Ремарк и миражи - Андрей Бондаренко

— Звони, не вопрос.

— Тогда, любимый, диктуй номер…. Ага, готово. Нажимаю на «зелёную трубочку»…

Через несколько секунд Инни принялась с кем-то активно и живо общаться на испанском языке.

Вскоре разговор завершился, и она, предварительно отправив мобильник обратно в сумочку, объявила:

— Требуемые договорённости достигнуты. Наша встреча с Морисом Мюллером состоится в семнадцать тридцать, в баре «Милонга».

— А сейчас — сколько времени? — спросил Роберт.

— Четырнадцать пятнадцать.

— Хм. Нам дойти до этого бара — минут десять. Даже если брести медленным шагом, то пятнадцать-шестнадцать. Ладно, попробуем убить время посредством чтения местных газет…

Купив в ближайшем газетном киоске утренний номер «Clarin», они отыскали тихий уютный сквер и устроились на очередной тёмно-синей скамье, которых в Буэнос-Айресе, судя по всему, было даже больше, чем разномастных кафешек и ресторанчиков.

— Нашла, — наспех пролистав газету, сообщила Инэс. — Статья на второй странице, только маленькая. Больше напоминает краткую заметку-сообщение. Называется — «Убийство очередного заслуженного ветерана спецслужб».

— Так зачитывай. То есть, переводи.

— Сейчас, подожди пару-тройку секунд…. Итак. «Вчера, через пятнадцать минут после начала рабочего дня, в нашу редакцию позвонили. Приглушённый нейтральный голос, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине, попросил позвать к телефону вашего покорного слугу. Я взял телефонную трубку. Глухой безликий голос предложил выслушать его, не перебивая и не задавая каких-либо вопросов. Мною, естественно, такое обещание было дано…. После этого неизвестный (или же неизвестная?), сообщил следующее. Мол, несколько часов тому назад в своей квартире, расположенной по адресу — «Пласа Италия, дом 8, квартира 6», был застрелен господин Ганс Моргенштерн, легендарный ветеран аргентинских спецслужб. Причина убийства — месть за профессиональную деятельность покойного в 1956-1958-ом годах. На прощанье звонивший (звонившая?), провозгласил: — «Хайль Гитлер!» и повесил трубку…. Как видите, уважаемые читатели и читательницы, сбываются мои самые мрачные прошлогодние пророчества. Очередной герой документального романа «Неизвестный Эскадрон», вышедшего из-под бойкого пера модного писателя Дитера Кастильо, убит. Полная откровенность, она — зачастую — бывает очень опасной. Ещё не все Тени Прошлого канули в Лету. Далеко — не все…. Но куда же смотрят нынешние Руководители аргентинских рыцарей плаща и кинжала? Куда, я вас спрашиваю? И это притом, что, по мнению многих серьёзных профильных экспертов-аналитиков, «Эскадрон смерти» не был, всё-таки, распущен в 2001-ом году, а продолжает, наоборот, активно действовать и эффективно функционировать.… Почему подавляющее большинство ветеранов «Эскадрона» находятся под неусыпным надзором и надёжной охраной, а бывшие члены специальной группы «АнтиФа» оказались практически беззащитными — перед неизвестными злодеями? Почему? Кто мне ответит на этот вопрос? Молчание — было ему ответом…. Жаль. Искренне жаль. Двойные стандарты — страшная и коварная штука, являющаяся верным предвестником скорых политических баталий и потрясений. Бедная моя Родина! Несчастная Аргентина! Когда же в ней, вопреки всему и вся, воцарят справедливость, покой и всеобщее равенство перед Законом? Будем терпеливо ждать. Будем. Всё равно, ничего другого нам, милые мои сограждане, не остаётся…». Подпись: — «Всегда искренне ваш — Морис Мюллер…». Вот, такая статейка…. Как тебе, милый? На мой взгляд, излишне пафосно и с откровенным перебором. Согласен?

— Пафоса, безусловно, хватает, — подтвердил Роберт. — Вполне возможно, что уважаемая газета «Clarin» нынче вовсю сотрудничает с «левыми» оппозиционными силами Аргентины. В финансовом плане сотрудничает, я имею в виду…. Вместе с тем, в этой короткой заметке содержится и однозначно-полезная для нас информация. Во-первых, теперь уже окончательно стало ясно, что мой дед, действительно, служил в аргентинском «Эскадроне смерти». То есть, в одном из его структурных подразделений, именуемом — «АнтиФа». Причём, начиная с 1956-го года…. Во-вторых, выяснилось, что про это самое «АнтиФа» — года полтора тому назад — был написан некий документальный роман, где в качестве одного из героев фигурировал Ганс Моргенштерн. В-третьих, можно смело предположить, что книга «Неизвестный Эскадрон» не осталась — среди аргентинских читателей — незамеченной, раз про неё репортёр Мюллер писал в «Clarin» ещё в прошлом году. И не просто писал, а даже предостерегал, мол: — «Больно уж ветераны «АнтиФа» разоткровенничались. Как бы беды, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, не приключилось. Тени Прошлого, они, отнюдь, не дремлют…». Ладно, и то, как говорится, хлеб. То бишь, полноценные материалы для дальнейших следственных и аналитических размышлений…. Сколько там времени?

— Четырнадцать часов сорок пять минут.

— Убили, называется, время…. Кстати, любовь моя хрустальная. По идее, мы с тобой сейчас должны скорбеть и печалиться, мол, умер близкий родственник. Всё это так. Действительно, умер. Действительно, близкий. То есть, убит…. Только, давай, сперва поймаем подлого убийцу, а уже после этого и запечалимся. Так для дела, как показывает практика, будет гораздо лучше и продуктивней. Поэтому ведём себя — будто бы занимаемся обычным расследованием. То есть, расследуем убийство совершенно постороннего для нас человека. Иначе, поверь, никакого толка и прока не будет…. Договорились?

— Тебе, Робби, видней…

Выбросив смятую газету в тёмно-серую бетонную урну, они покинули гостеприимную тёмно-синюю скамью, и, крепко сцепившись ладонями-пальцами, неторопливо зашагали по улочкам и переулкам Буэнос-Айреса. Просто так шагали, не соблюдая какого-либо генерального направления, и без каких-либо конкретных целей.

— Мы же останемся здесь на всё ранее-запланированное время? — спросила Инни. — То есть, на две с половиной недели?

— А что? — тут же нахмурился Роберт. — У тебя есть какие-то другие предложения?

— Милый, ты меня совсем не так понял. Я же просто уточняюсь — с конкретной диспозицией. Ладно, сформулирую свой вопрос по-другому…. Мы же в ближайшие восемнадцать суток (как минимум), будем заниматься расследованием убийства твоего дедушки?

— Будем…. А что?

— А то, что в этом случае нам надо срочно подумать над сменой своих внешних обликов. Понимаешь?

— Ничего не понимаю. Зачем — менять облики?

— Как же иначе? — удивилась (почти искренне), Инэс. — В процессе следственных действий нам, безусловно, придётся встречаться и разговаривать с целой кучей здешнего народа. А общеизвестно, что люди гораздо охотней и раскованней общаются со «своими». То есть, с такими же, как и они сами…. На кого, родное сердечко, мы сейчас похожи?

— На кого?

— Конечно же, на классических австралийских туристов. А должны — по идее и для пользы общего дела — смотреться самыми обыкновенными и неприметными «портеньо». Ну, так — сами себя — называют коренные жители Буэнос-Айреса…. Опять не въезжаешь в тему? Это же, «маньячный» инспектор, так элементарно. Одеваются аргентинцы и аргентинки совсем не так, как австралийцы и австралийки. Модные тенденции в этих странах, чтобы ты знал, разные. Гардеробы нам, просто-напросто, надо слегка обновить. Понимаешь? Гар-де-ро-бы…. А вон, как раз, и милая улочка, на которой расположена целая россыпь различных «шмоточных» магазинчиков и бутиков…. Пошли, взглянем?

— Ты это серьёзно? — недоверчиво склонил голову на бок Роберт. — Ну, про маскировку под здешних «портеньо»? Или же просто нашла достойный повод — разжиться модными южноамериканскими обновками?

— Очень надо, — обиженно надулась Инни. — За кого ты меня принимаешь, жлоб белобрысый? Ладно, пройдём мимо. Пройдём. Бог с ним. Не очень-то, кстати, и хотелось…

— Да сворачиваем, конечно, сворачиваем. Я же пошутил. Истратим на местные шмотки — без всяких вопросов — часть нашего семейного бюджета. Да и с необходимостью смены обликов, родная, ты полностью и однозначно права. Будем, действительно, притворяться «своими»…. А исходя из чего, мы будем обновлять наши гардеробы?

— Исходя из увиденного на этих славных и симпатичных улочках. У меня, слава Богу, отличная зрительная память…

На долю Роберта досталось: чёрные зауженные джинсы, пара чёрных же балахонистых рубах, бежевые бархатистые и ужасно-остроносые туфли, пижонский курортный костюм тёмно-салатного цвета, пару белоснежных рубах (одна со «стоячим» воротничком, вторая, и вовсе, без воротничка), несколько ярких шейных платков, а также две мягкие шляпы со средними по размеру полями — угольно-чёрная и тёмно-салатная.

— Можно — по очереди — «разыгрывать» сразу два типично-аргентинских образа, — многозначительно и довольно улыбаясь, вещала Инэс. — Первый, это такой упёртый политически-озабоченный фанат с ярко-выраженной «правой» направленностью. Второй, это самовлюблённый столичный мачо-сердцеед, только стильной тросточки не хватает…