История нравов России - Виталий Поликарпов

Первым его воспитателем был генерал К. Мердер, который, в отличие от М. Ламсдорфа, относился к царевичу гуманно и ласково и исключил всякие наказания и грубости. Обучением же занимался знаменитый поэт В. А.Жуковский. Вступив на престол, Александр II осуществил завет своего наставника — он отменил крепостное право в России, «положил в нашем отечестве начало гласности и создал одинаковый для всех суд» (64, 285). Иными словами, дал возможность каждому русскому гражданину уважать в себе то «святейшее звание — человека», о котором было сказано в приветственном стихе его наставника–поэта. Император Александр II, получивший громкое и почетное имя «Царя — Освободителя», венчался на царство в августе 1856 года. Корреспондент лондонского журнала «Тайме» так описывает это событие, представляющее собой неотъемлемый элемент уклада жизни царской семьи: «Торжество было во всех отношениях величественное и поразительное; богатство огромного Царства было выставлено напоказ с восточною роскошью, и последняя на этот раз соединилась с вкусом образованного Запада. Вместо тесной сцены зрелище разыгралось в древней столице огромного государства, какое когда–либо существовало в мире; вместо мишуры и блесток горело чистое золото, серебро и драгоценные камни… Великолепие карет и мундиров, ливрей и конских сбруй было достойно римских цесарей или знаменитейших властелинов Востока. Говорят, что коронация стоила России шесть миллионов рублей серебром или один миллион фунтов стерлингов» (248, 62). Москва была блестяще иллюминирована в этот вечер, все напоминало сон из «Тысячи и одной ночи», который бессильны передать человеческие слова.

После коронации жизнь императорской семьи пошла своим чередом, о чем поведали в своих воспоминаниях и дневниках фрейлины двора А. Ф.Тютчева и баронесса М. П.Фредерикс. Когда у императрицы Марии Александровны родился сын — маленький великий князь Сергей Александрович, то состоялся по этому случаю обед на восемьсот человек, сопровождаемый неуместной роскошью. Как отмечает А. Ф.Тютчева, событие свершилось в такое время, «когда все жалуются на дурное состояние финансов, когда в мелочах обрезают расходы на армию и несчастных чиновников» (275, 157). Понятно, что в обществе распространено неудовольствие образом жизни императорской фамилии: императрица увлекается спиритическими сеансами, государь, по слухам, проводит ночи в пьянстве и слывет развратником. И если фрейлина А. Ф.Тютчева указывает, что образ жизни государя дает повод для «самой нелепой клеветы» (275, 157), то в своем дневнике аристократка А. Бог–данович, имевшая информацию о жизни императора Александра II, пишет после визита генерала С. Е.Кушелева: «Рассказывал про интимную жизнь царя. Об этом нельзя писать, никто не знает, что может случиться, могут украсть и этот бесценный дневник» (13 декабря 1880 года) (23, 51). А ведь А. Богданович была рьяной приверженницей монархии и считала, что только самодержавная власть должна решать все проблемы жизни общества, к тому же ее дневник был сугубо приватным, не предназначенным для опубликования.

После убийства Александра II во главе государства стал Александр III, который имел по сравнению с отцом более сильный характер, причем со временем он «сделался грознее» (А. Богданович). В дневнике А. Богданович имеются данные о великих князьях, их нравах и привычках все они, по ее мнению, «более или менее развратны» (23, 96). Примечательны записи о нравах Николая II; к нему А. Богданович относилась без того пиетета, с которым были связаны имена его отца и деда. Еще когда Николай был цесаревичем, хозяйка салона, бывшего одним из незримых центров власти при дряхлеющем режиме, отмечала, что он «развивается физически, но не умственно» (6 ноября 1889 г.), что во время посещения Японии он и его свита бывали в «злачных» местах и «много пили» (4 июля 1891 г.), что он «ведет очень несерьезную жизнь», «увлечен танцовщицей Кшесинской» и «не хочет царствовать» (21 февраля, 31 мая, 22 сентября 1893 г.), что он «упрям и никаких советов не терпит» (18 апреля 1894 г.). В дневнике А. Богданович подчеркивается недопустимость появления в дворцовых покоях гадалок, прорицателей, а деяния «старца» Г. Распутина квалифицируются так: «И это творится в XX веке! Прямо ужас!» (20 марта 1910 г.). Ведь теперь страной управляет не царь, а проходимец и авантюрист Г. Распутин или, как его окрестили, «святой черт», развратный по своей природе, ведь он «хлыст».

Здесь следует отметить, что проблема личной судьбы и дела Николая II в нашей стране еще не находится в фокусе специальных исследований, хотя о нем написано весьма много. Однако все сходятся на том, что он был обыкновенной посредственностью, что ему не хватало ума, характера и знаний. В работах представителей либеральной интеллигенции приводится фактический материал, показывающий двуличие, коварство, жестокость, бессердечие «государя императора»; в других трудах он изображается хорошим семьянином, милым в общении, хотя и безвольным (например, книга П. Жильяра «Император Николай II и его семья»); в трех монографиях раскрывается вся глубина духовного, нравственного падения последнего представителя династии Романовых, примером чего служит книга М. Касвинова «Двадцать три ступени вниз» (87; 115; 164).

В нашем аспекте существенны нравы императорский семьи, что предполагает учитывать целый ряд факторов. Прежде всего, верно замечание А. Ф.Тютчевой, что самодержец, за исключением гениев типа Петра Великого, в системе государственного механизма становится посредственностью. Не менее значимо и то, что самому Николаю Второму больше всего импонировал Алексей Тишайший и ориентировался он на обычаи допетровской эпохи; отсюда и тяга к различного рода «странникам», «старцам», «гадалкам», вера в суеверия и чудеса (не следует забывать и болезнь наследника Алексея Николаевича, на чем и сыграл Г. Распутин). Не вызывают сомнения и воспоминания П. Жильяра о том, что в семье господствовали нежные отношения, однако это не мешало императрице Александре Федоровне замыслить свергнуть своего супруга, повторив тем самым деяния Екатерины II. Правы и те, кто обращает внимание на дикие нравы, господствующие в императорской семье: развратное поведение великих князей, воровство (например, великий князь Николай Константинович украл у своей матери бриллианты для любовницы–певички) драки, пьянство, разнузданные кутежи, во время которых рубили головы своим борзым собакам, стоя на четвереньках, лакали шампанское из серебряной лохани или нагими распевали серенады, сидя на крыше собственного дома (164, 4–5) и т. д. По сравнению с нравами Петра III господствующие нравы в семье последнего самодержца показывают высокую степень деградации, и это в век высокоразвитой русской культуры, сконцентрировавшей в себе все достижения мировой культуры! И если учесть, что нравы представляют собою каркас общественной системы, то разложившиеся нравы императорской семьи способствовали гибели монархии. Вот почему случилось то, о чем писал камергер И. Тхоржевский: «Но из числа неограниченных возможностей России историей избрана была возможность, казавшаяся ранее самой невероятной: гибели монархии, — и срыва народа в бездну» (273, 190). Само собой разумеется, что нравы императорской семьи нельзя рассматривать только как нечто самодовлеющее, ибо они связаны с определенной средой — двором, высшим светом, провинциальным дворянством и другими сословиями. Они коренились в них и одновременно оказывали влияние на них, что мы увидим дальше, в следующих разделах.

Раздел 2. Придворная жизнь

Важную роль в жизни императорской России играл двор, чья численность росла с течением времени и достигла к 1914 году около двух тысяч человек. Свод придворных правил на протяжении столетий представлял собой, по выражению Н. Элиаса, «не что иное, как непосредственный орган социальной жизни» (327, 143). Формирующиеся островки «придворного общества» служили импульсом к постепенному распространению эмоциональной дисциплины снизу вверх. Именно благодаря двору самодержца, а также дворам его наследников и других родственников в общество проникают иноземные обычаи, предметы домашнего обихода, европейские моды, манеры поведения, философские и политические идеи, достижения наук и пр. Все это затем получает распространение в обществе, вызывая и положительные, и отрицательные последствия, как мы увидим ниже.

Следует отметить, что под влиянием византийских идей и обычаев, чьим носителем была Софья Палеолог и окружавшие ее греки, царский двор потерял первобытную простоту древних княжеских отношений. И. Е.Забелин пишет: «Новое устройство двора, установление новых придворных обычаев и торжественных чинов, или обрядов, по подобию обычаев и обрядов двора византийского, навсегда определили высокий сан самодержца и отдалили его на неизмеримое расстояние от подданного» (90, 321). Понятно, что со времени приезда в Москву Софьи Палеолог в 1472 году «врастание» новых придворных церемоний происходило постепенно, медленно, и когда они были усвоены, то приобрели пышные царственные формы.