Голод. Одержимые - Любовь Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да какая ты дама? Ты…
Сказать, кто же я такая, он не успевает, выстрел разрывает тишину закрытой площадки, отражается от стен и пронзает мозг стрелой трепетного счастья.
Макар. Ну, конечно, это он. Прекрасный в своем гневе. Как воин со своим стволом.
Все тело пробирает дрожь, и я расслабляюсь. Никто никуда меня не заберет. И уж тем более Макар не позволит посадить меня в клетку.
— А ну, скоты, отпустили ее, пока ко….
Мужики даже не дернулись, продолжая тащить меня в свою машину. И тут слышу удар по асфальту.
Макар просто спрыгнул со второго этажа, как какой-то супермен и я уже чувствую, как сейчас потеку от его мощи. Мужественности. Силы.
Боже, какой же он…
Дергает меня на себя, буквально вырывая из руки одного из офицеров, и приставляет к его виску ствол.
— Я что, заикался, когда сказал отпустить ее?
— Вы… — затрясся мужичок. — Вас могут посадить за угрозу сотруднику.
Макар даже слушать его не стал и обернулся на машину Данилы, потом взглянул на меня.
Ух, сколько в глазах страха и злости. Не могу не улыбнуться. Даже его удар чуть раньше по лицу стал лаской.
Боже, я, кажется, схожу с ума.
— Ты стащила тачку у Данилы? — прошипел он мне в лицо.
— Одолжила же, — захлопала я глазками, но он сильнее стиснул руку, и в глазах все поплыло. От его гнева. И от фантазий, к чему этот гнев может привести.
— Сама ехала через весь город? — продолжал угрожающе приближать свое лицо Макар, и я уже тяну руку, чтобы его коснуться, вкусить твердости этой кожи, провести кончиками пальцев по прохладным, мягким губам. Таким мягким губам.
Его глаза в миг темнеют, и большой палец гладит кожу на руке. Такой контраст. Словно капкан стал нежным цветком.
Макар заморгал, пытаясь снять наваждение.
Этот небрежный флирт произошел в считанные секунды, за которые на Макара наставили два трясущихся пистолета.
Как сурикаты на тигра, ей богу.
— Руки за голову и лицом в пол!
— О, — Макар даже улыбнулся, отпустил меня и увлек за свою широкую спину.
— Смело. Смело. Вы из какого отделения?
— Руки вверх! — закричал один из них, и я чуть вздрогнула, а Макар поднял обе руки и спросил с ухмылкой.
— Звонок-то могу сделать или вы хотите патрулировать улицы всю жизнь? Я Черкашин.
— Руки держи на виду, — после короткой паузы и перемигивания сказали мужчины.
Как оказывается просто решаются проблемы, когда можно немножко надавить. Когда есть связи.
— Не вопрос. Малыш, — поворачивает Макар голову и кивает на брюки. — Телефон достань.
Я достаю аппарат, встаю на цыпочки и отдаю ему в руку.
Дальше все происходит за считанные секунды и вот уже офицеры, чуть ли не кланяясь, уходят бочком. Вскоре они уезжают на машине, за лобовым стеклом которой из-за бликов солнца не видно их бледных испуганных лиц.
И я уже улыбаюсь, машу им рукой, поворачиваюсь к Макару и рука, как и улыбка, словно поток воды опускается вниз.
— Я… наверное, пойду, — предлагаю, делая шаг в сторону, но уже знаю, как он зол и как ему хочется со мной разобраться.
Это заводит, заводит даже та боль, что возникает в руке, пока он тащит меня через клуб в свой кабинет и буквально швыряет на кожаный черный диван.
— Я что тебе сказал?! Какого х*ра я пытаюсь тебе жизнь сохранить, если ты гоняешь по городу, как ошалелая. Ты е*анулась? — пытаюсь встать, но он толкает меня, и вбивает кулак в спинку.
— Ну, знаешь, — складываю я руки и отворачиваю лицо, — я ехала к тебе, чтобы всучить твои подачки.
— Подарки! — хватает он мой подбородок, сжимает большим и указательным пальцами, поворачивает к себе мое лицо. — Это называется подарки!
— Подавись ими, — пинаю по голени, вскакиваю и гордо шествую к двери, зная, что он впитывает каждое движение бедер. — Ты расстался со мной и сказал трахаться, с кем я хочу. Так что…
— Что, бл*ть?!
Знаю, что злю. Знаю, что довожу до белого каления.
Но все сделано тонко и с расчетом именно на это.
Не успеваю дойти до двери, как он дергает меня всей пятерней за волосы, так, что я вою от острой боли, и шипит на ухо.
Глава 7
— Что за *уйню ты несешь? Да и кто тра*ать тебя будет, ты воняешь как свинья. Что, все три дня в подушку рыдала, как девчонка?
Я держу его руку, чтобы хоть немного избавить себя от боли.
— Вот еще! — лгу, отчаянно лгу. — Нужно мне рыдать из-за лошка, который даже любимую защитить не может.
— Сука! — толкает он меня, и я врезаюсь боком в стол.
Откидываю растрепавшееся волосы, смотрю в его лицо.
Разгневанное. Злое. Пробирающее до дрожи. Чувствую, как подступает истерика. Снова.
Больно. Знаю, что надавила на самое больное. Выбрала нужную точку и расковыряла в кровь. Знаю, что мне за это достанется.
Хочу этого. Хочу всего, что он может мне дать. Собственно…
Пара шагов. Губы в губы. Не поцелуй — насилие!
Остро. В кровь. До волчьего воя. Так нужно. Так жадно.
Ткань на брюках рвется от натиска его руки. По ногам проносится слабый поток воздуха. Тело горит от возбуждения.
Его рука снова в волосах, тянет, разворачивает меня спиной, сдергивает майку и бросает голой грудью на стол.
— Сука! — рычит он и пинком раздвигает ноги, и я хочу дернуться, но поздно, член словно удар плети входит одним слитным движением.
Боже. Боже!
— Еще! — как же хорошо, как же это растяжение влагалища его огромным членом мне было нужно.
Он хочет наказать за свою боль, причинить ее мне,
