Огненная душа куклы - Артур Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что с тобой? – спросила та.
Инга едва проглотила слюну, но проговорить ничего не смогла.
– Да что случилось-то? – повторила вопрос Марина.
– Она живая. Кажется…
– Кто?
– Кукла.
– Какая кукла? – поморщилась та.
– Ради которой мы здесь.
– Чего? – еще сильнее сморщилась Марина. – Издеваешься?
– Она посмотрела в сторону твоего Владислава, когда он уходил.
– А-а, – кивнула девушка, – решила поиздеваться надо мной? Поглумиться? Отомстить за ливень.
– Да, подруга, мечтала!
– Значит, глюки?
– Хорошо бы. Пойдем посмотрим на нее вблизи?
– Не хочу я на нее смотреть. Владушка помешался, с тобой тоже не все ладно, не хватало заразиться!
Дождь уже вовсю долбил по железному козырьку парадного.
– А я пойду – не пропущу такое.
– Не страшно? – усмехнулась Марина.
– Я всякого в жизни повидала – не из пугливых. Назло пойду.
Инга вышла из-под козырька и направилась к витрине магазина.
– Ладно, я с тобой, – сказала Марина, вытащила из сумочки большой фирменный полиэтиленовый пакет, накрылась и поспешила следом.
К витрине они осторожно подошли вместе. Стоя под нарастающим дождем, девушки уставились на манекен. Искусственная молодая дама, изящная и грациозная, смотрела поверх их голов карими глазами. Лимонное каре, короткая шубка, волнующей формы ноги.
– Ну и дуры мы, – сказала Марина.
– Точно, – откликнулась Инга.
Дождь быстро перешел в ливень – на такой хорошо смотреть из окна или беседки с прочной крышей, но не стоять под ним беззащитным. Он так и долбил по пакету над головой Марины. Но теперь Инга будто не замечала дождя, как совсем недавно Владислав. Тощий капюшон облепил ее худощавое лицо, вода лилась с нее, как с драной кошки, но взгляд впился в глаза манекена. Она словно пыталась заглянуть глубже, узнать большее, перешагнуть незримую черту, понять то, что ей не дозволено.
Марина не выдержала первой.
– Дождь обдолбил уже – у меня сейчас сотрясение мозга будет, – поспешно бросила художница и рванула под навес. – Пошли уже!
Но Инга не услышала ее. Затянув капюшон у подбородка, смахивая с лица струи воды, фыркая и щурясь, она упрямо смотрела в ярко освещенное лицо манекена. Инга словно бросала вызов этому опасному существу, на первый взгляд бездушному, но искусно прячущему свои тайны. Только какие? Неведомую силу? Опасное притяжение? Что? Полыхнула молния, расколола ночное небо над кварталом и над головой Инги. Девушка мгновенно оцепенела, сжалась в комок. Пронзительно задрожали стекла в домах, нервно завыли сигнализациями несколько машин. Над городом во все стороны грозными волнами покатился сокрушительный раскат грома.
А Инга, только вздрогнув, втянув голову в плечи, смотрела и смотрела! Ждала и ждала! Чуда! Его повторения! Ведь не сошла же она с ума! Видела! Инга требовала ответа: проклятая бездушная красотка в белой шубке, кто же ты?!
Вдруг манекен ожил, повернул голову к ней – и с хищной улыбкой посмотрел на нее в упор. Этот взгляд сразу и остро пронзил сердце девушки, заставив ее заледенеть. Взгляд куклы мог свести с ума. Инга закричала что есть силы, но ее голос потонул в уходящих раскатах грома. Чудо оказалось кошмаром. Девушка шарахнулась назад, оступилась, споткнулась и упала в лужу. Она села, отбросив руки, и как помешанная стала отползать спиной к бордюру. Марина бросилась к подруге, лишь мельком оглянувшись на манекен. Она схватила Ингу за руку, но та бешено отдернула ее. Не сразу поняла, кто перед ней!
– Ты чего?! – закричала Марина.
– Чего?
– Того!
– Я видела, – прошептала Инга. Взглянула на манекен, а потом на подругу: – Я видела, – повторила она.
– Видела? Молодец! Так и будешь в луже сидеть? – спросила Марина. – Да что с тобой? Спятила, Инга?!
Марина помогла ей подняться. Оглянулась на витрину: всего лишь изящная пластмассовая кукла в лимонном свете ярких ламп. Дама в шубке, как и прежде, смотрела поверх голов девушек. Марина потащила свою спутницу под козырек.
– Ну и что ты увидела, что?
Инга беспомощно моргала и отрицательно качала головой, словно не желая соглашаться с происходящим, а потом уставилась себе под ноги. Марина тряхнула ее за руку.
– Она посмотрела на меня – эта мертвая кукла, – подняв голову и заикаясь, пробормотала Инга.
– Как это?
– Вот так: опустила голову и посмотрела. Потом улыбнулась – как хищный зверь. Страшно.
– Ха, – холодно кивнула Марина. – Ха-ха.
– Представь себе.
– Очень смешно.
По лицу Инги уже катились слезы отчаяния.
– Я видела: все так и было. Было, Маринка! Было! – От нее, всегда стойкой, волевой, натянутой как струна, ждать такого не приходилось. – И теперь мне страшно. А знаешь, что самое плохое? Я тебе говорила: моя прабабка Агафья ведуньей была. Видела то, чего другие не видели. А бабка моя, Людмила, говорила, что ей этот дар не перешел, и дочке ее, матери моей, Наталье, тоже не перешел, а ко мне перешел.
– Ну помню, ты говорила. А дальше что?
– Мне этого тыщу лет было не надо, этого дара. Но я могу видеть! Так, вспышками. В детстве однажды смерть своего деда увидела, как дом соседский в деревне сгорит – тоже. И сейчас я увидела. Но другое совсем…
– И что же ты увидела?
– Это был демон в женском обличье – там, за стеклом. Он готов убить каждого, кто поймет его. Заглянет дальше, чем положено человеку. Планы у него большие на этот мир. Вот что я увидела.
– Столько всего сразу?
– Это наитие, понимаешь? Торкнуло меня.
Тут уже, хоть и чуя неладное, вознегодовала Марина:
– Хватит! Вызовем такси и поедем домой.
– Поедем.
– Примешь у меня душ. Вина горячего выпьем.
– Нет, я хочу к себе, – замотала та головой. – Курнуть хочу. У меня дома заначка.
– Уверена?
– Да.
– Как скажешь.
Под козырьком Марина вызвала такси. Дождь шел на убыль. Все это время девушки молчали. Главное было сказано. Каждая переживала свое. Говорить не хотелось. Быстро подъехавшее такси оказалось спасением. Они пробежали до машины, прыгнули в салон. И опять молчали, пока Марина не высадила Ингу у ее дома.
Когда Марина Зорькина поднималась по лестнице, мысли ее путались. Ненормальный Владислав, оказавшийся эстетом-извращенцем – да просто дураком, влюбившимся в куклу, – психоз лучшей подруги, страшная гроза, свалившаяся на их головы, все это издергало ее сердце и затуманило голову. Дома она выпила остатки вина. Потом долго не могла уснуть, но усталость, как
