Отраженье - Любовь Тильман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С.Ш.
Пейзаж заснежен, хладен, мглист…
Лишь одинокий бурый лист
Кружит среди белесой стужи.
Художник говорит: “Не нужен
Лист, лишний в этом полотне.
Здесь кофе попросту пролито,
Пятно затем листом сокрыто…”
Но отразилось в том листе
Все одиночество пространства
В его холодной полумгле.
И холст не мыслится иначе.
Какая разница как начат
И что в задумке у творца…
Ты сам, творец, возник не так ли,
Случайной просочившись каплей,
Не по расчетам “мудреца”?
Любой оторванный листок
Любой оторванный листок
Он помнит дерево родное.
Родник он помнит свой исток.
А я не то и не другое.
Я как диковинный цветок,
Что из лесу закинут в поле
Был неизвестно кем, когда,
В какие давние года.
И чахну здесь, и засыхаю,
Сквозь дёрн упрямо прорастаю
И знаю: здесь мне умирать.
Хоть лес мне дал бы возрожденье,
Но переплетены коренья,
Не вытащить – лишь разорвать.
Вот и кончаются иллюзии дня
Вот и кончаются иллюзии дня.
Вот и кончаются иллюзии сна.
Мир мой таинственный, полный огня,
Скоро растает как в море волна.
В тысячах капель тысячи волн
Столько иллюзий распавшихся дней…
А над водою носится челн
И сочиняет сказку о ней.
В сказке как в сказке, вдоволь всего,
Зло и добро в ней, дурак и мудрец…
Можешь к ней выдумать новый конец,
Ведь все равно не узнаешь его.
Космической шарманки карусель
Космической шарманки карусель,
Где повторенья сдвинуты в спирали
И всё так просто, что поймешь едва ли
Какая опоит тебя метель.
Всё не в первой, хоть и не для тебя,
Все было до и после повторится.
И мир живет. И карусель кружится.
И мчится в неизбывное Земля.
Остановиться в мираже событий
Остановиться в мираже событий
И осознать на грани бытия,
Что мы не понимаем этих нитей,
Которыми растянута Земля.
В безмерной невозможности Пространства,
Среди гиперболических причин,
Познать всю правоту непостоянства
И мощь неисчислимых величин.
Понять, что Мир – закрытая тетрадка
Из равнодушья равновесных сил,
Что Бытиё – нелепая загадка,
Которую и сфинкс не разрешил.
Я кончиками пальцев, осторожно
Я кончиками пальцев, осторожно,
Коснусь дождём омытого листа.
И, словно ливень, хлынет доброта
И в сердце станет гулко и тревожно.
Щекой к листку легонько прислонюсь,
Услышу жизни влажное биенье…
Как в ней узнать, где минус и где плюс?
Где наказание? Где вознагражденье?
Тепло Души – в нём радость или боль?
А щедрость – это счастье или горе?
Вчера еще всем нужный и живой,
Сегодня лист – отверженным изгоем.
И разве он виной, что холода,
Что капли поспешили выпасть снегом?
Вчера была живительна вода.
Теперь за ней приходит стужа следом.
Вчера он беспричинно, на ветру,
Звенел и пел, самою жизнью пьяный…
И что ждать листьям новую весну?
Для новых листьев этот воздух пряный.
Мы все листва на дереве живом.
Мы опадаем, сброшены под старость.
И счастлив, кто не мыслит о своем,
А счастлив тем, что дерево осталось.
Как странен этот образ Бытия
Как странен этот образ Бытия,
Стремительно несущийся к развязке,
Творящийся на грани Я – не Я,
Реальный и волшебный, словно в сказке.
Его не одолеть земным умом,
Не осознать земному осознанью.
Мы как в тумане призрачно живем,
В смиренье преклоняемся незнанью,
Свой хрупкий разум тщимся защитить…
Так жить – одно и то же, что не жить.
Дома как слова не написанной книги
Дома как слова не написанной книги,
Где каждая буква – хранилище тайны.
Их время одело в забвенья вериги,
Стоят, молчаливы и необычайны.
Их букву за буквой читай – не прочтутся,
Затеряны временем текста страницы…
И те, что сегодня – в столетьях сотрутся
Вот разве что имя одно сохранится:
Тут жил, тут работал, тут пел дифирамбы…
А были ведь, жили здесь многие жители…
Эх, эту историю выучить нам бы,
Пока ещё живы её исполнители.
В них время тасует ряды поколений,
В них пишется жизнь за страницей страница…
А нам остаются осколки мгновений:
Какие-то даты… какие-то лица…
Кто создал их образ? Кто дал воплощенья?
Кто мир их наполнил своею судьбою?
Мелькают, мелькают, мелькают мгновения…
Вот также и мы отмелькаем с тобою.
Потом раскопают кирпичную кладку
И будут гадать про уклад и обычаи,
Напишут, гордясь, многословий тома
О жизни, которой не знали дома
Мы тщимся, оседлавши осознанье
Мы тщимся, оседлавши осознанье,
Постичь Миры и Света Благодать.
Но так смешно: проникнуть в Суть Познанья
И ничего, вообще, не увидать.
Отгуляли золотом в метели
Отгуляли золотом в метели
И заснули, словно в забытьи.
Иссочилися. Зазеленели.
Распустили венчики свои.
Закружились. Заплелись ветрами.
Иссушились в ликах забытья.
Может также происходит с нами? -
– Листьями Земного Бытия.
Я скоро уйду. Мне был сон в исполненье
Я скоро уйду. Мне был сон в исполненье.
Простите интимнейшие откровенья.
Простите меня. Не судите меня,
Что я не такая – такая как я.
На вас не похожа. На них не похожа.
И вроде бы белая и чернокожа…
Я скоро уйду. Не судите меня,
Что я не такая – такая как я.
Так было уезжать мне нестерпимо
Так было уезжать мне нестерпимо.
Как будто не на день, на сотни тысяч лет…
И каждое мгновение молило: “Не уезжай!”,
Но жёг карман билет.
Потом, словно в придуманной картине,
До отправления за несколько минут,
Войти в вагон и ощутить: отныне
Тебя из твоей жизни увезут.
И это – жизнь. Но это жизнь другая.
В ней всё не так – ни выйти, ни войти,
Спешит вагон, на кривизне качая,
И не дай Бог, чтоб он сошёл с пути.
Другие в ней терпенья, ожиданья…
А может лучше, если б вечно так:
Вагоны… расставанья… расстоянья…
И только в глубине тебе открытый знак.
И всё равно – бессилие и мука,
И образ мысли через пустоту,
И, наперёд предвиденная скука
И привкус терпкой горечи во рту.
Как трудно быть звездою восходящей
Как трудно быть звездою восходящей
В безжалостных лучах шального дня.
Когда бьёт солнца сноп лучей палящий,
Не видишь даже самоё себя.
Но день не вечен. Вертится планета.
Усталый от жары мир возжелает грёз
И вздрогнет вдруг от золотого света
Давным-давно уже потухших звёзд.
Какое небо дивное – краса
Какое небо дивное – краса.
Всё б на него глядеть – не наглядеться.
Вот только б на кого-то опереться,
Чтоб не упасть, к нему подняв глаза.
И я бреду тихонько по-дороге,
Внимательно глядя… себе под ноги.
Ещё один листок упал с ствола событий
Ещё один листок упал с ствола событий.
И время обожгло, ещё не наступив.
И сердца темнота не оборвала нити,
Но вдруг вернула всё, ничто не возвратив.
Не возвратив вчера, что не вернётся завтра.
Не возвратив пору, что была до поры.
Не возвратив тепла, беспечности и марта,
Серьёзности причин, смешливости игры.
Уже пришёл сентябрь и осень в бесконечность
Холодным дубняком определила след.
И в нём проснулось всё – и таинство, и вечность
И бесконечный путь среди чужих планет.
И сердце в темноте ещё сильнее бьётся.
И сердца темнота с тех пор ещё темней.
Ничто в нём не уснёт. Ничто в нём не проснётся.
Останется лишь песнь и безголосье в ней.
Сегодня ты – правитель, царь
Сегодня ты – правитель, царь:
И кабинет, и секретарь…
А завтра – бедный и больной,
Никто не вспомнит, что живой.
Ведь так непрочно мы живём.
Непрочно всё – работа, дом.
Непрочны дружба и семья.
