Путешествие к Краю - Лариса Васильевна Хазова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нектар будешь? — голос бабочки вывел меня из размышлений.
— А! Да! Конечно! А то кофе не пошёл! — улыбалась я.
— Ааа! Он тебя поил этой гадостью? — засмеялась бабочка.
— Он отменил эту традицию и освободил себя и подданных от этой обузы! — лыбилась я.
— Как это? Как это могло быть? — удивилась Тиоптрия.
— Просто, он же сам пишет правила, он их и отменить может! — не унималась я. Бабочка села на стул, она резко погрустнела, плечи опали, и она разревелась, — Фея Цветополья! — выругалась я, от неожиданности я даже нектар разлила, — Ты чего? Кофе любишь?
— Нет! — ревела красавица.
— Подданных жалко?
— Нет! — уже навзрыд кричала бабочка.
— Так что такое? Ты ему кофе поставляешь? — заикалась я.
— Да нет же! — она заливалась слезами.
— Вот ведь Фея Цветополья! — опять я за свое, — Что случилось то?
— Я тоже так хочу! — она подняла на меня краснющие глаза (если честно, то красных глаз за этот день было предостаточно).
— Ну? — приготовилась слушать я, — Выкладывай, чудо — божество, что у тебя в шкафу? — Бабочка подскочила к шкафу, открыла дверцы и, заикаясь, сказала:
— Наряды всякие! — тут уже было не до дипломатии. Я закатила глаза к небу. Это образное выражение (так говорила наша Фея Цветополья и закатывала глаза, когда у фей что-то случалось). И ещё я успела подумать, почему я ругаюсь её именем? Надо будет об этом подумать, но не сегодня.
— Ну рассказывай! — и это волшебное божество (в моих глазах) начало свой печальный рассказ:
— Видишь, какой чистый и уютный дом у меня? Видишь, сколько в хранилище висит личинок под потолком? Из них скоро появятся красивые бабочки, как я, их ждёт та же судьба, как и меня.
— А что с твоей судьбой? — осторожно спросила я.
— Они появятся на этот свет, расправят крылья, заведут дом, наведут в нём идеальный порядок, напекут васильковых пудингов, отложат тысячу личинок, будут холить, лелеять их, пока те не вылупятся, и всё — жизнь кончится. Ты знаешь, на всё у нас только сутки! Они скоро появятся, и я сгину.
— Когда? — спросила я.
— Завтра утром. — вздохнула она, — А я даже не сделала ничего для себя. — я вскочила, мне очень хотелось исполнить её желание.
— Что ты хочешь сделать?
— С самого своего проявления я мечтала играть на гусляшах. Они стоят в углу в чулане, но я так занята хозяйством, что у меня нет времени.
— Чушь! — крикнула я, — что ты делаешь, пока твои личинки зреют?
— Я? Пеку васильковый пудинг!
— Для кого? — ехидно спросила я.
— Не знаю. Так все делают, пока ждут появления первенцев.
— Они будут есть этот пудинг при появлении? — не унималась я.
— Нет. У них не будет времени.
— Время относительно. Тебе никто этого не говорил? — я буравила её взглядом.
— Но так все делают!
— Хорошо. Если пудинг никто есть не будет, зачем его печь?
— Ну так все бабочки делают! — упиралась она.
— Что ты хочешь делать? Спрашиваю тебя ещё раз! — начиная раздражаться.
— Играть на гусляшах. — робко прошептала она. Я пошла в чулан, нашла там гусляши и принесла их в столовую.
Фея Цветополья! Надо было видеть эти глаза. Бабочка преобразилась, и глаза её блестели, крылья расправились и подрагивали в предвкушении. Она запрыгала, захлопала в ладоши и закружилась вокруг своей оси. Я уже наплевала на все приличия и закатила глаза к потолку. Она подскочила ко мне, схватила в охапку, оторвала от пола и закружила меня по всей комнате. Мы хохотали уже в два голоса. Я передала гусляши Тиоптрии. Она села на стул, закрыла глаза, и тоненькие пальчики заскользили по струнам, толщиной с паутинку. Я вспомнила паука, его кофе, его счастливое лицо, и теперь эта счастливая бабочка. Я легла спать на перинку из одуванчиков, а бабочка играла божественную музыку всю ночь. Засыпая, я подумала, что надо позволить себе свои желания, а не просто мечтать о них. Тогда и мои зажелательные нити и волшебный порошок будут уже не нужны. Я вдруг подумала, а зачем тогда нужны будут феи? Но испугаться не успела, провалилась в сладостный феечковый сон. Об этом я подумаю завтра (как говорила Скарлет из какой-то древней книги из нашей книготеки), улыбнулась я. Спать. Спать…
Глава 7
Итак, ночь пролетела, как одно мгновение. Во сне я ныряла в тёплое розовое облако, гоняла с ветром наперегонки, ну, в общем, была абсолютно счастлива. Из моего облака меня вытянул очень громкий звук, это было похоже на бурю. Я распахнула глаза и не сразу поняла, что происходит. Комната была наполнена синей движущейся массой, очень шумной, гудящей. Я вскочила на ноги, и тут до меня начало доходить, что это синяя туча — это новорождённые бабочки. Здесь их была тьма тьмущая. Они заполнили все пространство дома, мешались друг другу, бились о стены и потолок, явно искали выход наружу. Ну конечно же, надо много успеть за эти сутки: и дом найти, и партнёра, и пространство убрать, и личинок отложить. И вдруг меня осенила потрясающая мысль. Я схватила гусляши, провела пальчиками по струнам, звук полился нежный, тихий, но все бабочки обернулись на этот звук, заулыбались, закивали головками и рванули в окно. Дом опустел. Было тихо и грустно. Я не нашла свою знакомую бабочку Тиоптрию. Надо узнать у Феи Флоры, куда пропадают бабочки после игры на гусляшах. Я вообще стала много думать за время своего путешествия.
Я глотнула вчерашнего нектара. Фууу. Он же уже испортился. Я скривила лицо, но публики не было, поэтому я улыбнулась сама себе и продолжила свой наземный путь. День был солнечный, тёплый. Слабый ветерок раскачивал цветы и травку. Было хорошо на душе (это я так подумала), а потом я подумала: хорошо на душе — это где? Ведь я и есть вся душа, вся целиком, вся. Ааа — протянула я сама себе — значит хорошо во всей мне. И это хорошо во всей мне переполняло меня, и мне казалось, что я вся светилась от счастья. Обычно феи и так всегда счастливы, но это чувство было совсем другое, какое-то приземленное. Вот так заземлившись, не разучусь ли я летать и волшебить? Я размышляла и успокаивала сама себя тем, что вспомнила, как говорил мой не чудной ёжик: «Если ты научился кататься на велосипеде, то никогда не
