Она - Банана Ёсимото

Между домами виднелись горы, все еще густо покрытые зеленью. До меня не доно­силось ни единого звука движения машин на улице. А если говорить о чистом утрен­нем воздухе, то казалось, что это и вовсе нe Япония.

И в то же время, в отличие от Тосканы, если хорошо принюхаться, в воздухе пахло влажными деревьями. Казалось, что силь­ный ветер выдул и высушил все, но деревья все еще хранили в себе достаточно воды. Пока стоит такое время года. А вот в разгар зимы, наверное, станет посуше, и запах хо­лодного воздуха станет насыщеннее.

Впервые за долгое время я ощутила осо­бую атмосферу этого времени года в Япо­нии. Я вспомнила глубокое умиротворе­ние, наполненное немного печальным, осо­бенным солнечным светом. Я пристально взглянула в окно, чтобы только снова по­чувствовать это.

Несмотря на утро, на улице не видно ни­кого, и в пейзаже за окном нет ничего ново­го. И сердца людей не желают перемен. Су­ществовала бы только эта увядающая кра­сота. Вот такой удивительный вид из окна. Ведь наверняка там, за окном, рождаются дети, умирают старики, появляются и ра­зоряются магазины — в общем, все меня­ется. Однако, как ни странно, там так тихо и спокойно, что этого совершенно не чувст­вуешь.

Подумав о тете и Сёити, которые безвы­ездно прожили в этом захолустном дачном местечке, я вновь немножко позавидова­ла им. День за днем проживая одинаковые  будни снова и снова, так что даже переста­ешь понимать их однообразность, они нако­пили огромную глыбу любви, которая ока­залась настолько прочной, что даже смерть, пожалуй, не в силах ее разрушить.

Возможно, из-за того, что гостевой ком­натой никто не пользовался, она осталась довольно пыльной, несмотря на мои усилия накануне. От дуновений холодного ветра из окна пылинки, кружась, поднимались вверх и, пропуская через себя солнечные лучи, пе­реливались всеми цветами радуги. Это было удивительно красиво.

В коридоре раздался шум. Наверное, Сёити уже встал.

Должно быть, он сейчас очень похожи­ми на тетушкины движениями старается поддерживать дом в порядке. Думаю, те­тушка хорошо воспитала у него серьезное отношение к подобным вещам. Он сполна воплотил в реальность ее мечты. Ведь она растила его так, чтобы он не стал травой перекати-поле, как я, чтобы сумел крепко встать на ноги.

Дом наполнился ароматом кофе, и я вы­шла в коридор.

—  Доброе утро, — сказала я.

—  Доброе. Хорошо спала? — поприветствовал меня Сёити.

—  Да, большое спасибо.

—   Кофе будешь? — предложил Сёити.

—   С удовольствием, — согласилась я. С наступлением утра атмосфера в этой маленькой гостиной снова показалось осо­бенной.

Непонятно почему, но было в ней какое-то восхитительное совершенство. Казалось, что вопреки происходящим с течением вре­мени изменениям где-то в самом центре есть нечто незыблемое и постоянное. По­всюду красуется пышно растущая глянце­вая зелень комнатных растений, кухонная утварь аккуратно расставлена по своим ме­стам. Однако гостиная совершенно не ка­жется сдержанно строгой. Залитая утрен­ним солнцем, она полна тепла и света. На натертой до блеска поверхности стола ничего нет, но во всем ощущается радушие и гостеприимство. Расположившись на уютном диване, я разглядывала это и дума­ла о том, что, наверное, каждый день с ра­достью возвращалась бы сюда, в это место, которое создавалось долго и кропотливо, подобно произведению искусства.

В отличие от чая, приготовленный Сёи­ти кофе был очень вкусным.

—   Вкусный кофе, — заметила я, — не­сильно прожаренный, но вкус при этом не кислый, а едва сладковатый.

—   Ну, мы ведь и с кофе тоже имеем де­ло. Так что, как и ты, я в нем разбираюсь.

Но эти зерна не наши, а из магазинчика “Шодзо”, что находится поблизости. Если честно, думаю, что больше всех его появле­нию радовались мы. Клиенты любят оба магазина, и поэтому прибыли растут в гео­метрической прогрессии, — гордо улыбнул­ся Сёити.

Когда он, немного согнувшись, готовил кофе, я взглянула на его мускулистую спи­ну и вспомнила о его отце, с которым я в жизни не встречалась.

—  Мне так хорошо. Это такое счастье — пить утренний кофе у вас дома, — сказала я.

—  Мама тоже была бы рада это слы­шать, — заверил Сёити. — Это место было ее гнездом, ее крепостью.

—  Все-таки в своей семье сестры прошли довольно суровую школу жизни. В против­ном случае она не стала бы вот так изо всех сил стараться обустроить свое жилище. На­верное, у тети до конца ее дней не выходило из головы то, что случилось с моей мамой. К тому же такой человек, как она, даже до самой смерти не смог бы жить успокоив­шись и опустив руки.

—  А ведь с самого начала они были очень близки и дружны, — сказал Сёити. — А как случилось, что твоя мама умерла именно так? Неужели прежде никто не замечал в ней перемен?

—   Я не очень хорошо помню, возможно, потому, что просто не особо хочу вспоминать. С ней все чаще стали происходить какие-то странности, но так как это развивалось по­степенно, я думаю, просто не было человека, кто всерьез мог бы это остановить. Тетя, по-моему, вмешалась уже в самом конце. А все остальные были совершенно чужими людь­ми, и в самые критические моменты мама предпочитала держаться от них подальше, — ответила я. — Наши мамы ведь были дочерь­ми основателя какого-то отдельного религи­озного течения.

— А, да, я что-то слышал об этом. Мол, когда они были маленькими, им приходи­лось принимать участие в различных прак­тиках... — припомнил Сёити. — Но до по­следнего дня мама почти ничего не расска­зывала о том периоде своей жизни.

В моей голове что-то ярко вспыхнуло. Кажется, я что-то припоминаю. Это было именно то, чего я не хотела вспоминать. То, из-за чего у меня тряслись поджилки. Мне стало очень страшно, но я изо всех сил по­пыталась сконцентрироваться на том, о чем только что подумала.

— Похоже, они изучали всевозможные техники магии. Изначально бабушка оту­чилась в школе магов в Турине и получила сертификат белого мага, так? К полученным знаниям бабушка прибавила свои соб­ственные придумки и находки, разрабо­тала отдельную систему и стала обучать людей.

—  Почему же в таком случае сестры не стали продолжателями религиозного уче­ния своего отца? Я знаю, что дедушка с ба­бушкой развелись по этой самой причине. Что с ними случилось? — спросил Сёити.

—  А ты разве ничего не слышал об этом? — изумилась я.

—  Нет, — простодушно ответил Сёити, чем удивил меня.

—  Так же как и с моей мамой, которая плохо кончила, с обществом спиритизма од­нажды произошло несчастье. — Я говорила, осторожно подбирая слова. — Как-то во вре­мя сеанса бабушка пыталась вызвать како­го-то доброго духа, но то ли у нее не хвати­ло энергии для этого, то ли потому, что сре­ди собравшихся членов общества оказались плохие люди, в общем, произошла ошибка и к ним явилось что-то нехорошее. Ну а по­скольку люди, бывшие на том сеансе, вери­ли в подобные вещи, все они подверглись странному внушению, после чего соверши­ли групповое самоубийство. Я слышала, что бабушка, чувствуя ответственность за про­исходящее, горячо заклинала их, чтобы они остановились и не делали этого, дабы не множить зло в мире. В том групповом самоубийстве участво­вало пять человек.

Мама и тетя, которые спрятались в пла­тяном шкафу и остались в живых, видели все своими глазами и, крепко обнявшись, дрожали от ужаса. Конечно, туда понаеха­ло много полиции, общество это, разумеет­ся, распалось, а наших мам положили на реабилитацию в маленькую клинику, кото­рая принадлежала одному из последовате­лей общества. Там они провели довольно долгое время. Что было с каждой из них по­сле выхода оттуда, мне не рассказывали. Какое-то время они наверняка жили вмес­те. Возможно, был и такой период, когда они находились в доме дедушки. Этого я не знаю. В конце концов тетя по любви вышла замуж за дядю, а еще задолго до этого по­женились мои мама и папа, — сказала я.

—   Ничего себе! И это случилось с моей мамой? Я что-то слышал о том, что она ле­жала в какой-то клинике из-за шока, полу­ченного в результате очень странной смер­ти бабушки, но что это было настолько ужасно... — оторопел Сёити. — Выходит, что случившееся в твоем доме имеет непо­средственное отношение и ко мне тоже?

—   Выходит. Ты ничего не знал, да? Не­ужели совсем ничего? Видимо, тетя дейст­вительно старалась всеми силами отгоро­дить и защитить тебя от своего прошлого.

Он молчал, и я нежно взяла его за руку.

То, что случилось, не могло не бросить тень и на его судьбу, пусть не напрямую. Лучше бы знать, откуда падает эта тень, и, только подняв завесу тайны, можно прояс­нить то, что оставалось для него неясным и туманным. Между мамой и тетей сущест­вовала очень сильная связь. В тот период, когда они благодаря связям попали в спе­циальную реабилитационную клинику, ди­ректором которой был состоятельный чело­век из числа бабушкиных последователей, они выжили потому, что помогали друг дру­гу. Тетя там держалась очень бодро, а мама восхищалась ее стойкостью и, кажется, едва выживала, положившись на сестру. В моменты откровений мама рассказыва­ла, что тетя, как бы тяжело ей самой ни было, никогда не теряла самообладания, вела себя достойно и ей всегда можно было доверить себя.