Игры ушедших - Роман Куликов

Следопыт сделал шаг вперед, киборги — назад. Они перемещались, сохраняя дистанцию.

Ас теперь стоял спиной к коридору. Чтобы выйти, ему нужно было удостовериться, что там его никто не ждет, но и от киборгов нельзя было отводить взгляд. Он сделал шаг назад, выходя из комнаты. От ожидания выстрела или удара гудящего лезвия виброножа в спину по позвоночнику пробежали мурашки. Спина напряглась, и, казалось, даже волосы на затылке встали дыбом.

Но все обошлось, в коридоре засады не было. Ас медленно отошел в сторону, скрываясь от взгляда киборгов, развернулся и со всех ног помчался к лестнице. Быстро спустился вниз, задержался у выхода из подъезда, осторожно выглянув на улицу: убедиться, что там его никто не поджидает. Свежий воздух показался ему необычайно приятным после вонючей комнаты киборга, где после допроса и перестрелки вообще стало трудно дышать от заполнившего помещение запаха горелой плоти и дыма. Потом выбежал на улицу, взобрался на гравицикл, завел его и погнал прочь. Теперь его путь лежал к Колизею, рядом с которым расположился гарнизон армии освобождения.

Морган висел вниз головой, рассматривая прозрачный танк, наполненный моделирующей жидкостью, в которой плавал объект его наблюдения. Находясь в таком положении, бывший главарь не испытывал ни малейшего дискомфорта — ток и давление крови в том куске плоти, что остался от его тела, регулировали механизмы. Он иногда вспоминал, как поначалу, когда его платформа оказывалась в верхней точке комнаты, Моргану казалось, что его стошнит, но это были всего лишь игры его измученного разума, потому что желудок у него отсутствовал. Как отсутствовал и пищевод, печень, селезенка, одно легкое, кишечник, половые органы и ноги. Все, что сейчас от него осталось, это кусок грудной клетки, в которой билось сердце и качало воздух одно легкое, шея, одна своя рука, вторая механическая и, конечно, голова. Все необходимые питательные вещества и кровь закачивались в организм с помощью механизмов. Правда, иногда Зодчие баловали его жидкостями с различными вкусами, которыми он наслаждался. Бывший главарь понимал, что когда он сглотнет, то вся жидкость уйдет по слюноотводу, и его организму не останется ничего, поэтому он растягивал удовольствие как можно дольше, перекатывая густую субстанцию на языке, размазывая по небу, бултыхая за щеками.

Свое нынешнее положение он воспринял очень тяжело. Не проходило дня с того момента, как киборг очнулся в этом помещении, чтобы он не задал себе вопроса: «Почему?! Почему Зодчие не восстановили мое тело, если им все же удалось сохранить мою жизнь? Почему не вернули на прежнее место, где я служил им верой и правдой? Почему, в конце концов, не дали тело механическое, а приделали его останки к подвижной платформе, прикрепленной к внутренней поверхности сферической комнаты, и поддерживали во мне суррогатную жизнь с помощью десятков механизмов?»

Но с ним никто не разговаривал на эти темы, не отвечал на вопросы, с ним вообще мало общались. А когда он пытался спрашивать Зодчих, иногда заглядывавших к нему, они отвечали всегда одинаково односложно: «Так надо».

А вопросы изо дня в день жгли мозг Моргана, пытали, мучили и издевались над ним. Мрачные мысли наполняли голову, временами ему казалось, что мозг не выдержит их напора и просто взорвется. Морган начал разговаривать сам с собой, ни с того ни с сего начинал смеяться или плакать. Киборг постепенно сходил с ума.

Все изменилось только тогда, когда он наконец понял, зачем он был нужен Зодчим.

В тот день один из них пришел к бывшему главарю.

Тот сидел внизу сферы, погруженный в себя, поэтому не сразу среагировал на появление карлика.

— Мы принесли тебе подарок, — прошелестел голос у него над ухом. Морган вздрогнул от неожиданности и дернул рукой на джойстике, рывком отогнав в сторону свою платформу. Зодчий растянул губы в ухмылке:

— Ты все еще боишься нас?

— До поноса, — хмуро ответил киборг.

Морган говорил громким шепотом — одно легкое большего не позволяло.

— Ваше качество, которое называется юмор, очень нравится нам. Мы даже иногда понимаем его.

— Ну надо же, а есть чем понимать?

Зодчий пропустил мимо ушей последнюю реплику главаря и продолжил говорить о том, зачем пришел:

— Думаем, тебе он понравится.

— Ты дашь мне тело? — грубо спросил Морган, заранее зная ответ — он задавал это вопрос уже десятки раз.

— Нет, мы не дадим тебе тело, ты нам нужен такой, какой ты сейчас. — В голосе Зодчего не было раздражения, только снисходительность.

— Для чего?

— Скоро узнаешь, для этого мы и пришли.

— Жду с нетерпением, — скривился Морган и отвернулся.

— Напрасно ты нам не веришь.

— Почему?

— Не начинай! — грозно сказал Зодчий и дернул головой, зашелестев материалом черной накидки.

— Почему вы не дали мне тела? — Морган знал, что последует за его истерикой, но не мог удержаться. Он уже не слушал карлика, из его глаз текли слезы. — За что вы так наказали меня? За что? Почему?! — Киборг зарыдал.

У Зодчего в руке появился маленький пульт, острым черным ногтем он нажал кнопку. По остаткам тела Моргана, пробежала судорога. Вены вздулись и почернели. Киборга затрясло, его пальцы непроизвольно сжались на рукоятке джойстика — он стал беспорядочно ездить по стенам комнаты.

Зодчий отпустил кнопку.

Платформа с киборгом съехала вниз. На его губах выступила пена, из носа текла кровь.

— Я боль-ше не бу-ду… — выдавил Морган.

— Да, мы знаем.

Морган откашлялся и отдышался, вытер рот ладонью, другой рукой направил трубку для подачи воды на лицо и ополоснул его.

— Сейчас мы принесем ее тебе, — как ни в чем небывало сказал Зодчий.

— Ее? — переспросил Морган.

— Подарок.

Секция стены отъехала в сторону, в образовавшемся проеме появился еще один Зодчий. Позади него десяток переделанных тащили на гравитационных зажимах мнемотанк — куб, с гранью в три метра, из прозрачного материала, залитого вязкой моделирующей жидкостью.

Внутри куба, в вертикальном положении, плавала человеческая фигура.

Морган подвинулся в сторону, пока переделанные под руководством Зодчих монтировали натяжные штоки и устанавливали на них танк. Когда они закончили, куб был расположен в самом центре сферической комнаты бывшего главаря, подвешенный на крепеже, как в паутине.

— Что за дерьмо вы притащили? — киборг уже пришел в себя после небольшой экзекуции, устроенной Зодчим.

— Посмотри внимательно.

Киборг даже не сразу понял, кто находится в мнемотанке, но когда он узрел, что за пленник в этой тюрьме для тела и разума, то от удивления не нашелся, что сказать. Мысленно он вопил во все горло, кричал, задыхаясь от восторга и злорадства, и все эти эмоции так переполняли его, что застряли в горле, прорвавшись наружу только невнятным хрипом.

Зодчие дали Моргану указания, которым он обязан был следовать, по уходу за пленником и обслуживанию мнемотанка. Киборг выслушал их, кивая, а сам не мог дождаться, когда останется один. Зодчие ушли, бросив ему два тюбика со вкусовой жидкостью, а Морган даже не обратил на это внимания. Платформа, повинуясь движениям управляющего джойстика в его руке, несколько раз объехала сферу по окружности в разных направлениях. Морган разглядывал свою новую заботу со всех сторон — сверху, снизу, с боков. Он тихо смеялся.

На какое-то время киборг даже забыл о своем собственном состоянии и только наслаждался осознанием того, что его главный враг, фактически — убийца, теперь будет в его власти.

Обнаженная Лима плавала в моделирующей жидкости. Вокруг ее головы, путаясь в разметавшихся волосах, витала сеть иллюзионаторных чипов. Морган подогнал платформу ближе к мнемотанку, остановился прямо напротив Лимы и заглянул ей в лицо. Однако киборг был слегка разочарован, увидев, что ее взгляд устремлен не на него, а куда-то вдаль, разглядывая просторы, которые рисовали в ее мозгу чипы.

Глаза Охотницы моргали, грудь вздымалась от вдохов, руки и ноги двигались, как будто она шла, вооружившись своим неизменным копьем, которое, как и доспехи на ней, были созданы прозрачной моделирующей жидкостью, окружавшей девушку. От вида этого копья, пусть и не настоящего, созданного из геля, уплотненного силовыми полями, Моргану стало нехорошо. Забытая боль вновь напомнила о себе.

Киборг с трудом взял себя в руки, снова поднял взгляд на девушку и прошептал:

— Здравствуй Лима.

С тех пор Охотница стала его соседкой, его заключенной, его объектом наблюдения, его заботой и развлечением.

Киборг разговаривал с ней, рассказывал свои мысли, иногда ему даже казалось, что девушка отвечает на его вопросы кивком головы или другим случайно совпавшим жестом.

Часто Морган занимал себя попытками разгадать, что Лима делала в тот или иной момент. Он часами |наблюдал, как она жила в своем виртуальном мире, шла или бежала, сидела или дралась, разговаривала или спала.