По-любительски - Татьяна Минасян

— Давай пройдемся немного, воздухом подышим.

Некоторое время они шли по улице молча, поглядывая друг на друга и не решаясь заговорить о своих проблемах. Чернов был уверен, что Костя первым начнет жаловаться на свою суровую супругу Варю, но тот не спешил рассказывать об очередной семейной ссоре и, казалось, тоже ждал, когда его товарищ поделится с ним собственными проблемами. А Сергею не хотелось начинать первым — он не был уверен, что друг правильно поймет его сомнения…

— Слушай, Костян, — не выдержал он, наконец, — можно у тебя одну вещь спросить? Тебе кто больше… скажем так, симпатичен — Джордано Бруно или Галилей?

— Кхм! — закашлялся Константин. — А это уже серьезно! А почему ты спрашиваешь? Решил еще один фильм про инквизицию снять?

— Ответь, пожалуйста, — раздраженно попросил Чернов. — Кто из этих двоих тебе ближе?

— Коперник, — усмехнулся актер. — В отличие от них обоих он поступил умно. При жизни о своих «непопулярных» взглядах молчал, тайком написал о них книгу и сделал так, что ее напечатали только после его смерти.

— Понятно, — пробормотал Сергей. — Выходит, я просто поторопился… М-да…

— С чем поторопился? — Константин прищурился. — Так, давай-ка все по порядку. Кто тебя заставляет отрекаться? И, главное, от чего?

— От «Стажеров», — вздохнул Чернов и, скрипя зубами, пересказал приятелю свою беседу с главным специалистом по этике. Константин выслушал его с сочувствием, но особого возмущения по поводу случившегося не выказал.

— А стоит ли так из-за этого переживать? — спросил он, когда Чернов закончил и они, во второй раз обойдя вокруг дома, снова оказались у подъезда. — Согласен, это неприятно, но подумай сам: ты откажешься от одного любительского фильма, зато сможешь снять кучу профессиональных. И еще, ведь ты не знаешь, что будет позже, через несколько лет! Авторы «Стажеров» в свое время тоже были запрещены, а потом цензуру отменили, и их книги стали издавать огромными тиражами! Может, когда-нибудь Совет по Этике упразднят или даже вовсе закроют, или туда придут работать более адекватные люди, и все эти дурацкие запреты прекратятся. А ты к тому времени уже будешь знаменитым, и все твои любительские фильмы тоже начнут показывать по телеку. И «Стажеры» будут самыми популярными — пострадавшее от цензуры кино и все такое.

— Так ты предлагаешь мне в прямом эфире сказать, что «Стажеры» — неэтичный фильм?! — изумился Сергей. — Ты же сам в нем играл, мы же с тобой вместе читали эту книгу!

— Я только хочу сказать, что из любой ситуации можно извлечь выгоду, — мягко возразил его друг. — И что если ты решишь отказаться от фильма, я лично тебя пойму, и другие наши ребята — тоже. А если не станешь отказываться — тоже нормально. В конце концов, на кострах за инакомыслие уже давно не сжигают.

— Дык если бы сжигали, я бы ни минуты не раздумывал! — вспыхнул Чернов. — У меня двое детей, и вообще жизнь дороже. А так — вроде бы ничего страшного и не происходит, но как-то… противно это все.

— Что же ты сразу Николаевой не сказал, что не будешь ни от чего отрекаться? Так сильно на телевидение хочется?

— Не знаю, — честно признался Сергей и взялся за ручку двери. — Пойдем, сможет, в студию? Или в кафе посидим?

— Да нет, я, пожалуй, домой поеду, Варвару утихомиривать, — покачал головой Костя и, попрощавшись, зашагал прочь от дома. Чернов тоже собрался уйти, но тут входная дверь распахнулась, и из нее на улицу выскочила раскрасневшаяся Марианна.

— Серж! — вскрикнула она, хватая его за руку. — Я… все слышала. Неужели ты действительно решил сдаться? Неужели ты пойдешь у них на поводу?!

— Марин, я пока еще ничего не решил, — Сергей аккуратно попытался высвободиться из ее цепких пальцев, но это оказалось не так просто — девушка держала его мертвой хваткой.

— Ты не можешь так поступить! — взвизгнула она. — Если ты согласишься, если откажешься хоть от одного своего слова, это будет предательство!

— Ну-ка, успокойся, — попытался успокоить свояченицу Сергей, но она в ответ лишь злобно сверкнула глазами:

— Ты не имеешь права так делать! Ты должен был сразу их подальше послать, ты должен был им в лицо плюнуть, а не мямлить, что обо всем подумаешь! Ты… ты слабак и тряпка, понятно тебе?!

— Придержи-ка язык! — возмутился Чернов, который минуту назад и сам думал, что Эльмиру и весь ее Совет надо было сразу послать к черту. — Если я кому-то что-то и должен, то это мое личное дело.

— Нет у тебя личных дел! — Марианна выпустила Сержа и отступила на шаг назад, глядя на него с такой сильной ненавистью, что он даже немного испугался. — Ты обязан был подать всем пример, обязан показать этим ханжам из Совета, какие они дряни, а ты им продался при первой же возможности!!!

Серж глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Нельзя обижаться на глупую влюбленную девочку, которая ревнует его к своей сестре, а сестру — к нему. И которая совершенно не понимает, что говорит. Но не обижаться он все же не мог, внутри него все так и кричало от злости на эту малолетнюю дуру, которую он содержал и которая не стеснялась почти каждую неделю закатывать им с Ритой истерики, а теперь ко всему прочему еще и вздумала читать ему мораль. «А может быть, ты так сердишься, потому что эта малолетняя дура права?» — ехидно поинтересовался его внутренний голос.

— А ты бы на моем месте как поступила? — спросил он девушку, изо всех сил стараясь говорить мягко и доброжелательно. — Ты бы сразу отказалась?

— Конечно! — Марианна гордо вскинула голову. — Я бы им всем в рожи плюнула и еще по морде дала!

— А ты точно в этом уверена? — все так же мягко, но настойчиво продолжил Чернов, и внезапно Марианна опустила глаза и задумалась.

— Ну… — она опустила глаза. — Наверное, да. Хотя… не знаю. Я вообще их всех боюсь. Но только причем здесь я, я — это одно, а ты — совсем другое! Уж ты-то мог бы не испугаться и все им высказать, ты — мог бы стать героем!!! Это стало последней каплей. Все красивые рассуждения о том, что перед ним — нервная влюбленная девочка, к которой нужен особый подход, внезапно выветрились у Сергея из головы, и он совершенно непедагогично заорал на свояченицу:

— А раз ты сама на это неспособна, то не смей мне указывать, когда быть героем, а когда не быть!!! И запомни, — добавил он уже спокойнее, видя, что Марианна вжалась в стену дома и, не мигая, смотрит на него огромными перепуганными глазами, — еще раз устроишь мне или Рите скандал, и мы отправим тебя к врачу, понятно? Будешь несколько лет ездить через весь город в клинику и вести с ним скучные разговоры. Хочешь, чтобы так было? Марианна продолжала молча таращиться на Чернова, и он, не дожидаясь ответа, почти бегом заспешил на ближайшую автобусную остановку. «Ритка меня теперь убьет, — думал он, возвращаясь домой. — Марийка наверняка ей уже позвонила и нажаловалась. А, наплевать, пусть ругается! Похоже, я это заслужил».