Чарующий апрель - Элизабет фон Арним
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Может быть, когда состаримся… потом, когда оба станем совсем старыми…»
Глава 3
Средневековым замком владел англичанин, некий мистер Бриггс. В настоящее время он жил в Лондоне, а в ответ на обращение написал, что готов предложить восемь кроватей отдельно от слуг, три гостиных, крепостные стены с бойницами, угловые башни-донжоны и электрическое освещение. Цена аренды составляла шестьдесят фунтов, а помимо этого оплата жалованья слуг. Хозяин также просил представить рекомендации, поскольку нуждался в гарантии оплаты второй половины суммы (первая выплачивалась авансом). Годилась рекомендация юриста, доктора или священника. В письме владелец замка вежливо пояснял, что подобный порядок вполне обычен и должен рассматриваться как простая формальность.
Миссис Уилкинс и миссис Арбутнот понятия не имели о рекомендациях и не подозревали, что арендная плата окажется столь высокой. В их умах мелькали мысли о трех гинеях в неделю или даже меньше, учитывая, что замок представлял собой едва ли не развалины.
Шестьдесят фунтов за один месяц! Сумма ошеломила.
Миссис Арбутнот первым делом подумала о ботинках: о бесконечной веренице крепких ботинок, которые можно купить на шестьдесят фунтов, – а ведь кроме этого придется оплачивать жалованье слугам, еду и железнодорожные билеты туда и обратно. Рекомендации также представляли серьезное препятствие, поскольку влекли за собой более широкую огласку, чем хотелось бы.
Обе они, даже миссис Арбутнот, сознавали, что, впервые в жизни осмелившись отступить от абсолютной честности, можно избавиться от множества хлопот и неприятностей, неизбежных при неловкой попытке сказать правду, поэтому было решено, что каждая в своем кругу – благо круги эти не пересекались – скажет, что отправляется в гости к подруге, у которой есть дом в Италии. Миссис Уилкинс уверяла, что это будет чистой правдой, однако миссис Арбутнот сомневалась в абсолютной чистоте. Кроме того, по словам миссис Уилкинс, только так можно удержать Меллерша в рамках хотя бы относительного спокойствия. Трата даже небольшой части личных денег на дорогу в Италию приведет его в негодование, а о том, как отреагирует муж на известие об аренде средневекового замка, лучше вообще не думать. Возмущенный монолог растянется на несколько дней, хотя ни единое потраченное пенни не принадлежит ему и никогда не принадлежало.
– Полагаю, – заключила миссис Уилкинс, – ваш муж такой же. Думаю, что в конечном счете все мужья одинаковы.
Миссис Арбутнот промолчала, поскольку не хотела открывать Фредерику правду совсем по другой, противоположной причине: знала, что муж не только не станет возражать против ее отъезда, а чрезвычайно обрадуется и воспримет внезапное проявление самостоятельности и светскости с унизительным одобрением; больше того, посоветует хорошо провести время и не рваться домой с сокрушительной отрешенностью. Уж лучше выслушать нотацию Меллерша: не так обидно и унизительно, – чем поощрение Фредерика. Чувствовать себя необходимой, неважно по какой причине, все-таки приятнее, чем сознавать, что никому ты не нужна, никто не станет по тебе скучать и ждать твоего возвращения.
Ничего не сказав в ответ на это замечание, она позволила миссис Уилкинс беспрепятственно прийти к очередному скоропалительному выводу. Весь день обе леди думали только о необходимости отказаться от мысли о средневековом замке, пока не поняли, что это невозможно: мечта глубоко вонзилась в мозг и не желала его покидать.
Вскоре миссис Арбутнот, чей ум уже научился искать и находить выход из любых ситуаций, придумала, как получить рекомендации; а миссис Уилкинс в то же время посетило озарение относительно снижения арендной платы.
Простой план миссис Арбутнот увенчался успехом, и она лично отнесла владельцу замка всю сумму арендной платы, предварительно сняв деньги со счета в Почтовом сберегательном банке, где держалась с таким виноватым видом, как будто служащий мог знать, что деньги пойдут на удовлетворение собственной предосудительной прихоти. Положив шесть десятифунтовых банкнот в сумочку, она явилась на Бромптон-Оратори, где жил мистер Бриггс, и отдала ему всю сумму, сделав вид, что забыла о просьбе предварительно заплатить только половину. Скромно одетая особа со строгим пробором и мягкими темными глазами внушала уважение, и владелец замка тут же попросил не беспокоиться насчет рекомендаций и дал расписку в получении шестидесяти фунтов.
– Все в порядке, – заверил он любезно. – Не желаете ли присесть? Отвратительная погода, не правда ли? Возможно, в моем замке чего-то недостает для полного комфорта, но чего там точно в избытке, так это солнца. Едете с супругом?
Привыкнув всегда и везде говорить правду и только правду, миссис Арбутнот несколько смешалась и что-то невнятно пробормотала, а мистер Бриггс тут же решил, что она вдова: скорее всего, потеряла мужа во время войны. Как же он мог сразу не понять?
– О, прошу прощения, – покраснев до корней светлых волос, извинился владелец замка. – Вовсе не хотел… хм, да…
Он еще раз пробежал глазами расписку и, отдавая документ даме, заверил:
– Да, думаю, все правильно. Ну вот: теперь один из нас стал богаче, а другая соответственно счастливее. Я получил деньги, а вы обеспечили себе чудесный отдых в замке Сан-Сальваторе. Интересно, какое из приобретений лучше?
– Думаю, вам это известно, – ответила миссис Арбутнот со своей скромной милой улыбкой.
Мистер Бриггс, явно довольный, рассмеялся и распахнул для нее дверь. Жаль, что беседа так быстро закончилась: ему очень хотелось пригласить понравившуюся ему леди на ленч. Посетительница была похожа одновременно на мать и няню: такая же добрая и ласковая, – но с одним преимуществом: не была ни той ни другой.
– Надеюсь, Сан-Сальваторе вам понравится, – заметил мистер Бриггс у порога, чуть дольше допустимого задержав ее руку в своей. Даже сквозь перчатку ладонь согревала и утешала: должно быть, поэтому в темноте дети любят держаться за руку матери
