Молитва Лягушки - Энтони Мелло

— Что ты здесь ищешь? — спросил гуру.

Настоятель начал подробно излагать свою печальную историю. Одно время его монастырь пользовался на Западе огромной популярностью. В его кельях толпились молодые искатели истины, а церковь отзывалась на песнопения монахов. Но вот монастырь стал испытывать тяжелые времена. Поток молодых монахов иссяк, исчезли толпы тех, кто обретал здесь духовный покой, а церковь погрузилась в тишину. В монастыре осталась лишь небольшая группа монахов, но и они выполняют свои обязанности с тяжелым сердцем.

Настоятелю хотелось знать следующее: «Не попал ли монастырь в такое бедственное положение из-за грехов наших?»

— Да, — ответил гуру, — из-за греха неведения.

— А что это за грех такой?

— Один из ваших монахов — переодетый мессия, но вы об этом не догадываетесь.

Сказав это, гуру закрыл глаза и вернулся к своей медитации.

В течение всего нелегкого возвращения в монастырь сердце настоятеля учащенно билось при мысли о том, что мессия — сам Мессия! — вернулся на землю и пребывал именно в его монастыре. Как же могло случиться, что он не смог его распознать? И кто это может быть? Брат-повар? Брат-ризничий? Брат-казначей? Брат-приор? Нет, только не он, у него столько недостатков, увы! Но гуру сказал, что он замаскирован. А может, эти дефекты и являются маскировкой? Давай еще раз подумаем: у каждого в монастыре есть недостатки. И каждый может оказаться мессией!

Вернувшись в монастырь, аббат собрал монахов и рассказал им о своем открытии. Они посмотрели друг на друга с недоумением. Мессия? Здесь? Невероятно! Но он искусно замаскирован. Все может быть. А вдруг это брат такой-то… А может, это брат такой-то… А может…

Одно не вызывало у них сомнений: если мессия прятался среди них, то вряд ли им суждено обнаружить его. Поэтому они стали относиться друг к другу с большим уважением и вниманием. «Никогда не знаешь, кто окажется рядом с тобой, — говорили они друг другу. — А вдруг мессией окажется твой сосед?»

В результате такого разительного изменения атмосфера в монастыре стала наполняться радостью. Вскоре десятки молодых монахов попросили принять их в ряды Ордена, и вновь церковь отозвалась эхом на священные и счастливые песнопения монахов, чьи сердца пламенем охватил дух Любви.

Зачем тебе глаза, если сердце слепо?

Заключенный и муравей

Один заключенный долгие годы провел в одиночной камере. Он ни с кем не разговаривал и никого не видел: еду ему подавали через специальное окошко в стене.

Однажды к нему в камеру влез муравей. Заключенный восторженно наблюдал за насекомым, пока тот не спеша бежал через комнату. Человек положил его себе на ладонь, чтобы лучше рассмотреть, дал ему пару зернышек, а на ночь накрыл его своей жестяной кружкой.

И вдруг его осенило, что ему понадобилось десять лет одиночного заключения, чтобы увидеть красоту муравья!

Однажды домой к испанскому художнику Эль Греко приехал его друг. Был чудесный весенний день, но художник сидел у себя в комнате с плотно задернутыми гардинами.

— Пошли выйдем на солнечный свет, — предложил Друг.

— Не сейчас, — ответил Эль Греко. — Солнце помешает сиянию, переполняющему меня внутри.

Слепой раввин

Старый раввин совсем ослеп и уже не мог ни читать, ни видеть лица тех, кто приходил к нему с визитом.

Один целитель сказал ему: «Доверься мне, и я избавлю тебя от слепоты».

— В этом уже нет необходимости, — ответил раввин, — я могу видеть все, что мне нужно видеть.

Не всякий слепой спит. И не всякий зрячий видит.

РЕЛИГИЯ

Вокзал рядом с рельсами

Усталый путешественник с досадой:

— Господи Боже мой! Кто же строит железнодорожную станцию в трех километрах от деревни?

Носильщик, сочувственно:

— Должно быть, строители решили, что правильно будет построить ее ближе к поездам, сэр!

Ультрасовременный вокзал в трех километрах от железнодорожных путей — такой же абсурд, как знаменитый храм всего лишь в трех сантиметрах от верующих.

Камакура Будда

Статуя Камакуры Будды стояла в храме, но однажды мощный ураган разрушил его. С тех пор массивный памятник годами стоял на открытом воздухе, подвергаясь воздействию солнца, дождя, ветра и других капризов погоды.

Когда один священник начал собирать средства на восстановление храма, к нему во сне пришла статуя и сказала: «Для меня тот храм был тюрьмой, а не домом. Я предпочитаю реалии жизни. Там мои истоки».

Дов бер и баал шем

Дов Бер был не совсем обычным человеком. В его присутствии люди начинали дрожать. Он был уважаемым исследователем Талмуда, консервативным ученым, не отступающим ни на йоту от своей доктрины. Бер никогда не смеялся. Он твердо верил, что для духовного очищения человеку нужно страдать; ходили слухи, что он мог обходиться без пищи на протяжении многих дней. В итоге такой суровый подход к жизни подвел его: Дов Бер серьезно заболел, и старания врачей не увенчались успехом. Когда все методы лечения были испробованы, кто-то предложил: «А почему бы не обратиться за помощью к Баал Шем Тову?»

Дов Бер согласился на это предложение, хотя вначале противился такой идее, ибо крайне негативно относился о Баал Шему, которого просто считал еретиком. Дов Бер был уверен, что человек может сделать свою жизнь осмысленной только путем перенесения страданий и несчастий, тогда как Баал Шем всячески старался смягчить боль и открыто проповедовал свою теорию о том, что только дух радости может наполнить жизнь смыслом.

Было уже за полночь, когда Баал Шем отозвался на просьбу и приехал в шерстяном пальто и шапке, выделанной из дорогого меха. Он зашел в палату и протянул больному «Книгу Радости», которую Дов Бер начал читать вслух.

Говорят, что он успел почитать не более минуты, как Баал Шем прервал его. «Чего-то не хватает, — сказал он. — Чего-то недостает твоей вере».

«Чего же?» — спросил больной.

«Души», — ответил Баал Шем Тов.

Сгоревший Будда

Как-то холодной зимней ночью один бродяга попросился переночевать в храме. Беднягу засыпало снегом, поэтому священник разрешил — хотя очень не хотел этого. «Ну хорошо, входи, но только на одну ночь. Это храм, а не хоспис какой-нибудь. Утром ты должен будешь уйти».

Глубокой ночью священник услышал какой-то подозрительный треск. Он помчался к храму и увидел ужасающую картину. Незнакомец грелся у костра, который развел внутри храма. Священник сразу заметил, что отсутствует деревянная статуя Будды.

— Где статуя? — закричал он. Скиталец указал на огонь и сказал:

— Я боялся, что просто не переживу этот холод.

— Ты с ума сошел! — заорал священник. — Ты знаешь, что ты натворил? Это была статуя самого Будды. Ты спалил статую Будды!

Огонь стал постепенно затухать. Отшельник посмотрел на него и начал ворошить угли палкой.

— Что ты делаешь? — завопил церковник.

— Ищу кости Будды, которого, как ты говоришь, я тут сжег.

Позднее священник рассказал об этом инциденте старому мастеру дзэн, который прокомментировал услышанное так: «Должно быть, ты плохой священник, коль ценишь мертвого Будду выше живого человека».

Невидимые сутры

Тецуген, ученик дзэн, однажды осмелился на дерзкий поступок: отпечатать семь тысяч копий сутр, которые до этого существовали только на китайском языке.

Он исколесил всю Японию в поисках жертвователей для своего проекта. Некоторые зажиточные люди давали ему по сто золотых монет, но в большинстве случаев он получал медяки от крестьян. Тецуген был всем одинаково благодарен, независимо от суммы взноса.

Спустя долгих десять лет он наконец собрал искомую сумму для реализации своей затеи. Но именно в это время река Удзи вышла из берегов, оставив тысячи людей без крова и пищи. Тецуген отдал все собранные средства пострадавшим от наводнения людям.

Потом он вновь начал искать необходимые ему средства. И через много лет это ему удалось. Но именно в то время страну поразила эпидемия, и Тецуген передал все деньги больным.

Вновь он отправился в поход, и лишь двадцать лет спустя его идея отпечатать сутры на японском языке была наконец реализована.

Отпечатанный текст этого первого издания сутр можно увидеть на выставке в монастыре Обаку в Киото. Японцы говорят своим детям, что всего у Тецугена было три тиража сутр, и хоть первые два тиража невидимые, но они намного ценнее третьего.

Два брата, которые любили

Жили-были два брата, один из них был холостым, а другой имел семью. У братьев была ферма, щедрая земля которой дарила им богатый урожай зерна. Собранный урожай братья поровну делили между собой.