Подумайте! Уже почти половина восьмого. Самое время для того, чтобы принять ванну и переодеться…

– Успокойся, Сэм, неужели мы сегодня будем переодеваться к ужину?

– Разумеется, моя дорогая. Ты можешь назвать мне какую-нибудь причину, по которой мы должны изменять нашим обычаям? Если я переодевался к ужину, находясь среди этих чертовых негров, то, уж наверное, я имею право сделать это в собственном доме?

– Конечно, если тебе так хочется.

– Мне так хочется… благодарю тебя. Паркер выбрал именно сегодняшнюю ночь, чтобы отлеживаться в госпитале. Единственный человек, который умеет приготовить мои вещи. Но так бывало не раз. Придется тебе заменить его сегодня, моя дорогая, если, конечно, это будет тебе по силам. – Он повернулся к Пеннику. – Я хотел бы поблагодарить вас, старина, за приносимую жертву с приготовлением ужина. Вы успеете приготовить его к восьми?

– Если вам так хочется, – ответил тот серьезно. И добавил после паузы: – Однако я не думаю, что вы будете ужинать.

Констебль выпрямился на стуле.

– Не буду ужинать? Почему, черт побери, я не буду ужинать?

– Потому что вас уже не будет в живых, – ответил Пенник. Прошло несколько секунд, прежде чем значение этих слов дошло до слушателей, и прошло очень много времени, пока кто-либо из них отозвался.

Все время разговора Пенник сидел так спокойно, что о его присутствии просто позабыли. И вдруг он обратил на себя внимание всех.

Он выглядел очень хорошо в своем темном костюме. Сидел, чуть наклонившись вперед, скрестив ноги, а руки стиснув так, что под ногтями появились голубые полукружия. В тишине, которая воцарилась в оранжерее, любой звук как бы усиливался: воды, брызгающей из фонтана, шорох подошв об пол. В душном помещении повеяло холодом.

Затянувшееся молчание прервал Сэм, в его голосе звучало почти детское недоверие. Все оживились.

– О чем вы говорите?

– Я сказал, не думаю, что вы доживете до ужина.

Лоуренс Чейз вскочил на ноги.

– Разрыв сердца? – добивался объяснения обеспокоенный хозяин дома.

– Нет.

– Тогда вы, может быть, любезно объясните мне, что вы имели в виду? Такое ужасное… – Констебль прикусил язык и, подозрительно оглянувшись по сторонам, поднял свой бокал. – А может быть, кто-то отравил мой коктейль, вы это хотели сказать? – добавил он с глубоким сарказмом.

– Нет, этого я не хотел сказать.

– Я скажу вам, что он имел в виду, – спокойно заметила Вики. – Вы можете нам сказать, вернее, вы думаете, что можете нам сказать, о чем каждый из нас думает?

– Возможно.

– И в чьей-то голове родился замысел убийства мистера Констебля? Я угадала?

– Возможно.

Наступила тишина.

– Разумеется, – подчеркнул Пенник, еще сильнее стиснув руки, – я не утверждаю, что так обязательно будет. Я… что-то… есть основания. Я накрою для вас, но, скорее всего, ужинать вам не придется. – Он посмотрел Сэму в глаза. – Поскольку вы придаете большое значение так называемому «спортивному поведению», я прошу вас принять это, как мое предостережение.

– Чушь! – взорвался Сэм. – Послушайте…

Все вдруг заговорили одновременно. Сэмюэль не спускал глаз с Пенника. Он выпятил подбородок, и на его лице было написано какое-то мрачное веселье. Это вызвало у Сандерса удивление.

– Ну что ж, – наконец заметил хозяин дома. – Благодарю за предупреждение. Я буду настороже. Но кто хочет меня убить? Моя жена? И это будет напоминать несчастный случай, о котором столько писала пресса? Осторожно, Мина. Помни, что ты разговариваешь во сне и можешь выдать себя. Хотя бы одно это должно заставить тебя вести добродетельную жизнь. – Он задел локтем бокал, который со звоном разбился о каменный пол. – О боже, что за идиотский вздор! Я иду переодеваться. Вы идете со мной?

– Сэм, он не шутит! – взволнованно воскликнула Мина.

– Ты хорошо чувствуешь себя, моя дорогая?

– Сэм, повторяю тебе, он не шутит!

– Я наткнулся у дверей на чей-то багаж, – невозмутимо продолжал хозяин дома. – Это ваша собственность, доктор? Хорошо. Я перенес его в холл. Прошу вас пойти со мной, я покажу вам вашу комнату. Мина, покажи мисс Кин ее спальню. Ларри, будь так добр и покажи мистеру Пеннику, где помещается кухня и… и другие помещения. Брр, но становится холодно!

– Именно, – подтвердил Пенник. – Но мне хотелось бы сказать мистеру Чейзу несколько слов.

– Сэм! – Мина почти кричала.

Он крепко сжал пальцы на ее плече и вывел ее за дверь. Сандерс направился за ним, но краем глаза успел заметить Пенника и Ларри, стоящих у плетеного столика среди тепличных джунглей. В этот момент Пенник что-то сказал, Чейз пошатнулся и внимательно осмотрелся. В стеклянном куполе оранжереи глухим эхом отразились удаляющиеся шаги. В холле громко пробили часы. Было семь часов тридцать минут.

Глава четвертая

Было ровно без четверти восемь, когда Сандерс услышал из соседней комнаты приглушенный крик.

Резиденция Форвейз напоминала ему корабль. Чтобы попасть в главный холл, нужно было пройти через несколько небольших салонов. С главной лестничной площадки коридор вел на верх лестницы, прилегающей к высокой стене, почти целиком состоящей из цветных витражей. Из хрустальных люстр и жирандоллей струился электрический свет. На втором этаже находились шесть спальных комнат, двери которых выходили на четырехугольную площадку. Это было небольшое, слабо освещенное помещение, устланное толстым ковром. Его главным декоративным элементом были старинные часы. В каждой из трех стен находились две двери, ведущие в спальни. Четвертая сторона была обращена к лестничной клетке. Доктору была предназначена комната, находящаяся рядом с комнатой Виктории Кин. Констебли занимали две спальни, располагающиеся напротив лестничной клетки. Чейз и Пенник, вероятно, размещались в двух оставшихся комнатах.

Спальня Сандерса была меблирована так же, как и весь дом. Окна закрывали тяжелые занавески, спадающие складками, как старомодные юбки, кровать выглядела огромной, а на столе, сразу же под окном, стояла фарфоровая лампа. В Форвейзе не было центрального отопления, но этот недостаток современного комфорта искупался большим количеством ванных комнат. Одна из них принадлежала Сандерсу.

Чтобы не париться в душной атмосфере дома, он выключил электрический камин и открыл настежь оба окна. Но не смог справиться с занавесями и оставил их так, как они были. Одно из окон выходило на небольшой балкончик. Он глубоко вдохнул свежий воздух, принял холодный душ и поспешно оделся. Перед тем, как надеть пиджак, он закурил и погрузился в размышления. Несмотря на всю историю с чтением мыслей, неужели Пенник действительно был?