Грехи ангелов - Луиза Пеннингтон

От аромата духов, смешанного с запахом ее тела, у него начала кружиться голова. Между грудей она воткнула красную розу на длинном стебле. Словно невзначай касаясь сверкающего бюстгальтера, Анжела наклонилась к Дрю и страстно прошептала:

— Эй, паренек! Как насчет того, чтобы пособирать здесь цветочки, а?

Ее жаркие слова были полны откровенного призыва, и Дрю медленно кивнул, чувствуя, что от желания у него вот-вот помутится рассудок. Как будто предвкушая наслаждение, она провела кончиком языка по верхним зубам. Потом она шумно вздохнула, и ее левая грудь, освободившись, затрепетала. Потом, словно не выдержав напряжения, упал сверкающий бюстгальтер, и Дрю наконец смог припасть ртом к ее груди.

Лаская ее соски, Дрю успел подумать о том, что то, что он сейчас увидел, — отнюдь не любительский стриптиз. В ночных клубах и подобного рода заведениях он повидал достаточно, чтобы оценить профессионализм Анжелы.

Дрю нетерпеливо увлек ее на постель и, сунув руку между ее ног, стал нежно поглаживать узкую полоску, прикрывавшую ее напрягшееся лоно.

— Ты ведь не впервые сегодня демонстрировала стриптиз? — прошептал он ей на ухо.

Анжела застонала.

— Ну же, ответь мне!

— О Боже! — продолжала стонать она.

— Расскажи мне! — просил он, а его пальцы продолжали возбуждать ее.

Дрю и сам удивлялся тому, что ему все еще удается сдерживать себя и продолжать разыгрывать любовную прелюдию.

— Трахни меня… или убирайся к дьяволу! — прохрипела Анжела, извиваясь под ним.

Дрю послушно вздохнул, уступая ей. Он чувствовал, что теряет над собой контроль. С его стороны это была полная и безоговорочная капитуляция перед чувством. Их любовные объятия были не просто соитием. Это была грубая, бурная, первобытная и почти животная страсть.

И все же… теперь он знал о ней. Да, он кое-что узнал!

— Сегодня я уезжаю, — внезапно сказала Анжела.

Дрю сел на постели.

— Что это значит?

— То, что я сказала.

Даже не взглянув на него, Анжела продолжала складывать вещи на кресле.

— А куда ты едешь?

— Тебе это необязательно знать, Дрю.

— Не мое собачье дело, ты хочешь сказать? — поинтересовался он, закипая.

— Если для тебя это так важно, то пожалуйста. У меня в Чикаго хлопоты с праздником. Я должна устроить благотворительный бал. Да мало ли еще что!.. — ответила Анжела, но мысли ее были заняты Доджи. — Этого для тебя достаточно?

Дрю упорно продолжал смотреть на нее, а она взад и вперед прохаживалась по комнате в постоянно распахивающемся белом шелковом халате.

— Ты меня дурачишь, — мрачно изрек Дрю.

— Я тебе сказала: у меня масса дел.

— Но я же не помеха твоим делам?

Анжела резко остановилась на месте и вздохнула.

— Нам было хорошо вдвоем, — медленно сказала она, посмотрев на него. — В самом деле, очень хорошо. Но когда-нибудь это должно было кончиться.

— Почему?

— Ты знаешь, почему, Дрю.

— Нет, не знаю.

Она круто повернулась и пошла прочь из комнаты.

— Сука! — в сердцах проговорил он и, сбросив с кровати одеяло, устремился следом за Анжелой.

Она стояла у витражного окна и зажигала сигарету.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Я не обязана тебе отвечать, — проворчала она. — Я тебе не жена.

— Позволь мне поехать с тобой.

— Ты с ума сошел.

— Ради всего святого!..

— Нет, Дрю, — резко сказала Анжела, поворачиваясь. — И ради Бога оденься.

— Я же тебя не бросаю! — пробормотал он, все еще не понимая, что происходит.

Анжела выпустила облачко дыма.

— Это делает тебе честь, — сказала она. — Но я должна тебя оставить. А теперь, если ты не возражаешь, мне нужно одеться.

Она хотела пройти мимо него, но Дрю поймал ее за руку.

— Ты не можешь…

— Ничего не поделаешь, — твердо сказала она. — А теперь пусти меня.

— Что значит — ничего не поделаешь? — удивился он. — Ты же Анжела Кассини, разве нет?

— Пусти.

— Но я хочу любить тебя!

— А я не хочу спать с тобой. У меня есть дела поважнее, — презрительно бросила она.

— Сука!..

Дрю сильнее сжал ее руку, а другой рукой схватил статуэтку, стоявшую поблизости, — фигурку молодой женщины. Анжела обмерла, когда он занес над ней статуэтку.

— Что, испугалась? Разве нет? — тихо спросил он. — Ни разу не видел твоего испуга…

— Животное!

Несколько долгих мгновений они оба стояли не шелохнувшись, а потом Дрю медленно отпустил ее руку и поставил статуэтку на прежнее место.

— Ты и в самом деле подумала, что я разобью тебе этим голову, — насмешливо проговорил Дрю и многозначительно посмотрел на статуэтку. — Но она слишком красива, чтобы прибить ею такую дрянь, как ты.

— Я не дрянь, Дрю, — сказала Анжела, отходя от него. — Я ведь платила тебе или ты забыл?

Он закричал во сне. Еще толком не проснувшись, Дрю сел на кровати, мокрый от пота. Кошмар сновидения медленно отпускал его. Он закрыл лицо руками.

— Дерьмо!

Потом он поднял голову, хлопнул ладонями по коленям и включил свет.

— Дерьмо, — повторил он, щурясь от яркого света.

Дрю недоуменно качал головой, стараясь вспомнить кошмарное сновидение, чтобы как-то осмыслить его. Но разве он и без этого не понимал, что оно значило? Мрачный призрак являлся к нему среди ночи и впивался в него своими холодными пальцами. Дрю почти наяву видел эти пальцы — бледные, тонкие, даже изящные. Это случалось каждую ночь. Пальцы касались его горла, скользили по плечам, легонько царапали грудь, заросшую черными волосами, поглаживали живот, а потом опускались ниже… Они мучили, дразнили. Он сходил с ума от желания — такого желания, от которого холодело в груди.

Громадная стена воды зловеще катилась на него откуда-то из глубины моря, хотя здесь, в его комнате c облупленными картинками на стенах и большой старой ванной с затычкой на веревочке никакого моря и быть не могло. Но он знал, что эта масса воды поглотит его и раздавит, как только эти бледные, жадные пальцы вырвут из него оргазм. Эти пальцы раздирали, уничтожали его, а стена воды погребала окончательно. Иногда, когда он благополучно просыпался после подобного кошмара, то обнаруживал, что его постель мокра от пота и спермы. Иногда только от пота.

Увы, Дрю хорошо знал, что это значит. Ему не нужны были все эти модные психоаналитики, которые могли объяснить, откуда на него обрушился весь этот ад.

Дрю выругался, спустил ноги с кровати и долго сидел без движения, уставившись на телефон. Анжела, без сомнения, уже давно в постели и видит десятый сон, спокойно разметавшись под тонкими простынями. Она все еще хороша. Хороша, несмотря на свой возраст. Кроме того, возраст — это та вещь, которая никогда не имела для него никакого значения. Ему нравились женщины старше его. И снова тягостные мысли полезли ему в голову, а он всеми силами старался от них избавиться, c отвращением гнал их прочь. С него довольно. Этим дерьмом он сыт по горло.