Блуждающее время - Юрий Мамлеев

– Так и знала. Кто это?

– Павел Далинин.

– Ох, он же еще совсем дитя. За что вы его так?

– Ни за что, конечно… Просто так, побаловался. Старички же любят баловаться, лакомство для них такое, хи-хи-хи, – хихикнуло в трубке. – Да вы не беспокойтесь. По моим данным, он вернулся…

– Хватит ваших шуточек, Тимофей Игнатьич. А если б застрял? С его нервами. Он бы там всех переполошил. По тамошним временам сумасшедший дом ему был бы обеспечен.

– Ну, не говорите… И тогда были специалисты. Они бы разобрались, и его приютили бы в какое-нибудь секретное заведение.

– Зачем вам все это?

– Обижаете, Марина. Я ведь не шутник, я всегда по делу. Это вы в эмпиреях витаете… А я практик. Вот если на практике: мордой – и в какой-нибудь будущий сороковой век, к Антихристу… Хи-хи… Что, съели? Накося, выкуси! Это вам не Рене Генона по ночам читать! – заорали в трубке. – Или наоборот, в прошлое, но к людоедам. Туда, сюда. То в прошлое, то в будущее. Чтоб на своей шкуре познали, что такое этот бредовый мир! А не по книжкам только!

– Послушайте, вы, дорогой Тимофей Игнатьич… У нас практика совсем другая, не связанная с вашей акробатикой. Но к моей практике надо подготовить. Что же вы нашего молодого человека ни с того ни с сего спровоцировали… Направили в жилое место, где провал во времени…

– Чтоб щенок научился плавать, надо его швырнуть в воду. И вас, уважаемая Марина Дмитриевна, при всей вашей легендарности, я бы зашвырнул, да не могу: вы защищены… Зашвырнул бы я вас в такое времечко, в далекое будущее, конечно, когда демоны воплощались бы на Земле и творили бы свои дела… Вот тогда бы вы почувствовали своей нежной русской кожей аромат вечной смерти.

– Да вы, прям, поэт, Безлунный. Оставьте в покое наших людей, учтите, мы примем свои, специфические меры…

– Меня не поймаете. Но больше не буду.

И Безлунный повесил трубку.

Марина вздохнула. Выпила чайку. А потом позвонил Егор Корнеев, тоже из своих, но поинтуитивней Далинина, – и все точки над «и» расставил, хотя говорил языком, малодоступным для посторонних, намеками. «Бедный Павлуша, вот влип, так влип, – подумала Марина, уплетая пирог, – самое интересное в этой истории – это, несомненно, сыночек. Хорош тип, наверное. Поди, сейчас где-нибудь бродит. Но надо тут крепко подумать и посоветоваться. А ребятам надо кое-что пояснить, иначе еще сдвинутся, без метафизики здесь не обойдешься. И к Орлову, и к Буранову их надо сводить, чтоб в себя пришли, на ноги встали».

Глава 6

«Еще раз кто-нибудь при мне скажет «ладушки» – убью», – истерично подумал Павел, подходя с Егором к дому, где жила Марина. Было уже два часа дня.

Между тем поджидавшая своих мальчиков Марина решила созвать некий форум. Для начала она пригласила Трупа, сама не зная почему. Наверное, потому, что выйдя за конфетами к чаю, она вдруг встретила Семена, он был по-прежнему с таким же жутким отрешенным лицом, но в чистом костюме. «Кто приодел-то?» – спросила Марина. «Друг», – коротко ответил Семен. «С кладбища, что-ли», – усмехнулась про себя Марина, но раз встретились, то одно к одному: надо пригласить, чтоб видели мальчики… Семен ничему-то не удивился и спустя час, точно как ему и сказала Марина, пришел и молча сел в кресло. Немного раньше пришел и Артем Глубоковский, свой человек, лет тридцати пяти, сподвижник Марины по эзотерическим кругам, которого она и посвятила в историю с Павлом.

– Жалко и опасно, – проговорил Артем, – ты разбирайся с ним, а я послушаю и помолчу. Потом решим…

Появление трупа (именно такое Семен и производил впечатление) ничуть не удивило Глубоковского: он знал привычки Марины. Вспомнил, что даже Орлов иногда чуть-чуть покачивал головой как бы в легком удивлении, но и в одобрении полном, глядя на Марину в момент ее «взлетов». Семен же во всей этой ситуации почему-то попросил у Марины закурить, имея в виду обыкновенные сигареты.

Наконец в дверь позвонили, и ввалились мальчики.

Павел сразу бросился обо всем рассказывать, начиная с появления на скамейке Безлунного, точно стараясь освободить себя.

Они сидели в креслах вокруг журнального столика. Глубоковский только расположился чуть в стороне. Когда наконец Павел выговорился, Труп, не обращая на него никакого внимания, спросил Марину:

– Почему твой приятель так психует?

Такой подход совершенно ошарашил мальчиков, и они замерли, не зная, что и сказать.

Но Марина скоординировала, жалея Павла:

– Господа, Семен у нас человек особый…

Егор и Павел, как близкие к эзотерическим кругам, знали, конечно, Глубоковского, но присутствие Семена было для них совершенно непонятно. «Впрочем, Марине видней», – решил Егор.

Внутренне утихомирив всех, Марина взяла процесс в свои руки и, заявив, что сострадает Павлу, отметила все-таки, что она удивлена таким нервным его срывом.

– Павел, – довольно резко обратилась она к нему, – ведь вы готовились войти в наш круг, готовились принять и понять совершенно необычайные вещи, фантастические, с точки зрения обычного человека. А провал во времени – это только начало. Есть из-за чего впасть в истерику! Что же будет дальше?

Павел растерялся и даже покраснел, как школьник.

– Разве вы не знали, что время – иллюзия, что с высшей точки зрения нет ни прошлого, ни будущего, что на уровне, приближающемся к вечности, с этого уровня, все происходит одновременно? И что на этом уровне прошлое, следовательно, так же существует, как и, так называемое, настоящее, так же как и будущее, что это единая панорама, и что прошлое исчезает только на уровне нашего восприятия? Вы что, не знали эту азбуку?

– Понятно, конечно, понятно! – вдруг взвился Корнеев. – Речь ведь идет не об отражениях в тонком мире того, что происходило в нашем, а о действительном сохранении прошлого, но уже по ту сторону нашего восприятия. Но в отдельных случаях, в самой жизни вдруг происходит слом, и человек попадает в эту дыру и оказывается в прошлом или в будущем. Так ведь?

– На человеческом уровне такое объяснение годится, – подтвердила Марина, отпивая чаек. – Таких случаев, кстати, зафиксировано немало, особенно за последнее время. И за бугром, особенно в Великобритании, и я уверена, у нас. Есть и в прессе сообщения, так сказать. Такие сведения не то что засекречивают, но, во всяком случае, не стремились раньше обнародовать, чтоб у обывателя крыша не поехала, да и в плане естественнонаучного мировоззрения все может заколебаться… хе-хе… Хотя на него наплевать…

– Давно пора, – вставил Егор.

– Просто за последнее время щели в иные просторы начинают расширяться – вот и все. В сущности, Павел, с вами произошло самое банальное событие.

Тут уж Далинин взорвался.

– Самое банальное событие! Хотел бы я вас, Марина, видеть там, особенно если вы встретите самую себя, ну, скажем, в утробе своей матери, или на ночном горшке! Хотел бы я посмотреть на такую банальность, особенно на ваш вид при этом!!!

Марина расхохоталась. Труп поглядел в потолок.

– Это другое, Павел! Относительно себя самого нужны более сложные и весьма неожиданные для человечков объяснения…

Глубоковский вдруг пошевелился в своем кресле и что-то пробормотал, стараясь увести эту беседу в сторону.

Марина тут же догадалась, о чем Артем беспокоится, и высказалась в другом направлении:

– Не думайте, Павел, что я такая отпетая стерва, что вам не сочувствую. Угодить ногой или головой под колесо автобуса – тоже простая штука, чего уж проще, и вполне банально – но от этого не легче… В конце концов я хочу вывести вас из вашего состояния, и чтоб вы не задумывались…

– Вот ваш немного странный приятель почти то же самое говорит, что, мол, нечего психовать… – угрюмо перебил ее Корнеев.

– Он утверждает так по другой причине, – Марина бросила пристальный взгляд на Семена. Он был закован в неподвижность. – Семен у нас труп. И с его точки зрения, весь мир – мертв. Какая же тогда разница, где и когда находиться – при Цезаре, при Сталине или сейчас… Так ведь, Семушка? – и Марина встала и поднесла ему в бокале хорошего французского вина. – Давай выпьем, дорогой, раз все мертво!

Семен очнулся и пробормотал:

– Ты права, ты во всем права, Марина. Но мне нисколько не страшно. Боюсь, что миру страшно, а не мне.

Марина чокнулась с ним, выпила и, весело сияя, обратилась к Павлу:

– Павлуша, держись, дорогой! То ли еще будет! А тут что особенного: тайна времени! Известно же, что в конце голоса ангелов прогремят: «Времени больше не будет». Какая же это тайна, если ее не будет?!

Труп одобрительно кивнул головой и выпил.

– А кто такой этот Безлунный?! – выпалил Корнеев.

– Да, старичок один…

– Морду ему надо набить, – угрюмо проговорил Павел.

– Ну зачем же так бесчеловечно?! – ухмыльнулась Марина. – Специалист он у нас по темным местам и переломам во времени. Все об этом знает. Путешественник. Даже в Южной Америке побывал, там есть в этом духе кое-что. Но Тимофей Игнатьич, кстати, очень независим и действует сам по себе. Но все-таки приструнить его, думаю, есть возможность, если это понадобится.