До смерти здоров. Результат исследования основных идей о здоровом образе жизни - Эй Джей Джейкобс

– Это возможно, – говорит Тони. – Но это не обязательно значит быть в форме.

Он говорит, что здоровье не в физических параметрах, а в общем состоянии организма.

– Дело в том, – говорю я ему, – что я хочу сделать фотографии до и после. Как в рекламе протеиновых коктейлей.

– Я кое-что тебе расскажу, – говорит Тони. – Эти фотографии – не то, за что их выдают.

Здесь Тони раскрывает мне профессиональный секрет. Эти глянцевые фотографии часто разделяют не месяцы, не недели, а… максимум несколько часов. Сбрейте с груди волосы, намажьте ее маслом, втяните живот – и та-дам, у вас новое тело. Даже Photoshop не понадобится. Или, еще лучше, рекламщики обходят местные залы, пока не найдут парня с самыми рельефными мышцами. Они фотографируют его, платят ему 10 000 долларов за то, чтобы он растолстел, а через месяц фотографируют его еще раз. При печати они просто меняют фотографии «до» и «после» местами. Суть в том, что потерять форму гораздо проще, чем в нее прийти.

Это полезная информация. Теперь я не чувствую такого давления. А если ничего не получится, я просто побрею грудь и искупаюсь в кунжутном масле.

С моих слов Тони, наверное, кажется страшным и громогласным, эдаким армейским инструктором. Он выглядит так, будто может без особых усилий выдавить ветровое стекло. На своей прежней работе он имел дело с досрочно освобожденными убийцами и насильниками. Но Тони не страшный. Совсем наоборот. Он вежливый, веселый (по крайней мере, если вы не убийца и не насильник) и охотнее обсуждает публицистику, чем очередное удушение.

– Ты готов к разминке? Несколько минут на беговой дорожке? – спрашивает Тони почти извиняющимся тоном.

А, на дорожке… Я всегда недолюбливал дорожки. Когда-то, в XIX веке, их приводили в действие лошади и каторжники и они использовались при обмолоте зерна. К тому же это своего рода метафора сизифова труда. В общем, их есть за что не любить.

Но я встаю на дорожку и начинаю семенить, благо скорость не превышает 5 км в час. И все равно, сделав сотню шагов, я задыхаюсь.

Остаток тренировки я провожу, делая выпады, работая на тренажере и занимаясь с гантелями. К счастью, Тони решил, что нежно-сиреневые гантельки не для меня. Но я получил 10-фунтовые[42]. Разница не очень велика. Слева я вижу мужчину в открытой майке, который поднимает 60-фунтовые[43] гантели так легко, словно это тюбики с зубной пастой.

– Не обращай на него внимания, – говорит Тони. – Ты все отлично делаешь.

Я ухожу со смесью смущения и гордости. Все было не так уж плохо, правда? И мне нравится, как «плывут» руки после силовых упражнений.

Когда я возвращаюсь домой, Джули обнимает меня и вручает энергетический батончик с розовой свечкой – подарок в честь первой тренировки.

– Я ждала этого дня не один год, – говорит она.

Джули – фанат спорта. Последние лет десять ее новогодним желанием было, чтобы я записался в спортклуб. Поэтому для нее моя первая тренировка стала одним из самых ярких моментов нашей совместной жизни.

На следующий день я практически не чувствовал дискомфорта. И подумал: хороший знак. Я еще не знал, что мышцы начинают болеть не на следующий день, а через день. (Это называется отсроченная мышечная болезненность (крепатура). Ее вызывают небольшие разрывы мышечных волокон, особенно у тех, кто не в лучшей физической форме.) Но, черт, разве это важно? Да, я хожу как Ларч[44], угловатый, на несгибающихся ногах. Да, мне понадобилось не меньше минуты, чтобы сесть на унитаз: мне пришлось облегчаться, вцепившись в раковину. Но это приятно. Наверное, я сделал что-то стоящее, ведь так?

Стать пещерным человеком

Я бываю в тренажерном зале несколько раз в неделю (и теперь это чуть менее неприятно), но хочу попробовать и другие формы физической активности. Мне нужно быть всеядным в этом смысле. Поэтому я выбрал противоположность тренировке в зале. В моих планах «тренировка пещерного человека», которая воплощает естественное, первозданное и проводится в условиях дикой природы. Для меня дикая природа – это Центральный парк.

Движение «пещерных людей» (или палеодвижение – это название больше нравится им самим) остается чем-то из ряда вон выходящим, но набирает популярность. Идея проста. Эволюция человека на протяжении миллионов лет была рассчитана на то, что он питался и двигался определенным образом. Потом, не так давно, все изменилось. Десять тысяч лет назад люди начали возделывать землю. Пару веков назад стали проводить весь день сидя за столом. «Чтобы стать совершенно здоровыми, – говорят представители движения, – мы должны вернуться к древнему образу жизни: двигаться на природе и питаться, как пещерные люди».

Возможности для насмешек здесь самые широкие, и мои друзья пользуются ими весьма энергично: «Во время тренировок вы будете таскать женщин за волосы?», «Какова была средняя продолжительность жизни пещерного человека? Двадцать восемь лет? Ну, удачи». (На самом деле его средняя продолжительность жизни неизвестна.)

Я скептически отношусь ко многому в их учении, особенно к их тяжелой мясной диете. Уж лучше что-нибудь другое. Но, думаю, палеодвижение достойно интереса. У них есть и здравые суждения. Понятно, что наши тела формировались в другое время. Поэтому я хочу попробовать то, что они предлагают.

За всем этим стоит 39-летний француз Эрван Ле Корре, основатель компании Move Naturally[45] (сокращенно – MovNat).

Он проводит показательные тренировки по всему миру – от Западной Вирджинии до Таиланда, и сегодня он в Нью-Йорке. Мы встречаемся у западного входа в Центральный парк.

Эрван появляется в черных шортах и спортивной куртке на молнии. Он очень хорошо выглядит, даже смешно. Как киногерой из 1950-х. Чисто выбрит, идеальная прическа, волосы окрашены в светлый оттенок, мускулы очерчены, но не перекачаны.

– Великолепное место, – говорит он с сильным французским акцентом, оглядываясь. – Очень естественное, совершенно первозданное, – и взбегает на гору, чтобы отыскать подходящий уголок, с камнями и деревьями.

Мы с двумя другими пещерными людьми ждем его неподалеку.

Один из них – Джон Дерант, 26-летний выпускник Гарварда с темными волосами до плеч. Другой – Влад Авербух, 29 лет, у него короткие рыжие волосы, короткая рыжая борода и сильный акцент – он родом из Узбекистана.

Джон и Влад хорошо знают друг друга. О них обоих в статье, посвященной движению, писала New York Times.

Несколько минут они дружески болтают. Затем Влад начинает нападать на Джона из-за идеологических разногласий. Влад считает, что они должны есть мясо сырым. В его рационе много сырой говядины и свиных почек. Джон считает, что огонь был изобретен достаточно давно и нет ничего плохого в термической обработке мяса.

– Твои доказательства? – спрашивает Влад.

Джон вздыхает:

– Я не хочу сейчас спорить.

Влад, кажется, раздражен; он уходит прочь. У меня складывается впечатление, что Влад – фундамендалист, а Джон настроен более либерально.

Эрван готов. Мы бросаем свои рубашки у какого-то камня. Свежо. Солнце не желает появляться из облаков и, видимо, прячется от посторонних взглядов. Я обхватываю плечи руками, чтобы согреться.

– В холод хорошо двигаться, – говорит Эрван, стоя на камне. – Зачем мы разделись по пояс? Так лучше для нас. Это укрепляет тело, а значит, укрепляет дух. Это помогает нам приспосабливаться.

Всего нас пятеро (пятый – афроамериканец по имени Роши).

Мы бегаем на месте, чтобы не замерзнуть.

Влад наклоняется ко мне и говорит:

– Я рад, что ты пришел. Потому что иначе здесь самая плохая фигура была бы у меня.

И добавляет:

– Не хотел тебя задеть. Просто констатирую факт.

Когда-то я писал статью о движении «Радикальная честность», представители которого говорят что думают. Статья называлась «Я думаю, ты толстый». Это был крайне неприятный опыт. Интересно, Влад не один из них?

Эрван предваряет тренировку речью о том, как важно заниматься на природе.

– Следите за ландшафтом и приспосабливайтесь к нему. Это фантастически ценный опыт. В зале у вас не будет ничего подобного, потому что там вы прорабатываете сначала одну мышцу, потом другую.

Он иронически демонстрирует бицепс.

– Это не только бесполезно, это скучно.

Эрван показывает на камни, холмы, на неровную землю.

– Это лучше, чем зал. Здесь все приспособлено для нашего тела и разума. Возможно, наш разум основан на движении.

Эрван бросает взгляд в мою сторону. Я записываю в маленький блокнот на пружинке.

– Ты все время будешь писать?

Я киваю.

– Думаю, ты многое упускаешь. Я знаю, у тебя интеллектуальный подход, но, думаю, тебе все же не стоит так много писать.

Я оставляю блокнот на камне. На крайний случай у меня есть цифровой диктофон.

Наше первое упражнение – бег. Мы бежим, глядя в затылок друг другу, шуршим листьями, обходим разбитые бутылки и камни.