Любовь по смете не проходит (СИ) - Винд Дасти

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебе мало прошлого раза, упырь?! К сестре моей полез, сволота?!

Коля, у которого от удара слетели очки, отскочил в сторону и, приняв боевую стойку, зло уставился на моего брата.

— Ты последние мозги пропил, конопатый? — без очков интеллигентный инженер куда-то мигом подевался. Зато на его месте оформился задира и дебошир с кулаками наголо, под стать моему брату.

— Паша, стой! — я вцепилась Пашке локоть и потащила драчуна назад. — Я с ним просто работаю. Мы из одного отдела!

— Да? — с сомнением спросил Пашка.

— Да! — рявкнул Коля, все ещё готовый к атаке.

— А что ж ты раньше не сказала? — Пашка недоуменно посмотрел на меня.

— А зачем? — я пожала плечами. — Мы сами разобрались. Решили, что ничего и не было. Он меня вот до дома решил проводить, чтобы потемну одна не моталась.

— Проводить… — хмыкнул Пашка, но очки Колины поднял и протянул владельцу. — Ладно. Сорри. Иди с миром.

— Да пошел ты… — Коля, кое-как нацепив стекла, потер челюсть, и хмуро глянув на меня, двинулся прочь. Пашка, усмехнувшись ему вслед, кивнул на машину.

— Садись уже, домой давно пора.

— Что это ты решил… приехать… — я открыла дверцу пассажирского и замерла, забыв закончить фразу. У дверей офиса компании стоял Евгений Александрович и, докуривая сигарету, наблюдал за нами. Кажется, он стал свидетелем потасовки и, одному Богу известно, какие выводы успел сделать.

— Блин, — прошептала я.

— Отец звонил, — не обращая внимание на мою прострацию, болтал брат. — Ругался, что ты трубки не берешь.

— Занята была, — равнодушно ответила я и села в машину, не сводя глаз с Евгения Александровича. И каким образом мне теперь дать ему понять, что я свободна, а этот осталоп рядом со мной — всего лишь заботливый старший брат? На семейное сходство рассчитывать не приходилось.

— Ага, до девяти вечера, — Пашка дал газу, и бумер засвистел, как бэтмобиль в припадке. — Не нравится ему, что ты допоздна работаешь.

— Я же там не дурака валяю. Просто надо себя зарекомендовать.

— А вот ты позвони и все ему объясни. Он переживает.

— Ладно, позвоню завтра.

— Нет, сейчас.

— Да поздно уже! Только перепугаю всех.

— Фиг с тобой, — Пашка насупился. — Звони, когда хочешь. Доиграешься, что отец сюда приедет.

Я пожала плечами и отвернулась к окну.

— Пусть приезжает. По башке же в итоге ты получишь.

Пашка поиграл пальцами на руле.

— Так у тебя точно на работе все нормально? Придурок этот не пристает?

— Да. Нормально. И нет, не пристает, — я прижалась лбом к стеклу. — Паш, пожалуйста, отстань от меня с этой родительской паранойей. Я устала, как собака.

На сегодня Пашка сдался. Но утром напомнил, чтобы позвонила отцу. А я, кончено же, забыла.

Так уж вышло, что у нас роль квочки в семье исполнял отец. Он всегда был в курсе наших проблем, несмотря на работу трактористом днем и на эвакуаторе ночью. Село у нас находилось далеко от областного центра, а дороги, конечно, в таких местах почти не водились. На тракторе отец трудился в поле, а в выходные и ночью на эвакуаторе довозил до сервиса автомобили незадачливых путешественников, активно рвущих резину в местных ямах. Так что отец всегда был за рулем и при делах. Но, приходя домой отдохнуть, он первым делом ловил меня и сажал к себе на колени, пачкая маслом, грязью, пылью. Это были минуты моего триумфа — я не стукачила, но приятно было осознавать, что братья от меня зависят хотя бы сейчас.

— Рассказывай, дочь, что делали тут без меня?

И я рассказывала, заикаясь от возбуждения, торопясь и запинаясь. Со временем я пересела с отцовских колен на свой собственный стул, потом в кресло в гостиной, а потом на электричку. И уехала в город — повышать свой статус.

Отец звонил нам все реже, переживая, что помешает. Ждал звонков от нас, но с работой я закружилась в край. Обещала и не приехала после выпускного в универе. Звала к себе, да мать не захотела оставлять дом. Так и жили — на телефоне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сделав утром первоочередные дела, я взяла, наконец, мобильный и, предупредив, что отойду ненадолго, вышла в коридор и направилась в самом его конец, к балкону. Балкон выходил во двор соседнего здания, и тут было довольно тихо. Курить здесь не разрешали, но скамеечку поставили — дышать воздухом и релаксировать на серую стену офиса соседей. Сотрудники бюро за глаза называли балкон "исповедальней".

— Здравствуй, дочь, — хрипло ответил отец. — Ты чего пропала?

— Привет, пап. Я не пропала. Работаю.

— М-м-м… И что ж за работа такая — с утра до ночи?

— Как у тебя, — я улыбнулась, усаживаясь на скамеечку. — Неотложная.

— Ну, так мне можно. А вот тебе, в двадцать лет-то гробить себя на чужого дядю. Этого хотела?

— Во-первых, мне двадцать два. Во-вторых, поначалу всегда сложно. В-третьих, меня такой расклад устраивает.

Отец помолчал. Вздохнул.

— Мать привет передает. Говорит, если устанешь, приезжай.

— Не устану. Пока работается, буду работать.

— Да не злись. Кушай хорошо. За мужиками не бегай.

Я улыбнулась.

— Нет у меня на них времени, на мужиков.

— Хоть это хорошо.

— Насоветуешь ей! — прикрикнула мать. — Аня, не слушай! Не ходи в девках!

— Тьфу! Баба! Если сама в восемнадцать замуж выскочила, нечего дочь с панталыги сбивать!

— Пап, не переживай, я…

— Аня, ты тут? — на балкон заглянул Коля. — Тебя Сергеич требует.

— Иду, — я вскочила на ноги. — Все, пап! Целую, пока, побежала.

— Не споткнись, дочь, — снова вздохнув, тихо ответил отец.

— А что Сергеич хочет, не знаешь? — пряча телефон, спросила я.

Коля отступил в сторону, пропуская меня в коридор.

— На передовую тебя повезут.

— Не поняла…

— На объект.

— Вау…

Ну да, в сорокаградусную жару самое время поскакать по стройке.

— А почему не ты едешь?

— У меня своей работы много.

"Как будто мне делать нечего", — подумала я, но промолчала. По коридору навстречу нам быстрым шагом шел Евгений.

— Аня, утро доброе, — он остановился перед дверью нашего кабинета и, заглянув внутрь, крикнул. — Игорь, езжайте с Лешей, мне нужно документы отвезти по конкурсу. Требуют личного присутствия.

— Да где Аня-то?! — возопил Сергеич, распахивая дверь и едва не сбивая меня с ног.

— А, явление! Поехали быстро.

Он пронесся мимо меня и с резвостью колобка покатился по коридору.

— Черт, — прошептала я. Побежала было следом, но оглянулась, раздумывая, захватить ли сумку, и тут же наткнулась на пристальный взгляд босса.

— Удачи, — произнес Евгений и чуть улыбнулся. Я сжала телефон в руке и неуклюже помахала им. В ответ мне помахал почему-то Коля, стоявший за спиной Евгения. Я недоуменно посмотрела на него и только сейчас заметила фиолетовый кровоподтек на скуле.

А я и забыла о вчерашней потасовке.

Что, интересно, об этом подумал Шершень? Решил, что Пашка — мой парень? И как теперь сказать ему правду? Зайду к нему в кабинет и заявлю просто: "Вы не думайте, тот жлоб — мой брат. А я, вообще-то, свободна".

"А меня, вообще-то, это не интересует, " — ответит Шершень, и я удавлюсь от стыда.

Мило.

Задумавшись, я и не заметила, как вышла из офиса. На парковке протяжно загудела машина.

— Сазонова, я сколько сигналить могу?! — заорал Алексей Алексеевич, высовываясь из своего автомобиля. — Сюда иди!

— Ой, — спохватилась я и поспешила к огромному, черному пикапу зама. Зачем Алексею Алексеевичу нужна была Тойота Тундра, мы гадали всем отделом. Кузов этой гигантской тачки всегда был пуст, хотя туда влезло бы даже самодурство ее хозяина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А куда мы едем? — спросила я, забравшись на заднее и поправляя юбку.

— На стройку века, — пояснил Сергеич. — Отель "Капитал", сорок один этаж, обзорная площадка, концертный зал, павильоны для выставок, супер-пупер ресторан на самой верхотуре. Конфета, а не стройка. На века.