Пирамиды - Терри Пратчетт

— Как думаешь, Великий Ервь придет сегодня ночью?

— Вряд ли. Я попрошу отца, чтобы он ему все объяснил.

В другом конце спальни Чиддер, упершись коленом в спину Сыроправа, методично бил его лбом о стену.

— Повтори еще раз, — командовал он. — «Нет ничего дурного в том…»

— «Нет ничего дурного в том, чтобы мальчик как настоящий мужчина…» Будь ты проклят, Чиддер…

— Не слышу, Сыроправ, — заявил Чиддер.

— «…как настоящий мужчина молился в присутствии других мальчиков». Сволочь ты!

— Вот так-то лучше. И запомни это хорошенько.

Наконец погасили свет. Лежа на спине в своей кровати, Теппик размышлял о религии. Предмет, надо сказать, довольно запутанный.

В долине Джеля обитали собственные боги, не имеющие никакого отношения к остальному миру. Джельцы этим очень гордились. Мудрые и справедливые боги умело и дальновидно направляли жизни людей — тут сомнений быть не могло. Однако оставалось и немало загадочного.

Так, скажем, Теппик знал, что по велению его отца каждый день восходит солнце, каждый год разливается река и так далее. Это была основа основ, этим фараоны занимались со времен Куфта, и спорить тут, в общем-то, было не о чем. Одно смущало Теппика: благодаря отцу солнце поднимается только над долиной или же надо всем миром? Более резонно было предположить, что только над долиной — так легче, поскольку отец с годами не становился моложе, — но трудно было представить, что светило когда-нибудь может взойти повсюду, кроме долины. Сие приводило к удручающей мысли, что солнце все равно встанет, даже если отец позабудет ему приказать, и эта мысль весьма походила на правду. Теппик вынужден был признать, что особых хлопот с восходом нет. По крайней мере, кряхтеть от натуги отцу не приходилось. Царь всегда вставал прямо к завтраку. Вслед за ним появлялось и солнце.

Теппик уснул не сразу. Вопреки уверениям Чиддера, постель была слишком мягкой, воздух в спальне слишком холодным, но хуже всего было то, что небо за высокими окнами было черным-черно. Дома, по крайней мере, в нем полыхали зарницы над некрополем — их безмолвное, жутковатое пламя было привычным и успокаивающим, словно говорило: предки с небес взирают на долину и ее жителей. Теппик не любил темноты… На следующую ночь мальчик из дальнего приморского королевства робко пытался запихнуть своего соседа в плетеную корзину, которую сделал на уроке труда, и поджечь, а еще через день Сноксолл, чья кровать стояла у самых дверей, выходец из какой-то маленькой, затерянной в лесах страны, вымазался зеленой краской и попытался найти добровольцев, которые разрешили бы обмотать свои кишки вокруг дерева. В четверг разыгралось небольшое сражение между теми, кто поклонялся Богине-Матери в образе Луны, и теми, кто боготворил ее в виде толстой бабищи с преогромными ягодицами. Тогда-то и вмешались учителя, которые объяснили, что, поскольку религия — дело тонкое, не следует воспринимать ее слишком всерьез.

В глубине души Теппик подозревал, что пунктуальность — это обязательная черта всякого приличного человека. Но Мерисет наверняка окажется в башне раньше его. А ведь Теппик двигался по прямой. Чтобы старикан опередил его? Невозможно! «Лучше-ка вспомни, что и у моста через аллею он тоже не мог оказаться первым… Наверное, Мерисет убрал мост еще до того, как встретиться со мной, а потом, пока я карабкался по стене, поднялся на крышу…» — рассуждал Теппик, сам не веря ни единому слову из своих рассуждений.

Он осторожно пробежал по самому краю крыши, стараясь не ступать на расшатавшиеся черепицы. Благодаря возбужденной фантазии в каждой тени ему мерещился соглядатай.

Очертания башни смутно маячили впереди. Теппик остановился и внимательно посмотрел на нее. Он видел эту башню сто раз и не единожды забирался на нее — хотя за это восхождение можно было получить максимум одну целую восемь десятых балла, карабкаться по медному куполу было интересно. Знакомое место… И от этого еще более подозрительное — приземистая башня тяжело, угрожающе нависала в серых утренних сумерках.

Теппик замедлил шаг, приближаясь к зданию по дуге. Ему вспомнилось, что на куполе остались его инициалы, вместе с инициалами Чиддера и сотен других молодых убийц, и что эти инициалы останутся на века, даже если сегодня ночью ему суждено погибнуть. Это некоторым образом успокаивало. Хотя и не очень.

Он отвязал конец веревки с крюком и легким движением забросил ее на широкий парапет, опоясывающий башню под самым куполом. Потом потянул на себя — в ответ раздался негромкий лязг металла о камень.

Затем рванул как можно сильнее, упершись одной ногой в дымовую трубу.

Резко и совершенно бесшумно кусок парапета откололся и рухнул вниз.

Камень свалился на крышу под башней и скатился по черепице. Пауза — и, словно точка в конце фразы, глухой удар, донесшийся с улицы. Залаяла собака.

Мир крыш застыл. Легкий ветерок всколыхнул светлеющий воздух.

Через несколько минут Теппик выступил из тени, падающей от дымохода, и улыбнулся странной, страшной улыбкой.

Экзаменатор всегда прав — таков основной принцип. Клиенты убийц достаточно богатые люди и могут обеспечить себе самую хитроумную защиту, вплоть до найма собственных убийц[5].

Мерисет вовсе не пытался убить Теппика; он просто делал все, чтобы Теппик убил себя сам.

Теппик подобрался к основанию башни и нашел водосточную трубу. К его немалому удивлению, труба не была вымазана скользкой слизью, однако, осторожно ощупывая ее, он наткнулся на отравленные черные иглы. Одну из них Теппик выдернул пинцетом.

Дистиллированная вытяжка из рыбы-шара, яд шаробум. Недешевое снадобье с молниеносным действием. Отцепив от пояса стеклянный пузырек, Теппик собрал в него как можно больше иголок и, надев бронерукавицы, медленно, как ленивец, стал карабкаться вверх по трубе.

— Итак, вполне может случиться, что, шагая по городу по своим законным делам, вы вдруг встретитесь с кем-то из бывших товарищей и выясните, что он работает на другую сторону. Причем это, возможно, окажется господин, с которым вы раньше сидели на одной скамье. Все это вполне естественно и чем это вы там занимаетесь господин Чиддер нет ничего не желаю слушать подойдете ко мне позже справедливо. Каждый человек имеет право защищаться любым доступным способом. Тем не менее есть враги, которые могут следить за вами и которым сейчас ни один из вас не способен дать отпор кто же они господин Сыроправ?

Подобно стервятнику, заслышавшему предсмертные хрипы своей жертвы, Мерисет развернулся у доски и ткнул мелом в Сыроправа, который при этом поперхнулся.

— Гильдия Воров, — полувопросительно пролепетал Сыроправ.

— Подойди сюда, мальчик.

По спальням ходили смутные, наводящие ужас слухи о том, как Мерисет расправляется с нерадивыми учениками. Класс расслабленно затих. Как правило, Мерисет сначала гипнотизировал жертву — начинающим убийцам оставалось теперь только глядеть во все глаза и наслаждаться зрелищем. Побагровев до ушей, Сыроправ встал и поплелся по проходу между партами.

Наставник изучающе глядел на него.

— Итак, — произнес он, — представим себе господина Сыроправа крадущимся по шаткой кровле. Обратите внимание на полное решимости лицо. Посмотрите на нисколечки не дрожащие колени.

Класс послушно захихикал. Сыроправ с косой, идиотской ухмылкой взглянул на товарищей и снова потупился.

— Но что за зловещие тени крадутся за ним след в след, ну-ка? Если вам так весело, господин Теппик, то, может, вы будете так добры и подскажете господину Сыроправу?

Смех ледяным комком застрял у Теппика в горле.

Мерисет буравил его своим взором. Точь-в-точь Диос, верховный жрец, подумал Теппик. Даже отец боялся Диоса.

Теппик знал, чего от него ждут, но, черт побери, он не поддастся. От него ждали, что он испугается.

— Недостаточная подготовленность, — ответил он. — Безответственность. Разгильдяйство. Небрежное обращение с инструментом. А также самоуверенность, сэр.

Какое-то время Мерисет не сводил с него глаз, но у Теппика была богатая практика — дворцовые кошки.

По лицу преподавателя скользнула улыбка, менее всего свидетельствующая о веселости нрава.

— Господин Теппик совершенно прав. Особенно насчет самоуверенности, — признал он, подбрасывая мел и ловя его в воздухе.

Кромка крыши вела прямо к гостеприимно распахнутому окну. Черепица поблескивала от разлитого масла, и, прежде чем ступить на нее, Теппик потратил несколько минут, вворачивая в трещины короткие металлические шипы.

Легко зацепившись за раму, он отстегнул от пояса несколько коротких стальных штырей. Их можно было соединять друг с другом, и через пару минут лихорадочной работы Теппик держал в руках нечто наподобие удилища длиной в три фута, на конце которого крепилось небольшое зеркальце.