Сама себе детектив - Татьяна Осипцова

Взглянув в последний раз на кровать, мужчина прошептал: «Прощай, моя девочка».

Из дома он вышел без опаски, забор вокруг просторного участка поднимался на три метра, по эту и другую сторону густые ели, соседских домов не видно. Ворота тоже расположены удачно, никто не увидит, откуда выехала его машина ранним субботним утром.

Звонок раздался в первом часу. Только что вернувшийся Андрюшка передал мне сотовый, который я по обыкновению бросила в коридоре.

– Старый друг? – подмигнул он.

Я выхватила телефон и закрылась в своей комнате.

– Алло…

Это действительно был Вячик. Едва поздоровавшись, он спросил, не могу ли я срочно приехать к нему на дачу. Голос звучал как-то странно, и я встревожилась.

– Что-то случилось?

– Лера, у меня беда. Но это… не по телефону. Так приедешь?..

– Конечно, объясняй, как добраться.

Выслушав его, я пообещала, что буду примерно через час.

В субботу город не перегружен транспортом, но добралась я до дачного поселка на Выборгской трассе лишь часа через полтора. Следуя указаниям Вячеслава, обогнула поселок слева и очутилась на его окраине. По правую руку тянулись глухие высокие заборы, слева к самой дороге подступал еловый лесок. Проехав метров триста, я увидела друга у распахнутых настежь ворот, заехала на участок и припарковалась рядом с огромным джипом и кокетливой сиреневой «Тойотой». Вышла из машины и огляделась. Участок казался огромным и пустым. Дверь в белоснежный, похожий на швейцарское шале дом была распахнута. Вячеслав запер изнутри тяжелые ворота из листового железа и подошел ко мне.

Взглянув ему в лицо, я испугалась. Должно произойти что-то ужасное, если за один день человек постарел на десять лет.

– Вячик, что с тобой? Что произошло?

– Там, – кивнул он на дом, – лежит моя жена, она мертва, ее кто-то задушил. Но это не все. Пойдем, ты сама увидишь.

Я не двинулась с места, потому что была буквально ошарашена его словами. И мне вовсе не хотелось идти смотреть на труп жены человека, которого я, в сущности, совсем не знаю. Мало ли, что мы два вечера гуляли по городу, так это ведь за всю жизнь!.. Да, я когда-то была влюблена, но что мне известно о нем? Только то, что Вячик сам рассказывал…

– Думаю, надо вызвать милицию, – начала я осторожно, – ты вызвал?

– Нет, я хотел, но потом побоялся, что меня сразу арестуют и я ничего не успею тебе объяснить. Почему-то я подумал, что только ты сможешь мне помочь. Ты ведь распутываешь такие истории!

– Вячик, я всего лишь писательница, даже не слишком известная, и все в моих книгах – выдумки. Я понятия не имею, как расследуются настоящие преступления. Я ведь не Маринина, и никогда не работала в органах!

– У меня никакого алиби…

В голосе его звучало отчаяние, он смотрел на меня полными горечи остановившимися глазами.

– Дочка сейчас гостит у моей мамы в Паланге, а через месяц мы собирались ехать в Италию. Как же она без меня?..

Я видела, что Вячеслав не в себе. Конечно, я не верила, что он мог убить свою жену, и все-таки было страшно… С другой стороны, мне впервые в жизни довелось столкнуться с настоящим, а не выдуманным преступлением, и писательское любопытство начало подталкивать меня к месту убийства.

– Хорошо, покажи мне все, а там посмотрим, – помолчав, решилась я.

Мы вошли в просторный холл и поднялись по винтовой лестнице. С замиранием сердца я заглянула в раскрытую дверь спальни, и то, что увидела, заставило меня отшатнуться.

В детстве я ужасно боялась покойников, но бабушка как-то сказала: «Живых бояться надо, мертвые уже никому вреда не причинят». С годами, побывав на многих похоронах, я избыла свой детский страх, испытывала лишь небольшую неловкость и никогда не могла коснуться рукой покойного при прощании. Даже на похоронах матери я поцеловала лишь воздух возле ее лба. И сейчас мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы приблизиться к кровати.

Лежащая на животе женщина была полностью обнажена, если не считать черных чулок в сеточку. Ее иссиня-черные волосы разметались по подушке, остекленевшие глаза уставились в окно. Меня удивило красное шелковое постельное белье – я бы на таком никогда не уснула… Руки жертвы были привязаны шелковыми лентами к витой спинке кровати. Такой же черной лентой женщину задушили. Страшный синий след окольцовывал шею. На спине и ягодицах я заметила множество ровных длинных шрамов, некоторые из них свежие, другие давно зажившие, в виде рубцов. Я с ужасом оглянулась на Вячеслава.

– Это не я, в этом все и дело, я должен тебе объяснить… – пробормотал он, отводя глаза.

– Не сейчас, – отмахнулась я.

Я обвела взглядом комнату. Зеркальные шкафы закрыты, на кресле – аккуратно сложенная одежда и небрежно брошенный черный пеньюар, на туалетном столике сиреневая дамская сумочка.

– Там что? – кивнула на дверь.

– Ванная.

Стараясь ничего не касаться, я открыла слегка притворенную дверь. На поддоне в душевой кабине капли воды, на вешалке два больших полотенца. Потрогала их – оба влажные. Осмотр места преступления захватил меня. По рассказам Кольки я знала, что идеальных преступлений не бывает, да и по законам детективного жанра всегда должны оставаться улики. Я вернулась в комнату.

– Слава, ты осмотрел весь дом? Ничего не пропало? Или, наоборот, может, здесь появилось что-то, не принадлежащее тебе или твоей жене?

Вячеслав покачал головой.

– А сумочку ты проверил? – Я достала носовой платок и взяла изящное изделие в форме саквояжа за ручку. – Посмотри, может в карманах одежды что-нибудь есть? Нет карманов? Тогда пойдем вниз. Не могу здесь находиться.

Мы расположились на большом диване в холле. Вячеслава был подавлен и бледен. У меня, наоборот, щеки горели от возбуждения, я чувствовала, что во мне просыпается настоящий детектив.

– Давай по порядку. С самого утра.

Слава помял ладонями лицо, собираясь с мыслями.

– Часов около одиннадцати я позвонил жене. Аппарат был выключен или вне зоны досягаемости. Я подумал, что Алена еще спит, и решил ехать сюда, не боясь разминуться. Раньше двенадцати она никогда не завтракает, и соответственно, никуда не может уехать. Приехал. Ворота были закрыты, дом тоже.

– Защелкнут?

– Нет, на ключ. Изнутри у нас засов. Вошел и увидел это…

Один вопрос интересовал меня больше всего. Я пристально посмотрела на Вячеслава.

– Что за шрамы на ее теле?

Кусая губы, он выдавил:

– Она была мазохисткой.

– Кем? – отшатнулась я.

Слава схватил меня за руку и быстро заговорил:

– Эти шрамы… это не я, поверь. Я абсолютно нормальный мужик, мне эти подогревающие штучки нафиг не нужны… А она… Со мной она удовлетворения не получала. Мне казалось, что секс ее не особенно интересовал, и я подумал: бывают ведь холодные женщины?.. А во всем остальном она меня устраивала. Аккуратистка, за домом хорошо следила, Яночка к ней привязалась – они с ней как сестренки. Я ведь ради дочки и женился! В конце концов, в нашем возрасте секс уже не главное… Я понял, что ошибся, примерно год назад, когда впервые увидел у нее свежие шрамы. Она даже не пыталась их скрыть от меня, будто нарочно бравировала и дразнила. Стыдно признаться, но тогда я ее избил… Ты бы видела, как она преобразилась, возбудилась покруче, чем от любой порнухи. И я не устоял… А после секса стала просто шелковой. Понимаешь, ей было в кайф заниматься любовью пополам с ненавистью.

– Я слышала о таком, – тихо заметила я.

– А я с этим жил, – со злостью процедил Вячеслав, бросая мою руку. – После этого случая у меня раскрылись глаза, я пытался с ней по-нормальному, но она все время провоцировала меня на насилие, а это не для меня… В общем, потом мы даже спали в разных комнатах. Я ей сказал: есть, кому тебя мордовать и пороть, вот и развлекайся, а меня оставь в покое… Как-то подшофе позвонил первой жене, Ирке. Мы ведь с ней друзьями расстались. Она меня поняла, хоть я ей ничего и не рассказывал. Мы стали иногда встречаться. Ирка, конечно, замужем давно, но детей нет, и несколько часов в месяц у нее для меня находится. Вот так все и устроилось… Наверное, надо было сразу развестись. Но я все тянул чего-то: больно удобно – в доме порядок, ребенок присмотрен, жене от меня ничего не надо, и мне от нее тоже… Я мог на месяц, а то и больше, уехать, и никто меня не задерживал. Я знал, что дома все будет нормально. Мы жили каждый своей жизнью, ни в чем друг друга не ограничивая. Похоже, со своими любовниками-садистами она встречалась, только пока я был в отъезде. Правда, иногда улетала на какой-нибудь курорт на пару недель… Но недавно я сообразил, что мой комфорт – ерунда по сравнению с тем, что в воспитании моей дочери принимает участие человек с отклонениями. Поэтому отвез Янку к своей матери и решил вначале съездить на рыбалку, а после заняться разводом. Алене я сообщил о своем решении, но, кажется, она не приняла это всерьез. А после нашей вчерашней встречи я подумал: чего тянуть? Черт с ней, с рыбалкой! Вот и приехал сюда, – Вячеслав помолчал. – Я боюсь, что, увидев эти шрамы, подумают, будто это я… Ты-то мне веришь?