Генеральная репетиция - Андрей Гончаров

На площадке возле КПП дивизии уже суетилась большая группа людей. Поздоровавшись с теми, кого знал, присоединился к разговору. Кто-то курил, кто-то травил байки, и по площадке периодически разносился дружный смех мужиков. Примерно через полчаса к КПП подъехали два «Икаруса». Из первого вышел Иван Михайлович, тот самый контрразведчик, который беседовал с ним накануне.

– Товарищи! – обратился он к присутствующим. – Попрошу внимания! Сейчас проведём перекличку, после чего занимаем места в автобусах и в путь!

Через двадцать минут, дымя чёрным дымом из выхлопных труб, автобусы отъехали от КПП, увозя полсотни людей в неизвестность. Как только автобусы начали движение, Саша закрыл глаза и сразу же уснул, благо мягкое, с высокой спинкой кресло автобуса позволяло это сделать.

Спустя какое-то время он проснулся, но открывать глаза не спешил, сидел, прислушиваясь к окружающим его звукам. Где-то болтали мужики, всё так же громко смеясь. В воздухе чувствовался запах сгоревшего авиационного керосина и табака. Открыл глаза. Автобус стоял на кромке лётного поля, невдалеке были видны самолёты военно-транспортной авиации.

– Куда нас привезли? – спросил он у соседа по креслу, старшего лейтенанта Сергея Круглова.

Сергей окончил то же училище, что и Саша, только на год раньше. Они хорошо знали друг друга ещё с курсантской скамьи, а сейчас служили в одном танковом батальоне, но в разных ротах. Сергей жил с женой и шестимесячным сыном в том же общежитии, в комнате напротив. Его жена Марина дружила с Наташей.

– А ты, братец, силён поспать, – ответил Сергей. – На аэродром «Чкаловский» нас привезли. Второй час уже стоим, а чего стоим, кого ждём, непонятно. В тех автобусах ещё людей привезли, таких же, как мы. Говорят, из Солнечногорска и Таманской дивизии. Я прикинул, нас здесь столько, что полноценный танковый батальон можно укомплектовать. Не многовато ли инструкторов, как думаешь? Сколько ж тогда человек нам предстоит обучить?

– На танковый полк, не меньше, – ответил Саша и вышел из автобуса…

3

Майрбек Атлангериев был в восторге от новой власти во главе с Джохаром Дудаевым. Ещё бы! Ему, молодому парню, которому недавно исполнилось двадцать два года, корячился реальный срок, девять лет колонии строгого режима как минимум. Но буквально перед самым судом он чудесным образом оказывается на свободе, и с «чистой» совестью! Благодаря распоряжению Дудаева на воле оказались уголовники всех мастей, Майрбек в их числе.

Всё началось в конце восьмидесятых годов. Попал он служить в одну из воинских частей Сибирского военного округа, в артиллерийский дивизион, наводчиком противотанкового орудия. Как говорится, масть катила, служба подходила к концу. И надо же было такому случиться! Один из молодых солдатиков, этот «душара» конченый, посмел огрызнуться ему, «дедушке». Пришлось преподать урок уважительного отношения к старослужащему товарищу. Ну, вспылил, не рассчитал силу. С кем не бывает? Не убил ведь. Подумаешь, у парня сломана челюсть и выбито несколько зубов, повреждена барабанная перепонка и частично оторвано ухо. «Духа» вылечат, а несчастному «дедушке» светил дисциплинарный батальон.

«Как бы не так!» – решил для себя Майрбек и пустился в бега.

Через три недели скитаний по городам и весям осел в родном Грозном. О трудоустройстве не могло быть и речи, а жить хотелось, причём красиво жить. И началось! Грабежи, разбойные нападения, «командировки» в Москву для оказания помощи землякам в налаживании криминального бизнеса. Не гнушался Майрбек и изнасилованиями, благо русскоязычных женщин и их сочных молоденьких дочурок было полным-полно в республике. Так продолжалось больше года, пока преступную группу, в которой он состоял, не повязали на месте очередного преступления. Закрыли славного парня Майрбека в камере Грозненского СИЗО. Через неделю вывели на очередной допрос.

– Ну, что, орёл, долетался? – начал допрос матёрый, повидавший всё и вся за долгие годы службы следователь.

Здоровенный чеченец спортивного телосложения, ростом под метр восемьдесят с массивной челюстью и перебитым носом, наверное, профессионально занимавшийся боксом, сидел за письменным столом, потирая ладони. Казалось, что короткие рукава его коричневой футболки того и гляди лопнут, распираемые бицепсами. Когда Майрбек увидал этого «франкенштейна» и размеры его кулаков, у него внутри всё похолодело, потому что эта «машина» способна только калечить или убивать. Предчувствия его не обманули.

– На понт берёшь? Ничего на меня нет и быть не может, – попытался оправдаться Майрбек. – Я мимо проходил, когда мусора налетели.

– Конечно, мимо проходил. Я разве спорю? – сказал следователь, вставая из-за стола и обматывая кулак правой руки вафельным полотенцем. – И зовут тебя Лечи Нухаев? И ты ничего не видел и не слышал и вообще ни в чём не виноват. Так?

– Так! – успел промямлить Майрбек, прежде чем следователь сокрушительным ударом в область правого подреберья свалил его с табурета.

Мало того, что от удара перехватило дыхалку, так ещё и головой стукнулся об угол сейфа при падении.

– Беспредел творишь, начальник! – выдавил из себя сквозь кашель Майрбек, как только начал дышать.

Вместо ответа следователь поднял его за шиворот и вторым ударом, только в район солнечного сплетения, сложил пополам.

– Это ты мне, падаль, про беспредел базаришь? – следователь разогнул скрюченное, кашляющее тело и силой усадил обратно на табурет. – А покалеченный тобою и оглохший на одно ухо рядовой Укропцев – это беспредел?

Майрбек потерял дар речи от неожиданности. Он думал, что тот случай уже забылся.

– А между тем это тянет на срок до двух лет, по статье двести сорок четвёртой: неуставные отношения. И это – раз! – и очередной удар свалил Майрбека на пол. – Я тебе разрешал покидать табурет? – гаркнул «франкенштейн», усаживая обмякшее тело на прежнее место. – Натворил дел, обоссался и дёру! А это, согласно статье двести сорок седьмой – дезертирство – тянет на срок от трёх до семи лет. Это – два! – Майрбек опять оказался на полу.

Следователь водрузил импровизированную боксёрскую грушу обратно на табурет.

– Чёрт с ним, с этим русским. Россия большая, баб много, нарожают ещё. Но в этот раз ты и твои подельники облажались по-крупному! Обидели вы хорошего, уважаемого человека, и ваше счастье, что обошлось без мокрухи. Сейчас ваши действия тянут на срок от шести до пятнадцати лет по статье сто сорок шестой: разбой по предварительному сговору группой лиц.

– Никакого сговора не было! – кашляя, выговорил Майрбек.

– А ты говорил, что мимо шёл?! Как же так, дорогой ты мой Майрбек Атлангериев? Это – три! – опять грязный, с кровавыми плевками пол оказался перед лицом Майрбека.

Следователь снял полотенце с руки и сел за письменный стол.

– Что, гнида, удивлён? Вот твоё личное дело, – следователь показал папку. – И нечего здесь в «незнанку» играть!

Через час с небольшим Майрбек лежал на шконке в душной переполненной камере, уткнувшись лицом в стену, приходил в себя и готовился к худшему. Чистосердечного признания следователь от него так и не добился.

– Вот суки, что творят! – сказал один из новеньких сидельцев, появившийся в «хате», пока Майрбек был на допросе.

Майрбек, превозмогая боль, нехотя повернул голову, посмотрел на новенького и сразу же узнал его. Это был его старый знакомый Хизар Дакаев. Они жили в одном доме. Перед тем как уйти в армию, Майрбек и Хизар вместе тусовались, несмотря на то, что особой дружбы и доверия между ними не было. Они были совершенно разными людьми. Майрбек окончил десять классов школы, ему нравилась математика, поэтому и попал служить в артиллерию, а Хизар после седьмого класса бросил школу и сидел на шее у родителей. Диагноз: «лёгкая степень умственной отсталости – дебильность», выставленный врачами в детстве, накладывал свой отпечаток на всё. Хизар отличался от своих сверстников патологической жестокостью, был труслив и туп, хотя во всех уличных потасовках был в первых рядах. Как это сочеталось, непонятно. Перевалив двадцатилетний рубеж, Хизар ушёл из дома. Родители вздохнули с облегчением. Жить как-то нужно было, а зарабатывать на жизнь честным трудом совершенно не хотелось. Разгул бандитизма в республике пришёлся как нельзя кстати. Улица и группировки с распростёртыми объятиями приняли Хизара. Сколько дорожка ни вьётся, а всё равно приводит к развилке. Направо пойдёшь – в тюрьму попадёшь. Налево пойдёшь – могильный холмик найдёшь. Так он оказался в одной камере СИЗО с Майрбеком и светившим ему сроком – от трёх до семи лет за хулиганство по двести шестой статье. Отмазаться, сославшись на врождённое заболевание, не получилось, эксперты не стали заморачиваться и признали его дееспособным. В камере товарищеские отношения, прерванные службой в армии одного из них, вышли на новый уровень.