Длинноногая мишень - Марина Серова

— Молодой человек! — строго проговорила я, подходя к Диме, старательно высматривающего меня в окнах многоэтажки. — Кто вам разрешил сигналить во дворе?

Водитель недоуменно взглянул на меня, старательно соображая, что ответить нагловатой мужененавистнице. Грубить он, по-видимому, не хотел, однако и вежливого ничего придумать не мог. Неизвестно, сколько бы еще Дима стоял разинув рот, если бы я не рассмеялась.

— Не напрягайтесь, Дмитрий! — произнесла я, глядя, как он хлопает глазами. — Просто присмотритесь внимательней, это же я — Женя Охотникова.

— Вот это класс! — после длительной паузы наконец заговорил водитель. — Честное слово, Евгения Максимовна, если бы не улыбнулись, ни в жизнь бы вас не узнал!

Словом, должное впечатление я произвела. Первую часть задачи можно было считать выполненной и теперь пора заняться настоящим делом.

Мы поехали к модельному агентству, принадлежащему Оксане Щегловой.

Красная «Ауди» мирно покоилась на стоянке возле офиса. Движение на этой улице было односторонним, что значительно облегчало мою задачу: мы припарковались на обочине, не доезжая метров десять до Оксаниной машины.

Андрей Владимирович еще после обеда позвонил мне и сообщил планы жены на сегодняшний вечер. Эта информация была важна только в одном плане: если бы Оксана собиралась на какие-то закрытые вечеринки, то Щеглов был обязан обеспечить меня пригласительными билетами.

Сегодня в графике визитов Щегловой не значилось ничего подобного (по крайней мере, так уверял меня ее муж). Оксана запланировала ужин в ресторане с известным элитным художником. Затем должна была состояться поездка на открытие его выставки, и лишь после этого намечался визит в казино, откуда Щеглова должна была отправиться домой.

Если верить словам Андрея Владимировича, то подобный вечерний моцион его супруги не был чем-то необычным. Богемные тусовки привлекали ее, как муху… извините, пчелу — мед. А уж обыграть кого-то в казино было для Оксаны просто ритуалом. Ладно, посмотрим, как все обстоит на самом деле.

Долго ждать Щеглову мне не пришлось, и Оксана, появившись из дверей здания, проплыла к своей машине.

По-видимому, в ее собственном модельном агентстве нарядов было предостаточно, чтобы Щеглова не ездила домой переодеваться. Из офиса она вышла в длинном блестящем черном платье с глубоким декольте и разрезом сбоку. Поверх платья было накинуто коротенькое бoлеро из серого бархата, а вокруг шеи пузырился серебристый шарф.

Не думаю, что в этом наряде Щеглова работала в офисе. Уж слишком экзальтированный и эротичный. Однако все могло быть, у богатых свои причуды.

Оксана села за руль и уверенно выехала со стоянки. Судя по направлению, которое она выбрала, планы на сегодняшний вечер (по крайней мере, их первая часть) оставались неизменными. После нескольких поворотов стало ясно, что Щеглова едет в ресторан «Славянский», где должна состояться ее встреча с художником.

Я оставила Диму в машине, потребовав от него состояния полной готовности, и вошла в ресторан следом за Щегловой. Ничем особенным «Славянский» не выделялся, разве что стилизованными русскими рубахами официантов да ансамблем псевдоцыганского типа, игравшим какой-то немудреный мотив на небольшой эстраде в углу.

Не знаю, как у Оксаны, а у меня сложилось впечатление, что хозяин этого заведения явно содрал подобный имидж с одной из сомнительных парижских забегаловок. Словом, в интерьере было всего понемножку, главное, чтобы побольше экзотики.

Публика здесь была такая же разномастная: начиная от «европрикинутых» студентов и кончая толстопузыми холеными бизнесменами. Впрочем, сфера их деятельности определилась довольно быстро, так как Оксана подсела именно к этой компании.

Теперь мне предстояло занять оптимальную позицию. Собственно говоря, лучшим вариантом был бы соседний столик, но в таком случае я оказывалась бы прямо перед глазами Щегловой.

Объяснять, почему этого нельзя было допустить, я думаю, не имеет смысла. Поэтому мне пришлось расположиться за дальним столиком у глухой стены, чтобы держать в поле зрения все помещение ресторана.

Я абсолютно не представляла себе, что могу сделать, если для Оксаны возникнет угроза со стороны окружавших ее людей. Любому из них не представляло никакого труда причинить ей вред, а вот помешать им с такого расстояния для меня было неимоверно трудно.

Мне оставалось только верить словам Щеглова об отсутствии непосредственной угрозы для его жены и держать в поле зрения всех людей, не входящих в ее окружение.

Собственно говоря, если взять за аксиому возможность нападения извне, то тут моя задача упрощалась. В этом случае самым главным для меня было помешать кому бы то ни было напасть на Щеглову. А уж в этом деле я не опаздывала еще никогда.

В общем, пока Оксана ужинала, явно наслаждаясь обществом окружающих ее людей, я внимательно осматривалась, потягивая апельсиновый сок. Хотя такая вынужденная диета — я не могла позволить, чтобы у меня были заняты обе руки — была не совсем к месту. Мое нежелание делать серьезный заказ привлекало к себе излишнее внимание.

Хорошо, если бы это внимание выражалось только в косых взглядах официантов. Пару раз к моему столику подходил какой-нибудь сердобольный господин, видимо желающий укротить феминистку, и предлагал угостить меня ужином.

Естественно, что все они получали довольно вежливый, но твердый отказ, однако я боялась, что в конце концов это привлечет ко мне внимание Оксаны. К счастью, этого не случилось. Щеглова была настолько увлечена своей компанией, что попросту не замечала ничего вокруг.

Когда они наконец покинули ресторан, я вздохнула с облегчением!

Кстати, если вас интересует, за ужин платила Оксана.

Выставка художника проходила у него дома, в пяти минутах езды от ресторана. Собственно говоря, это была огромная студия, занимающая помещение бывшей швейной мастерской, а сам художник жил в маленькой каморке, что была раньше кабинетом начальника.

К приезду Оксаны с великим живописцем около его мастерской уже собралась порядочная толпа. Мне легко удалось спрятаться в ней, не боясь быть замеченной. В первые минуты я несколько опасалась, что Оксана сначала пройдет внутрь, а лишь потом откроет выставку, однако этого не случилось. Художник распахнул дверь и, пропустив всех желающих, вошел в мастерскую последним.

Неописуемую атмосферу, которая царила на выставке, передать очень трудно. Люди переходили от картины к картине, переговаривались, спорили, выпивали. В общем, чувствовали себя в своей тарелке.

Я никогда не считала себя особым знатоком и ценителем живописи, однако, посмотрев на шедевры местной знаменитости, можно было совершенно уверенно предположить, что к реализму они отношения не имеют. Работы мастера были выполнены в стиле постмодернизма (хотя тут я могу ошибаться), и впечатление, которое они производили на нормального человека было отталкивающее.

Вокруг Оксаны, не отстающей от художника ни на шаг, постоянно крутилась масса народа. С одной стороны, это создавало для моей работы ту же проблему, что и в ресторане, а с дрyгой — я могла постоянно быть позади Щегловой, не опасаясь быть замеченной.

Впрочем, заметить-то меня заметили, вот только не Оксана. Какой-то невзрачный тип с лысиной Ильича, проходя мимо, вцепился в мой локоть и прошептал:

— Деточка! Я точно знаю, что вы хотите быть натурщицей…

Я оглянулась на него, несколько удивившись тому спросу, которым нынче пользуются феминистки. Может быть, мне стоит сменить имидж? Впрочем, чего-чего, а внимания мужчин мне всегда хватало с избытком.

— А вот я точно знаю, — произнесла я, ледяным взглядом испепелив похотливого мазилу, — что вы хотите под суд за оскорбление личности!

Лысого кренделя словно ветром сдуло. Глядя ему вслед, я подумала, что здесь, видимо, привыкли к фамильярности, и подобное обращение с маэстро в кругу художников было чем-то выдающимся…

Свой «Мерседес» я оставила неподалеку от крыльца, заставив Диму быть в полной готовности, как и у ресторана. Сама же, на всякий случай, нашла запасную дверь и, сунув в замок рейсфедер, сломала его. Мне совсем не улыбалось гоняться за Оксаной по дворам, если она решится таким образом скрыться от толпы. А с рейсфедером взамочной скважине возможность открывания двери несанкционированными личностями теперь сводилась к нулю.

Нате вам!!!

Оксана находилась на выставке около получаса. Я совсем не вникала в их художественные беседы с мастером, так как мне приходилось постоянно крутиться, словно собачонке, которой на хвост повесили рака. Вы уж простите меня за подобные выражения.

Когда наконец Щеглова направилась к выходу, меня захлестнула волна ни с чем не сравнимого облегчения. Я была ужасно рада, что наконец покинула этот притон безумцев. Впрочем, радость моя быстро улетучилась.