Сладкое яблоко раздора - Владимир Григорьевич Колычев

я такая непутевая… Так, погоди, а ты меня в чем-то подозреваешь?

- Земский после связи с тобой застрелился, Хохлатов после встречи с тобой отравился алкоголем, Козоева приговорили к смерти, сама знаешь, после чего…

- Ну, с Хохлатовым у меня точно ничего не было. И с Козоевым тоже! - торопливо проговорила Ева.

- Теперь вот Трутов! - подвел черту Артем.

Преступники могли забраться к Трутову в дом, когда он привез Еву домой. А могли сделать это и после того, как он вернулся без нее. Он же ставил машину в гараж. И это могли быть люди, которых снарядил кто-то из братьев Лазаревых. Может, Ева действительно отказалась от своих первоначальных планов, Трутова это обидело, он поднял на Еву руку, она пожаловалась брату. Могла позвонить Виталию Лазареву, с его частным охранным предприятием «Стриж». Или Георгию Лазареву, комбинат которого охраняла фирма «Стена», откуда, кстати сказать, вышел Антон Горбин. Предполагаемого киллера больше нет, но незаменимых людей, как говорится, не бывает.

- Ты меня подозреваешь!

- Я всего лишь хочу знать, как было дело. Ты приехала к Трутову домой, что дальше?

- А не пошел бы ты! - вдруг психанула Ева.

Артем кивнул. Он, конечно, пойдет. Закончит допрос и уйдет. Даже телефон у Евы не заберет. Номер он знает, тот же Павлов и геолокацию проведет, и все исходящие звонки пробьет, кому, когда звонила Ева… Малахов задумался. А может, не надо Павлова привлекать? Зачем светить Еву?… Но в то же время и не светить ее нельзя. Если она под подозрением. Может, все-таки самому заняться телефоном? Возможности есть, методика, в общем-то, отработана.

- Насколько я понял, вы знали Трутова давно? - сухо, сугубо официальным тоном уточнил Артем.

- Слушай, ты человек или робот? - спросила Ева и даже потрогала его за руку, слегка ущипнув. Вдруг там у него сплошной металл.

- Вы знали Трутова до сегодняшней встречи?

- Умеешь ты довести до белого каления.

- Знали?

- Я же сказала, что знала! И даже была немного в него влюблена!

- А он не мог изменить своей жене?

- Да нет, это я не могла изменить! Тебе!… А он мог изменить своей Альбине!

- Сегодня?

- Я уже закипаю, - сомкнув зубы, сказала Ева. - От своего белого каления. Скажи, почему это меня возбуждает?

- Может, вы напомнили Трутову о своих прежних отношениях? Может, вы как-то его разозлили? - спросил Малахов.

- Да нет, это я тебя злю! - Ева взяла его под локоть, грудью прижимаясь к плечу.

Как будто насос к его системе кровоснабжения подключился и заработал, в жилах забурлило, голова приятно закружилась. Но Артем взял себя в руки. Отталкиваться, отстраняться не стал, просто попробовал погрузиться в анабиоз, в котором ничего не чувствуешь, не соображаешь.

- Почему он сорвал с вас кулон?

- В порыве страсти!… А теперь спроси то же самое, но на «ты»!

- Почему он сорвал с тебя кулон?

- Раздеть меня пытался, я его толкнула, он упал, кресло перевернул.

- Это его разозлило?

- Шлюхой меня обозвал! А я не шлюха! Просто без царя в голове… С Козоевым этим! Он же красавчик, если честно! И я молодая, незамужняя… А потом думаю: ну куда тебя несет, дура!…

- Трутов тебя бил?

- Ну нет!… Он же знает!…

- Что знает?

- Виталика знает, брата моего! Виталик его в порошок может стереть!

- Виталику не звонила?

- Нет. Зачем?

- Твой телефон уже вскрыли, там все звонки.

- Я маме звонила.

- Когда?

- Ну, когда…

- Вся история звонков с твоего телефона у нас, - напомнил Малахов.

- Юра… Трутов куда-то ушел, сказал, домой сейчас отвезет, а я маме позвонила.

- Пожаловалась?

- Кому, маме? Ты что, на маму думаешь? - Ева с силой оттолкнулась от Малахова.

- Я не думаю, я спрашиваю, - качнул головой Артем.

- Трутов меня обидел, я позвонила маме, и она отправила к нему убийц? Ты это серьезно? - Ева смотрела на него как на ненормального.

- Может, и несерьезно. Но Трутов убит, - сказал Артем.

Но Ева его как будто не слышала.

- А если я на тебя маме пожалуюсь? Скажу, что ты меня обижаешь!

- Я тебя обижаю, - кивнул Артем.

А ведь это действительно так. Неважно, заслужила Ева небрежного к себе отношения или нет, но говорил он с ней жестко, даже грубо. Это не могло не обижать ее, особу, привыкшую к тому, что мир крутится вокруг нее.

- Еще как обижаешь!

Ева обвила руками его шею и, приподнявшись на носочках, посмотрела ему в глаза, желая заглянуть в его душу.

- И я знаю, кому на это пожаловаться!

- Жалуйся.

- Я пожалуюсь тебе… Ты же должен меня защищать?

- Как представитель закона.

- Хотя бы так.

- На общих основаниях.

- Не хочу на общих основаниях! - Ева капризно наморщила носик.

- Что ты хочешь, чтобы я с собой сделал?

- Зачем тебе что-то с собой делать? - не поняла Ева.

- Ну как же, ты жалуешься мне. На меня. Я же должен принять меры.

Артем думал о Земском. Вряд ли Ева жаловалась на него ему же самому, но полковник с собой что-то сделал. Застрелился. Может, и Ева сейчас думает о том же?

- Какие меры? - Ева с подозрением смотрела на него.

- Ну, мало ли…

- Я знаю, о чем ты думаешь… - Она ткнула в него пальцем. - И вот что я хочу тебе сказать!… Ты больной, если думаешь, что я виновна в смерти Земского!… И Козоева я не заказывала!… И на Трутова никому не жаловалась. Просто так за себя стало обидно. И к маме на ручки захотелось!… Тебе смешно?

Артем качнул головой, глядя на Еву. Ей уже тридцать два, возраст, в котором женщине как минимум неприлично быть одной. А у нее ни мужа, ни детей, только братья, у которых своя жизнь, свои семьи. Еве ведь тоже хочется домашнего тепла и семейной ласки, а нет ничего такого, вот и бросает ее из крайности в крайность. А остановить некому, приходился самой жать на тормоза. Замуж ей пора, одним словом. Как ее не понять?

- А мне смешно!… Только я совсем не смеюсь!…

- И не надо, - покачал головой Артем.

Человек погиб, Трутова нет. И, возможно,